Западня - Малышева Анна Витальевна - Страница 51
- Предыдущая
- 51/92
- Следующая
— Я спросила — он на тебе женится? Ольга на меня смотрела как на дуру. И сказала, что он уже женат и дети есть. Я с ней потом два дня не разговаривала.
— Но послушай! — перебил ее Михаил. — Почему же ты молчала, когда Ольга пропала? Ведь этот тип мог завезти ее куда-нибудь и убить! Ты о нем никому не говорила?
Милена помотала головой и снова заскрежетала по столу кружкой. Этот звук раздражал Михаила, но остановить девочку Он не решался —t— обидится, замолчит. Никогда не знаешь, что может обидеть подростка. Как-то он оборвал Дашку по пустячному поводу — и та разревелась, сказала, что он ее травит. Люба и это ему припомнила, когда настаивала на разводе.
— Когда Оля пропала, я сперва думала, что она, правда, живет у подружки, — пробормотала себе под нос Милена. — А потом… Я боялась им говорить про этого мужика. Мне бы такое устроили!
И, внезапно воодушевившись, девочка воскликнула:
— Знаете, какой у меня отец?! Он бы мне всыпал! Он до сих пор меня бьет. Иногда… А я так долго молчала. Они бы набросились, почему я сразу не сказала"… Это Ольку никогда не били, а меня…
Она взяла конфету и тут же положила ее обратно в коробку:
— И потом… Оля мне еще сказала, что этот тип у нее не первый Только вы никому не говорите!
— Да что уж теперь говорить, — вздохнул Михаил. — Долго ты молчала, нечего сказать. Интересный из тебя человек вырастет. Можно в разведку засылать.
— Не говорите со мной, как с ребенком! — взорвалась она. — Я уже не маленькая! Все считают меня дурой!
— Да нет, по-моему, это ты считаешь всех глупее себя; — отрезал Михаил. — Рассказывай.
Свое шокирующее признание Ольга сделала сестре, когда та спросила — зачем она связалась с человеком, который на ней все равно не женится? Для Милены в ее четырнадцать лет потеря невинности еще означала катастрофу. Хотя, как мимоходом заметила девочка, в ее классе уже есть две девчонки, которые занимались этим самым с парнями. И ничего. Одна из них даже отличница.
— А Оля мне ответила, что теперь ей все равно. Что у нее уже был парень. Прошлым летом на выпускном балу…
Она сказала, что им дали только шампанское, а они перед балом устроили складчину, и па чердаке была водка. И один парень из параллельного класса… Ну, в общем, это у них было два раза. И еще она мне сказала, чтобы я не устраивала трагедии. Что это уже никого не волнует, а ей все-таки девятнадцать лет. Она сказала, что у нас просто родители старорежимные, и поэтому он не хочет говорить.
Нормальным родителям она бы все рассказала.
«Интересно, а я нормальный родитель? — подумал Михаил, глядя, как Милена мучает в пальцах конфету. Шоколад уже начал таять, но Милена этого не замечала. — Если бы такое вытворила Дашка… Хотя Люба теперь скажет, что это не мое дело».
— Я тогда еще больше на нее разозлилась, — вздохнула девочка. — А когда она пропала, вспоминала, как мы ссорились. Я совсем спать не могла. Мне все время казалось, что она на меня обиделась, потому и не возвращается. И еще я думала… Я думала, она хочет, чтобы мы все за нее поволновались. И мама, и я, и отец. Она мне часто говорила, что ее никто не любит.
— По-моему, твоя мама очень ее любит. Любила, — поправился Михаил. — Я это видел. Жестоко ставить такие эксперименты.
— Я тоже так думала, — неожиданно согласилась Милена. — А там, в парке, когда мы с мамой увидели велосипед… Я знаете что решила? Что Оля и с вами… Ну… Это…
Она запнулась и от смущения запихнула в рот полурастаявшую конфету. Милена даже покраснела. Михаил ее прекрасно понял. Понял в том числе, почему девочка сразу вцепилась в него, да еще с такой ненавистью в глазах.
Как будто он был ее давним и опасным врагом. Почему она не верила, что он просто выудил велосипед из речки. Не верила ни одному его слову. Мать — та поверила в его невиновность куда быстрее.
— И ты решила проверить, не здесь ли прячется Ольга? — уточнил он. — Поэтому меня выслеживала, да?
Милена с усилием проглотила конфету и подтвердила — все было именно так. Только осмотрев квартиру Михаила, она поняла, что Ольги здесь нет. А до этого была твердо убеждена, что сестра скрывается, здесь, у очередного великовозрастного приятеля — А когда она вернулась, все стало еще хуже, — тихо продолжала девочка. — Я сперва так обрадовалась! Мы с мамой были у бабушки, когда узнали. Мама поехала домой, а я не могла сидеть спокойно. Я так хотела увидеть Ольку! Я решила, что все ей прощу, больше не буду с ней ссориться… Я сердилась на маму — почему она меня не взяла с собой? Два дня бабушка за мной следила, а в субботу я сбежала, поехала домой. А она… Она даже не сразу меня заметила.
Милена рассказала, что никогда не видела сестру в таком состоянии. То, что Ольга похудела, было еще полбеды. Она молчала. Молчала упорно, зло, отвернувшись к стене. Если Милена пыталась задать вопрос — та делала вид, что не слышит. Хотя музыка в ее наушниках играла далеко не все время. Куда чаще Ольга лежала с отключенным плейером, будто слушала что-то другое. Другую, несуществующую музыку или свои собственные мысли.
— Родители все эти дни следили за ней, боялись, что она убежит опять. Она им соврала про то, что заблудилась в лесу. А я сразу ей не поверила. Она это сказала так просто — чтобы отмазаться. И мама тоже не поверила. А отец все молчал. Я не знаю, что там у них вышло… Только они с Олькой давно не разговаривали. Ну, почти не разговаривали. Стали совсем как чужие. А ночью, когда все спали, она сбежала. Только я не спала. Я видела, как она встает, и сразу зажгла свет.
Ольга шепотом попросила сестру потушить лампу Милена, сама не зная почему, послушалась. Она уже успела увидеть, что сестра готова к выходу. Она даже кроссовки успела обуть. Милена шепотом, чтобы не разбудить родителей, потребовала объяснений.
— Она сказала, что должна идти, должна встретиться с одним человеком. Что если она не пойдет — случится что-то ужасное… — Милена снова начала дрожать. — Она дала мне ключи. Три ключа. И сказала, чтобы я спрятала их и маме не показывала. И еще добавила, что если она не вернется, я должна отдать ключи тому, кто у меня их попросит. Что мне, наверное, позвонят. И еще очень просила, чтобы я просто отдала этому человеку ключи и больше ни о чем с ним не говорила. Оля сказала: «Стоит только начать, и ты уже от них не отвяжешься… Так было и со мной. Они тебя тоже используют».
— И ты отпустила ее? — не веря своим ушам, спросил Михаил. — Вот так — среди ночи?
— Она сказала, если я разбужу родителей — ей лучше умереть, — уже со слезами в голосе ответила девочка. — Что не хочет в тюрьму, что ни в чем не виновата, что я ничего не понимаю… Она сказала, что боится каких-то людей, и родители тут не помогут — только напрасно будут изводиться. Я поняла, что она боится какой-то девушки из театра и еще одного парня. Оля еще раз повторила, чтобы я с ними не разговаривала ни о чем. Она… — Тут Милена стала захлебываться, ее душили слезы. — Она поцеловала меня… И ушла!
И девочка разревелась, с силой прижав ладони к лицу, словно так можно было удержать стремительно побежавшие по щекам слезы. Михаил даже не пытался ее успокаивать. Что было дальше — он уже знал. Он снова увидел скорченное на земле тело девушки. Белокурой худой девушки с белой, почти прозрачной кожей. Она лежала, подогнув под себя руки, будто уснув в неловкой позе. Это было вечером, в воскресенье. С озера доносился плеск воды, на волейбольной площадке глухо стучал мяч, раздавались резкие крики подающих. И над поляной то ныряла, то поднималась почти прозрачная, легкая белая бабочка.
Потом она исчезла в небе, стала невидимой, бестелесной.
— И ты ничего не сказала родителям? — спросил он, протягивая руку и касаясь плеча Милены. — Как ты могла молчать? Ты понимаешь, что обязана была…
— Оля просила молчать, — всхлипывала девочка. — Она так просила… И я молчала, я боялась, что сделаю хуже… А потом… Мне позвонили…
Этот мужчина позвонил в понедельник, на другой день после смерти сестры. Милена сама взяла трубку и вздрогнула, когда услышала свое имя, произнесенное незнакомым мужским голосом. Мужчина сказал, что он знакомый Ольги, что Ольга должна отдать ему ключи. Милена испугалась и, не ответив ни слова, положила трубку. Он позвонил еще, и она отключила телефон. Однако аппарат пришлось, подключить через час — она боялась, что родители заметят, что телефон не работает. В понедельник мужчина больше не звонил. Зато во вторник она опять услышала его голос, Мать как раз куда-то вышла, а у отца был очередной урок, — Он сказал, что ему нужны ключи, больше ничего, — вытирая слезы, рассказывала Милена. — Я боялась говорить громко, шептала, он меня плохо слышал. Сказал, чтобы я не придуривалась. Что он знает от Ольги — ключи у меня. И я должна их отдать. Велел выйти из дома, назначил встречу возле супермаркета. Он даже знал, что рядом с нашим домом есть такой супермаркет. И сказал, что, если я не приду, он кое-что расскажет в милиции… Об Оле.
- Предыдущая
- 51/92
- Следующая
