Отравленная жизнь - Малышева Анна Витальевна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/94
• Следующая

Муж не выдержал и вошел в спальню.

– Ну как? – с видом добродушного папочки спросил он. – Нравится?

Лариса с трудом повернула голову в его сторону.

Она явно хотела что-то сказать и не могла. Муж подошел к ней, нежно обнял женщину за плечи и слегка их сжал:

– Только ты, дурочка моя, слишком много предложила этой реставраторше. Я ей дал сто баксов, и она была довольна до задницы. Ну, молодец я у тебя? Орел? Что ж ты молчишь, душечка? Не нравится картина?

– Ты… – выдавила женщина.

– Кто я? – ласково переспросил он.

– Ты… Дьявол!

Денис рассмеялся, продолжая ласково поглаживать ее плечи:

– Много чести для меня, милая… Я просто забочусь о тебе. Хотела картину своего Иванушки?

Получи картину, я не ревнивый. Сэкономил тебе время и деньги, сам съездил за картинкой, расплатился.

Лариса вырвалась, подбежала к постели и сорвала картину со стены. С минуту она разглядывала ее, а потом воскликнула:

– Но как же…

– Нет колодца? – любезно переспросил Денис. – Но я тебе клянусь, что не просил его замазать! Нет-нет! Девушка выдала мне пейзажик именно в таком виде. Ай-ай-ай… Нехорошая девушка, правда? Уничтожила такую важную улику! Ведь ты же точно знаешь, что я упрятал Янку в колодец! А может, я и художницу эту подкупил, чтобы она травку вместо колодца нарисовала?! Ужас, какой же я злодей! – И вдруг, оставив этот натянуто-галантный тон, Денис заорал:

– Курица безмозглая! Да что ты в башку свою тупую вбила?! Никого я в жизни не убивал, никого! И нету ничего в твоем колодце, ни черта там нет! И забудь! Забудь о нем!

Лариса, казалось, не слышала этого крика, хотя это было невозможно. Она стояла, глядя на картину, и между ее бровей все глубже обозначалась морщинка. "Да, Иван сказал, что сам испортил этот угол, девушка просто не могла восстановить картину… Час назад, когда я еще раз спросила его об этом, он сказал, что, если лак сняли, – картина потекла, и пожалел ту девушку… Как ее зовут?

Саша, да, Александра… Что ж, она выпуталась из этой ситуации, как смогла… А я… Я запуталась совсем".

Денис все еще бесновался, а Лариса, сохраняя внешнее спокойствие, встала на свою многострадальную подушку и повесила пейзаж на гвоздь.

– Ты прав, это намного лучше, чем соломенная лошадь, – спокойно сказала она. – Куда ты ее дел?

А, вот она. Повешу на кухне.

– Если это лошадь, тогда я – Джек Николсон! – фыркнул Денис. Он сбавил тон, увидев, что его крики не производят на жену никакого впечатления.

А женщина, невозмутимо взяв с кровати соломенное чудище, вышла.

Она отсутствовала куда больше времени, чем нужно для того, чтобы повесить на стену соломенную лошадь. Денис, не дождавшись ее, вышел и увидел свет в своем кабинете. Заглянув, он застал Ларису с охапкой белья в руках.

– Что ты тут делаешь? – мрачно спросил он.

– Стелю тебе постель.

– Здесь?

Она не ответила. Наклонилась над диваном, заботливо расправила простыню, взбила подушку, положила одеяло… Со стороны это выглядело так, будто Лариса беспокоится об удобстве мужа. Но Денис не оценил этого, а, напротив, взбесился:

– Я буду спать на кровати, в спальне! Зря копошишься! Слышишь? Убери отсюда белье!

Она как будто не слышала. Расправила пододеяльник, разгладила подушку. Денис подбежал и сбросил подушку на пол:

– Я кому сказал?! Буду спать в спальне!

– Хорошо, – равнодушно ответила женщина, поднимая подушку и отряхивая ее. – Тогда я – здесь.

– В чем дело? – Денис вглядывался в ее невозмутимое лицо. Что-то изменилось в этой женщине, которую, как он думал, успел хорошо узнать за двадцать лет совместной жизни. Сегодня она была куда спокойнее, чем обычно. Раньше, стоило ему повысить голос (а это бывало не так уж редко), как Лариса немедленно отвечала тем же, и через пять минут вовсю бушевал скандал. Но сегодня…

– Где ты была, хотел бы я знать? – сменил он тему. – Ты так и не сказала. Где ты ужинала? С кем?

– Со старым другом. – Лариса все-таки протиснулась к дивану и положила на место подушку. – Если ты хочешь спать – иди в спальню.

– Старый друг? – Денис уселся на диван, всем своим видом показывая, что никуда не уйдет. – Кто же это? Я его знаю?

– Конечно.

– И наверное, ты с ним спишь? – издевательски бросил он. Но глаза у него были беспокойные и вовсе не равнодушные.

Лариса улыбнулась – чуть-чуть. Собственно, это даже трудно было назвать улыбкой. Только в уголках ее рта залегли мелкие морщинки, а брови немного приподнялись. Денис ненавидел эту улыбку.

Жена улыбалась так, когда не желала отвечать на прямой вопрос.

– Ты меня дураком считаешь? – поинтересовался он. – Я прекрасно знаю всех твоих любовников.

Но между прочим, молчу! Не порчу тебе удовольствия! Не изображай из себя святую, дрянь!

– Не буду, – кротко согласилась она. – Ну, я устала. Выбирай – где будешь ложиться? Тут или там?

Что можно было сделать с женщиной, которая будто не слышала его оскорблений, не реагировала на раздраженные крики? Денис помялся еще с минуту и наконец неохотно встал:

– Ладно. Сходи с ума, если желаешь… Спи, с кем хочешь. Но не отравляй мне жизнь, поняла?! Если я еще услышу про Янку, ее безумную мамашу и колодец… Не знаю, что я сделаю! Точно, сдам тебя в дурдом или прибью! Ты слышишь меня?!

Вместо ответа, она показала ему руку, на которой красовались ссадины от его зубов. Лариса все еще улыбалась, она как будто забыла убрать улыбку с лица. Денис понял этот молчаливый ответ и кивнул:

– Вот-вот, но будет еще хуже. Усвоила?

– Вполне, – разжала губы жена. – А теперь иди.

Я уже сплю на ходу.

И стоило ему переступить порог, как она заперлась на ключ.

Денис еще долго не ложился. Его все раздражало, каждая мелочь выводила из себя. Пейзаж над кроватью, запах Ларисиных духов, лужа, которая натекла с ее полусапожек в прихожей. Он бродил по квартире, прикладываясь к бутылке с минеральной водой, останавливаясь под дверью кабинета и чутко прислушиваясь. Но оттуда не доносилось ни звука. Света тоже не было. Или жена в самом деле уснула, или хорошо притворялась.

Наконец он завалился на постель, сделал последний глоток из бутылки с минералкой и взял с ночного столика свой бумажник. Достав оттуда сложенный вчетверо листок плотной бумаги, Денис развернул его и внимательно перечитал. Дочитывая последние слова, он начал улыбаться. И если бы Лариса видела его в этот момент, она бы сразу сказала, что муж задумал какую-то гадость. Только вот крупную или мелкую – неизвестно.

…На следующий день утром они не обменялись ни словом, хотя вместе позавтракали. Дениса так и подмывало спросить, почему это жена так рано встала. Обычно по утрам она любила поваляться.

Спешить ей было некуда, Лариса уже лет восемь не работала. В первые годы перестройки, когда Денис, наконец, вышел из подполья и никто уже не посмел бы назвать его фарцовщиком, он открыл маленький магазинчик импортной одежды. Торговал в основном джинсами, кожаными куртками и прочим ходовым товаром. Тогда Лариса работала у него в магазине продавщицей. Но когда Денис стал называть себя «байером» и несколько раз в год ездил в Италию закупать одежду итальянских кутюрье средней величины, Лариса ушла из магазина.

Не из-за лени – на этом настоял сам Денис. Благосостояние супругов в то время уже повысилось, и теперь ему было неловко, что жена стоит за прилавком и обслуживает покупателей.

Когда за Денисом закрылась входная дверь, Лариса сделала несколько звонков. Она позвонила Светлане – хотела попросить ее не приходить к ним сегодня. Но она опоздала – домработница уже выехала. Через полчаса она уже звонила в дверь.

Хозяйка открыла ей, полностью готовая к выходу, даже шубку набросила на плечи.

– Извините, сегодня ничего делать не нужно; – сказала Лариса.

Светлана смутилась, испуганно глядя на нее, она спросила, что сделала не так. Лариса удивилась:

– Все хорошо… Я спешу, мне надо уехать.

• Предыдущая
• 41/94
• Следующая