Посольский город - Мьевиль Чайна - Страница 62

Старые залы сохранились, голос ЭзКела придал им достаточно сил для выживания, но не достаточно для восстановления. Однако тракты мёртвого города, разделявшие новые, похожие на деревеньки районы, всё ещё были опасны. По ним бродили животные и ариекаи, так далеко зашедшие в своей мании, что уже не могли очнуться. Они толпами окружали одинокие громкоговорители во время передач и слушали голос ЭзКела, который вызывал в них агрессию, но не прибавлял разума.

— Мы вычистим их оттуда, как только сможем, — пообещал Кел. А пока город оставался скоплением бандитских королевств, с каждым из которых мы пытались установить свой протокол. Кое-какие подробности о них — здесь правит небольшая коалиция не слишком зависимых; туда лучше пока не соваться; ариекай, который хозяйничает там, вокруг минарета, до падения был функционером, — сообщал мне Брен. Брену рассказывали о них ИллСиб.

— МагДа не станут толкать тебя туда, — сказал мне Брен. — Но… — Выражение моего лица от него не укрылось. — Ты же видишь, что происходит, — продолжил он, наконец. — Теперь не они правят, и не в их власти закрыть изолятор…

— Думаешь, они бы закрыли его, если бы могли?

— Не знаю, да мне теперь всё равно. Но Кел ни за что этого не сделает. Ты видела, что происходило, когда говорили ЭзКел. Если МагДа понадобится что-нибудь из того, что знаешь ты, пожалуйста, скажи им. Нам надо держать их в курсе. Они не дуры и наверняка знают, из какого источника ты получаешь информацию, но ни за что не спросят. И у них точно есть план. Они столько времени проводят в лаборатории Саутель. Ты когда-нибудь видела, как они говорят с ней?

Когда я оказалась в городе снова, то уже не в составе официальной группы и не по делам комитета. Я была с Бреном, и мы пошли, чтобы снова встретиться с его друзьями: с ИллСиб, тайным послом наоборот.

Наши воздуходелательные машины так ослабли, что приходилось надевать эоли даже на улицах, которые прежде были частью Послограда. Мы с Бреном старательно избегали объективов осокамер, хотя я не переживала: ну увидят нас из города, ну пойдут сплетни, подумаешь, сплетней больше, сплетней меньше, не всё ли равно. Мы нашли убежище в руинах. С балкона квартиры, где раньше жили дети (я наступала на обломки игрушек), мы видели, как ЭзКел снова прогуливались в толпе ариекаев, которые слушали и повиновались их командам.

— В следующий раз они отправятся в город, — сказала Сиб. Я не слышала, как ИллСиб вошли. — Итак… — Сиб показала в окно на ЭзКела. — У этого Язык работает иначе. — Надо было назвать его ОгМа, а не ЭзКел, — сказал Брен. Мы смотрели на него, ожидая объяснений. — Так звали одного бога, — сказал он, — который занимался примерно тем же самым.

ИллСиб были вооружены биомеханическими пистолетами. У нас с Бреном было оружие погрубее. ИллСиб ориентировались в городе несравнимо лучше тех спотыкавшихся ситинавтов, с которыми я делала вылазки раньше. Они безошибочно выбирали путь туда, где кирпичная кладка в руинах превратилась в биоматериал. Воздух менялся по мере того, как мы шли. Я ощущала его течения, они были не такими, как ветер в Послограде. Мы оказались в месте, полном новых звуков. Мелкие зверьки шмыгали под ногами. Ариекаи на улицах не останавливались при виде нас, но многие поднимали глаза-кораллы и смотрели. Попадались небольшие озерца, над которыми висели гроздья пузырчато-водорослеобразных полипов, ронявших капли реагента в жидкость. Я дивилась: что это — неужели часть городской застройки?

Прямая, широкая улица, обсаженная костномозговыми деревьями, вела в Послоград. Какой-то ариекай рядом с нами напугал меня, твердя один и тот же вопрос: что мы делаем? Я подняла пистолет, но ИллСиб заговорили.

— Я ИллСиб, — сказали они. — А это… — тут они произнесли какое-то слово, не похожее на наши имена. — Они идут со мной. Я иду домой. Кох тайкох/уреш, — сказали ИллСиб, переставив ударение во фразе, отчего она стала более личной. «Я, идущий домой», — сказали они, и я подумала, неужели и у ариекаев путь домой — такая же могучая штука, как у нас.

— Они нас знают, — сказала Илл. — Сейчас много таких, кто вообще ничего не помнит, но когда встречаешь тех, кто может говорить, то всё в порядке.

— Хотя, — добавила Сиб, — думаю, что могли сложиться и новые союзы. И у некоторых из них могут оказаться причины…

— … чтобы не дать нам пройти.

Надо сказать, что в Языке, который мы слышали по дороге, не всегда был смысл. Попадались носители, вернее, их развалины, которые перебирали фразы в ностальгии по смыслу. Наконец ИллСиб вывели нас на забросанную мусором площадку. Я открыла рот. Там нас ждал человек. Он стоял, прислонившись к металлической колонне, которая изгибалась над его головой, точно уличный фонарь. Казалось, его перенесли сюда с какого-нибудь старинного плоскостного изображения города на Терре.

Илл, Сиб, Брен и он перешёптывались, кивая. Так, чтобы я не слышала. Человек никого мне не напоминал. Он был непримечательный, темнокожий, в старой одежде, его лицо прикрывала эоли такого типа, который не был мне знаком. Я ничего не могла о нём сказать. Он ушёл с ИллСиб, а Брен вернулся ко мне.

— А это ещё что за чёрт? — спросила я. — Он что, разделённый?

— Нет, — сказал Брен. И пожал плечами. — Не думаю. Может быть, его брат умер, хотя я сомневаюсь. Просто они друг другу не нравились. — Конечно, я уже знала о том, что существует антимир изгоев: взбунтовавшихся разделённых, разжалованных служителей, дурных послов; но, увидев его в действительности, я была ошеломлена. Как же они жили в дни всеобщего коллапса, пока не пришёл бог-наркотик Второй?

— Ты ещё видишься с кем-нибудь из сравнений? — спросил Брен.

— Господи, — сказала я. — А что? Да нет, в общем. Встретила как-то Дариуса в баре, сто лет назад. Обоим стало неловко. Конечно, Послоград слишком мал, чтобы мы могли вообще не встречаться, но разговаривать с ними я не разговариваю.

— Ты знаешь, чем они занимаются?

— По-моему, никаких «они» уже нет, Брен. Группа… распалась. После того, что случилось. Может, кое-кто ещё встречается… Но той тусовки давно нет. После Хассера.

Да и как ты теперь себе это представляешь? Они же никому не нужны, в том числе и тем, кто их произносит. Язык… — Я расхохоталась. — Он же не такой, как был.

Вернулись ИллСиб, стряхивая гниющую материю города со своей одежды.

— Это верно, — сказал Брен. — А вот насчёт того, что всем плевать, ты ошибаешься. Ты не знаешь, куда мы идём: нас особо просили привести тебя.

— Что? — Я и не думала, что вся эта конспирация из-за меня, что я была заданием, которое надлежало выполнить. ИллСиб довели меня до какого-то аналога подвала и провели внутрь, туда, где в свете биоламп сидели ариекаи.

— Ависа Беннер Чо, — сказали ИллСиб. Они произнесли моё имя синхронно, с одинаковым подъёмом, так, что два их голоса я услышала как один.

В комнате пахло ариекаями. Их было несколько. Они бормотали, обмениваясь словами и мыслями. Один из них подошёл ко мне из полутьмы и произнёс приветствие. ИллСиб назвали мне его имя. Я взглянула на его спинное крыло.

— Господи Иисусе, — сказала я. — Мы встречались.

Передо мной стоял близкий друг Сурль/Теш-Эчера, лучшего лжеца в истории Ариеки. Это был тот самый ариекай, которого я когда-то прозвала Испанской Танцовщицей.

— Он помнит?..

— Конечно, помнит, Ависа, — сказал Брен. — Иначе зачем ты здесь?

Брен и ИллСиб передали ариекаям кучку чипов. Те быстро разобрали их, дрожанием пальцев и крыльев выдавая возбуждение.

— ЭзКел знают, что вы их записываете? — сказала я.

— Надеюсь, что нет, — ответил Брен. — Ты заметила? Они ведут себя так же, как Эз, когда он был частью ЭзРа — не дают нам себя записывать, чтобы остаться незаменимыми.

— Но вы их записали.

— Это всего лишь публичные выступления, — сказал он. — Они ведь не могут запретить людям записывать их, да и зачем? Они считают, что слово произнесённое, ушедшее в город, услышанное Хозяевами утрачивает ценность.