Еврейская и христианская интерпретации Библии в поздней античности - Гиршман Марк - Страница 34

Я попытался восстановить значение христианского толкования Писания, как в смысле его содержания, так и формы, для понимания еврейского мидраша. Хотя я не согласен с той точкой зрения, что большие разделы мидраша являются полемикой с христианами, однако талмудическая литература включает в себя достаточное количество полемического материала, чтобы заставить исследователей тщательно изучать христианские доводы. Еще более важным, на мой взгляд, является изучение экзегетических преференций рассмотренного периода как в еврейских домах учения, так и в учебных заведениях христиан. Внимание к различным герменевтическим школам и проявлению их взглядов в различных сочинениях может способствовать правильному определению места Писания в древнем мире и пониманию еврейского мидраша.

Научное изучение раввинистического мидраша и его связей с патристической литературой развивалось различными путями. Некоторые ученые рассматривали патристику в качестве ценного источника еврейских толкований и преданий, не сохранившихся в раввинистических памятниках. Такой материал называют шкиин, т. е. «следы», «остатки» (так назвал свою книгу на эту тему Шауль Либерман[309]), и его собирание напоминает «выкуп пленников» (пидьон швуим). Эта попытка собрать литературные осколки и вернуть их в отчий дом, чтобы сохранить рассеянные следы еврейской культуры, может восприниматься в качестве охранного мероприятия, но на самом деле идея весьма спорна. Достоверность преданий, отождествляемых как еврейские в патриотических сочинениях, сомнительна: может быть, Отцы церкви подделывали предположительно еврейские тексты? Или же они изменяли их в соответствии со своими целями? Возможно, само приписывание этих толкований еврейским источникам ошибочно?[310] Эта проблема, которая тщательно обсуждалась в применении к одному средневековому христианскому сочинению Раймунда Мартини, «Pugio Fidei» («Кинжал веры»)[311], нуждается в том, чтобы ее рассматривали каждый раз заново применительно к каждому христианскому тексту, в котором предположительно содержатся еврейские источники.

Второй подход делает акцент на том факте, что расцвет аггады совпал с распространением христианства и мы не можем понять аггаду или по крайней мере некоторые из ее идей, не углубившись в изучение христианской экзегезы и теологии того времени. Эта стратегия предполагает диалог между Отцами церкви и еврейскими мудрецами, которые спорили о комментировании Писания. Эта научная школа тщательно разыскивает и придает особое значение апологетическим и полемическим мотивам в еврейских мидрашах, которые прослеживаются по христианским сочинениям. Наиболее видными ее представителями были А. Аптовицер, А. Марморштейн и Э. Урбах[312].

Есть ученые, которые сравнивают христианские и еврейские интерпретации отдельных тем или библейских книг[313]. Этим исследованиям присущ более широкий взгляд, охватывающий свойственные двум религиям при толковании ими Писания как уникальные, так и общие черты, сквозь которые проступает облик духовного и культурного мира верующих обеих религий.

Четвертый тип изучения представляет гораздо более широкую картину обеих религий, описывая их взаимовлияния. В этой связи стоит упомянуть исследования Ш. Кройса, опубликованные около ста лет тому назад[314]. Наиболее важным трудом в данной области является семитомное сочинение Л. Гинцберга «Предания евреев» (The Legends of the Jews), которое начало выходить в 1909 г. Это ценный источник информации об аггаде, основанный на докторской диссертации Л. Гинцберга[315].

Воссоздание истории древности требует от нас внимания к разнообразным типам свидетельств. Чрезвычайно важными источниками являются литературные документы: книги, письма и так далее.

Не менее важны физические следы этого периода — предметы искусства, памятники архитектуры, ремесленные изделия, монеты — все то, что с успехом разыскивают археологи. Ученый должен рассмотреть различные свидетельства, найти, основываясь на доказательствах, ответ на различные спорные вопросы и только тогда представить характеристику периода. Это чрезвычайно интересная задача, требующая сочетания критического подхода со способностью связать многие детали, так чтобы с помощью богатого воображения и знаний обрисовать контуры эпохи. Э. Бикерман, один из величайших историков, занимавшихся античностью, писал в предисловии к своей последней книге, что историку древности необходимы два качества для того, чтобы отважиться на написание исторического труда, — самонадеянность и невежество[316]. Такое ироническое самоуничижение свойственно тому, кто, подобно Э. Бикерману, занимается обширными областями истории. Но историки также являются представителями различных историософских традиций. Один историк акцентирует внимание на духовной сфере того или иного периода, а другой сосредотачивает свои усилия на описании общества или экономики.

В литературоведении ученые также разделяются по тому, какие аспекты при анализе отдельного произведения, в том числе и античного, они считают значимыми. Практически никто не подвергает сомнению и то, что исследователь должен быть в достаточной степени сведущим в языках рассматриваемого периода. Так, краеугольным камнем научной школы Wissenschaft des Judentums было внимание к филологии и различным рукописным версиям текстов. Бурные дискуссии разворачиваются по поводу того, насколько значимыми являются сведения о периоде и авторе того или иного сочинения. Некоторые теории утверждают, что литературное произведение по своей природе самодостаточно и выйти за его рамки означает не понять предмет своего исследования. Автор создает замкнутый мир, и все, что находится вне его, не существенно для понимания.

Изучение религий также основывается на разных подходах, не обязательно противоречащих друг другу. Один подход исследует социальный контекст религии, другой занимается изучением психологического опыта верующих. Существует также феноменологический метод, который пытается описать феномен религии главным образом изнутри, отождествляясь с ней, но при этом сохраняя критический взгляд.

Невозможно перечислить все существующие школы в разных областях гуманитарных наук, и я ограничил свое описание рамками литературно–религиозного феномена. Не пытаясь охватить все грани иудейско–христианских контактов или проследить историю их развития в различных странах, я поставил перед собой задачу отметить сходства и различия между Церковью и евреями постольку, поскольку они проявлялись в литературе обеих религий. Моя идея состояла в том, чтобы показать экзегетические подходы обеих сторон в тех текстах, где одна из сторон эксплицитно упоминает другую. Я попытался пролить свет на их общее литературное одеяние — интерпретацию Писания — и на их особенности: разные жанры, характерные для разных религий.

В этом приложении я остановлюсь на литературных измерениях полемики, а именно — на идеологической борьбе, какой она представляется на основании изучения источников. Подобно многим исследователям до меня, я убежден в том, что в литературных сочинениях, помимо литературной, отражается и действительная историческая реальность. Однако настоящее исследование не претендует на то, чтобы устанавливать исторические измерения полемики. Предметом нашего рассмотрения здесь будут различные способы их оценки, как и оценки взаимовлияний.