Западня - Малышева Анна Витальевна - Страница 52
- Предыдущая
- 52/92
- Следующая
Он сказал, что она… Проститутка и воровка.
Эти слова Милена произнесла почти беззвучно. Михаил гладил ее по плечу и ощущал, как затравленно дрожит девочка. В эти минуты она казалась совсем маленькой.
— И ты пошла? — почти ласково спросил он.
— Да! Я сказала папе, что мне нужно забрать у подружки тетрадь. Он ничего не спросил, разрешил уйти. Я пошла к супермаркету… Я даже не знала, как тот человек выглядит, как его зовут.
Девочка ждала недолго. Оказалось, что звонивший ей мужчина уже некоторое время наблюдал за ней из припаркованной возле тротуара машины. Видимо, хотел убедиться, что Милена пришла одна. Потом он вышел, приблизился к ней, довольно вежливо поздоровался. Милена сразу полезла в карман за ключами, но он попросил не передавать их на виду у всей улицы. Сказал, что лучше это сделать в машине.
— Я бы к нему не села, но он сказал, что хочет кое-что рассказать об Ольге, — подавленно рассказывала Милена. — Он говорил вежливо… И я согласилась. Пошла к машине, села. Он сел за руль. Спросил, где ключи.
Я их показала, он забрал. А потом сказал, что должен проверить, правильные это ключи или нет. Что Ольга могла их подменить. Он сказал — сейчас съездим, проверим, и я отвезу тебя обратно. И поехал… Я не знала, что мне делать… Он сказал, что, если я закричу, мне живой не быть.
Она подняла на Михаила плаза;
— Только не считайте меня дурой! Я сто раз видела по телевизору, как надо поступать, если тебя затащили в машину. Тем более он был один. Только одно дело — смотреть это по телевизору, а когда ты сама попалась… И он ,все время говорил про Ольгу. Он говорил что-то ужасное.
Я даже повторять не хочу. Я не верю в это! Потом вдруг сказал, что мы приехали.
Он припарковал машину в каком-то дворе, взял Миле ну под руку на тот случай, если она захочет убежать, и повел куда-то. Остановился у высокого, как видно, недавно построенного дома. Набрал код на двери подъезда, дверь открылась. Милена пыталась упираться, но он так сжал ей руку, что потом остались синяки. Пять мелких синяков вокруг предплечья — отпечатки его пальцев.
— Он сказал, чтобы я не фокусничала. Что моя сестра уже пыталась его надуть, и вот чем это кончилось. Он даже не скрывал, что сам это сделал… И я так боялась! Меня все время тошнило, перед глазами какой-то туман. Я уже думала, что не выйду живая… От него воняло луком, он все время дышал мне в лицо.
Она замолчала, ее передернуло. Девочка отпила остывшего чая и, не глядя на Михаила, потребовала:
— Вы только обещайте, что никому этого не расскажете… Иначе я не буду больше говорить. Лучше я тогда уйду.
— Не бойся, не расскажу, — теперь вполне искренне пообещал Михаил. Он уже чувствовал, что дело более чем серьезное.
В том доме, куда завел ее пахнущий луком мужчина, был лифт, но они почему-то поднимались по лестнице. По дороге никого не встретили, Милена слышала шум проезжающего мимо лифта, из какой-то квартиры слабо доносилась музыка. Она хотела звать на помощь, но боялась, что не успеет открыть рта. Между этажами, на чистенькой, пахнущей краской площадке, мужчина остановился и велел ей внимательно слушать. Если она все сделает, как нужно, он сейчас же отвезет ее домой — в целости и сохранности.
— Он сказал, что сейчас мы поднимемся на шестой этаж и я должна буду позвонить в ту квартиру, что справа.
Там всего две двери, одна против другой. Меня спросят, кто я. И я должна назваться по имени, сказать, что я Ольгина сестра. Я спросила, что дальше. Он сказал: если откроют — я должна зайти в квартиру. А если нет, я должна убедить хозяина, чтобы он открыл. Он мне дал плейер — красивый такой, серебристый, для компакт-дисков.. Сказал, чтобы я его показала в глазок, сказала, что хочу вернуть подарок, что Ольга умерла и подарок ей больше не нужен. Я просила, чтобы он меня отпустил. Сказала, что мне, наверное, не откроют. А он ответил, что мне-то как раз должны открыть. Что этот человек виноват перед Ольгой и не решится меня прогнать. И он откуда-то знал, что я видела этого человека, и тот меня тоже видел. От сестры, наверное. И тогда я поняла, о ком идет речь. Здесь жил тот самый Ольгин приятель, у которого синяя иномарка. Я спросила, зачем вое это нужно? Почему он сам туда не пойдет? Ведь у него есть ключи от квартиры!
Вместо ответа тот человек ткнул ее в спину, между позвонков — очень точно и очень больно. Девочка едва не закричала. Он сказал, чтобы она не морочила ему голову и шла вперед. И она пошла.
Все вышло приблизительно так, как предполагал ее мучитель. Она позвонила, встала перед дверью так, чтобы ее было видно в глазок. Когда ответил мужской голос, девочка назвалась, напомнила о том, что они виделись, показала плейер. Она теперь сама не помнила, что именно говорила и говорила ли вообще. Ее тошнило от страха, так что она сдерживалась изо всех сил и мечтала только об одном. — чтобы ее отпустили. Дверь наконец открылась.
— Я хотела войти, но тот навалился на меня сзади и протолкнул в квартиру и сам вошел, — рассказывала она. — Я отлетела в сторону и увидела, что хозяин очень испугался. Он так на нас смотрел…Тот тип ему сказал, что ему нужны только деньги. Чтобы он открыл какой-то сейф.
Хозяин сказал, чтобы мы убирались. Тут же вертелась собака. Она все лезла ко мне, я хотела ее отогнать, а она меня цапнула.
Милена показала залепленный пластырем палец.
— Уже почти прошло, она укусила не сильно… Но тогда сразу пошла кровь, и я, кажется, крикнула. И тут я увидела нож.
Хозяин квартиры тоже увидел нож, и девочке показалось, что он почему-то сделался куда спокойней. А может, делал вид, что спокоен, чтобы не раздражать налетчика. Он сказал, что через пять минут приедет милиция. Но мужчина, который привел Милену, заявил, что никакой милиции не будет, потому что Валера сам отключил сигнализацию.
— Хозяина звали Валера, — пояснила Милена. — Он его так и звал, хотя они не были знакомы. А того каждый раз передергивало. Я помню, он посмотрел на меня и сказал:
«Ольгины штучки… Значит, и сестренка туда же?» А того человека хозяин спросил: "А ты кем Ольге приходишься?
Неужели нельзя по-хорошему? Я не та к уж перед ней виноват!" Но тот сказал, чтобы ему не заговаривали зубы, и велел открывать сейф. Он все время держал перед собой нож.
И хозяин пошел куда-то в комнату, а тот за ним. Я хотела убежать, пока их пет, но собака сидела у двери и рычала, если я двигалась. Такая маленькая, черная такса. Очень злая.
О том, что было потом, Милена помнила смутно. Она стояла в углу, стараясь вжаться в стену, чтобы не раздражать озлобленную собаку. И вдруг собака повернула голову, Милена услышала приближающиеся шаги. В прихожей появился хозяин, он шел очень быстро, почти бежал. Может, и в самом деле надеялся убежать. Но сразу за ним вышел тот человек. Он что-то громко сказал хозяину, вроде:
«Стой, погоди!» Хозяин обернулся, и они как-то странно сцепились. Потом Милена увидела, что хозяин оседает на пол. Он как-то странно, смешно крякал, шепотом ругался и все время смотрел себе на живот. А там, под распоротой рубашкой, виднелось что-то желтое и красное. Она открыла рот, но не услышала себя, а ведь хотела закричать.
— Я поняла, что этот Валера умирает, что тот ударил его ножом… Я хотела убежать, мне уже было плевать на собаку, пусть кусает. Я открыла дверь, и собака сразу выскочила на лестницу… А тот поймал меня сзади и шепнул, чтобы я немного подождала, мы уйдем вместе, а иначе меня поймают. Я плакала и просила, чтобы он меня отпустил, я хочу домой. Я ему сказала, что никому ничего не расскажу.
Он отвел меня в комнату, где стояла большая кровать. Я боялась, что он… — Милена задыхалась и говорила все более отрывисто. — Но он меня не тронул. Усадил на кровать, велел немножко подождать и ничего не касаться.
Упаковал какой-то пакет. Сказал, что пойдет на лестницу, послушает, нет ли там кого. Потом позвал меня, и мы вместе оттуда ушли.
Собака уже успела спуститься на первый этаж и теперь металась перед железной входной дверью. Когда дверь от крыли, такса хотела выскочить на улицу, но тот человек отбросил ее ногой, вытолкнул Милену и вышел сам. Собака осталась в подъезде, и девочка слышала, как она жалобно подвывает — будто плачет. Девочка хотела убежать, но тот человек заставил ее сесть в машину. Он был очень возбужден и все приговаривал, что она молодец. Он честно отвез ее к тому месту, откуда забрал, и высадил. На прощанье сказал, чтобы она запомнила — ей уже четырнадцать лет, и теперь она свободно может загреметь в колонию для несовершеннолетних. За соучастие в ограблении и еще кое в чем.
- Предыдущая
- 52/92
- Следующая
