Монсегюр. В огне инквизиции - Семенова Татьяна П. - Страница 86

• Предыдущая
• 86/98
• Следующая

— Интересно, — Саша задумчиво крутил в руках глиняную кружку с вином.

— Я знаю, что Амиэль отправился на Восток. А вот какой из предметов он взял, не имею понятия. Хуго, кажется, на юг. Но я не уверен. У Симона же остались ценнейшие свитки. Скоро он исчез. Но куда — мне неизвестно, — Иван пожал плечами.

— А ты и Пуатвейн? — спросил Саша.

— Мы ушли проповедовать в Испанию.

Ветров долго думал, а потом вдруг вспомнил:

— Подожди, а как же Милон? Он ведь тоже был причастен к этой тайне. Зачем он встречался в Авиньоне с инквизитором Арнальди? Что за сведения хотел передать?

— Ах, да. Милон. Его, конечно, пытали в застенках Монсегюра. Узнать ничего не смогли, но нетрудно догадаться. Раз он явился в Монсегюр, значит, сведения, добытые папскими посланниками, следившими за катаром в Святой Земле, ложные. Видно, этот Симон мастер по части запутывания следов.

— Получается, что спустя год после убийства инквизиторов в Авиньоне Милон отправился в Монсегюр, чтобы добыть именно там сведения о Ковчеге. Рискованный поступок. Но почему он так долго ждал? — удивился Саша.

— Наверно, они всё же пытались выйти на след Симона. Но не получилось. Кстати, Милон, несомненно, был из числа тамплиеров. Крест с раздвоенными концами — их знак. Такой символ, как ты помнишь, был и на рукоятке кинжала, и на ножнах.

Саша кивнул. Иван, сделав несколько глотков лёгкого вина, продолжил:

— Думаю, Милон хотел втереться в доверие к Бертрану Мартену. Но тот не особо распространялся о великой тайне. Единственное, что тамплиер смог узнать, так это то, что все документы Мартен хранит в библиотеке, в подземном хранилище. Но как попасть туда? Единственный ключ у патриарха. Причём Бертран Мартен никогда не работал в библиотеке, предварительно не заперев дверь. Пытаться застать его врасплох — пустое дело.

Саша, последовав примеру Ивана, отхлебнул холодного вина и как заправский средневековый воин вытер губы рукавом куртки, при этом слегка поморщившись и крякнув от удовольствия.

— Так как же он проник в библиотеку? — спросил он. — Когда я спустился вниз, дверь была открыта.

— Как рассказал Бертран Мартен, Милон застал его в тот момент, когда он возился с ключами, открывая дверь. Он, по всей видимости, следил за патриархом и дождался, когда тот пойдёт в хранилище. Он осторожно следовал за ним по коридору…

— Да уж, это настоящий лабиринт Минотавра, там есть, где прятаться, — перебил друга Саша.

— Так вот, двигаясь по коридору за Бертраном Мартеном, Милон наткнулся на стражника возле ваших дверей. И убил его. Это было ему на руку. Все подозрения тогда падут на вас… Единственное, что он не смог предугадать, так это то, что какой-то чужеземец высунет свою любопытную физиономию в коридор.

Они рассмеялись.

В трактире началась какая-то суета. Воины, покидая свои места, выходили на улицу.

— Что случилось? — спросил Ваня.

— Трубадуры пришли, — сказал один из рыцарей.

Действительно, с улицы доносились мелодичные звуки флейты. Иван и Саша тоже вышли во двор.

— Хотите послушать трубадуров? — раздался за спиной голос Эскота де Белькэра. — Этих певцов я хорошо знаю. Они путешествуют по всему Лангедоку, развлекая публику своей игрой. Знаете, они прекрасные актёры. Разыгрывают целые спектакли.

— Очень любопытно, — сказал Саша.

— Сейчас они устроят для вас настоящее представление, — пообещал он и направился к музыкантам.

Обрадовавшись неожиданному заработку, трубадуры прошли в трактир. Эскот не поскупился, пообещав певцам приличную сумму. Хозяин заведения расставил стулья в ряд и освободил один угол для музыкантов.

— Я буду переводить, — шепнул Ваня Саше, кода они уселись в первом ряду.

Трубадуров было пятеро. Трое играли на музыкальных инструментах: виоле, флейте и бубне, двое других пели. Голоса певцов были приятны, к тому же, помимо хороших вокальных данных, они обладали артистизмом, и теперь на импровизированной сцене разворачивалось целое театральное действо.

Сначала они исполнили балладу «О поющем море, танцующем яблоке и вещей птице». Её героем был доблестный молодой король. Его мать изобличили в коварных злодеяниях, за которые полагалось страшное наказание: сто ударов кнутом перед всем народом, а затем смерть от руки палача. Но по законам королевства сын не вправе вынести смертный приговор своей матери. И молодой король принял это наказание на себя. Его привязали к столбу и публично бичевали. Бедный юноша истекал кровью, но не проронил ни единого звука, потому что рыцарь не должен показывать свою слабость, особенно если он король. Когда же палач занёс меч над его головой, то оружие неожиданно для всех раскололось как стекло. Палач взял другой меч, но и он рассыпался в прах. Так повторилось три раза, и все поняли, что Бог не хочет дальнейших жертв…

После завершения вступительной баллады трубадуры исполнили самый популярный номер: песнь о бедном рыцаре Персевале[130] и о Святом Граале. Один из актёров исполнял роль Персеваля, а другой рассказывал о сказочных местах, куда попадал герой, и попутно изображал остальных персонажей, с которыми встречался Персеваль во время своего путешествия.

— Собравшись в путь, покинул наш герой свою возлюбленную даму Бланшефлёр, — запел трубадур приятным тенором, мелодично растягивая звуки. — Поехал с матерью своей проститься. Она молила, чтобы он остался. Но слава рыцаря влекла его. Он жаждал подвигов. Когда отъехал Персеваль недалеко от дома, то обернулся, чтобы взглянуть в глаза родимой матери, но та лежала на земле без чувств. Не стал коня он возвращать обратно, поехал дальше…

Музыкант громко ударил в бубен несколько раз. Тихо заиграли флейта и виола. Трубадур снова запел:

— И скачет Персеваль в далёкие края. Он отыскать стремится заветный замок, что зовёт и манит достойных рыцарей. В том замке необычном хранится Чаша, способная открыть весь смысл мирозданья. Но путь туда опасен, дорога неизвестна, и говорят, что сердце достойнейшего из достойных готово привести к заветной цели… Так, целый день провёл в пути он и не встретил никого, кто мог бы указать дорогу. Всё это время он молился, прося у Бога милости, чтобы позволил Он увидеть снова мать свою живою и здоровой. Не знает Персеваль, что умерла она от горя.

Трубадур, играющий роль Персеваля, пока молчал. Он стоял рядом, сделав скорбное лицо и покорно сложив руки в позе молящегося. Когда его напарник запел следующие строки, он улёгся на пол и закрыл глаза, будто заснул.

— Долгое путешествие и неустанная мольба утомили путника. Он спешился и решил отдохнуть. Сонная дремота овеяла его. И вот очнулся он и видит, что попал в незнакомое место.

— Как оказался я на берегу реки? — поднявшись на ноги, запел уже актёр-Персеваль неожиданно звонким дискантом. — И место это незнакомо мне, не видел я его, не проезжал. Наверно, я ещё во сне. Мне снится это всё! Но нет. Похоже, я не сплю. Всё это явь!

И Персеваль оглядывается вокруг, но никого не видит. Никто не может подсказать, где он находится. Окидывая взором противоположный берег, он видит нечто, похожее на замок.

— Но как же перебраться мне на берег тот? Река бурлит, прохода нет: ни мостика, ни лодки.

— Отчаявшись, бредёт он вдоль крутого берега, — с грустью пропел трубадур-тенор. — Послушно конь идёт с ним рядом. Так достигает он скалы, которая преграждает путь. И обойти её нельзя, она уходит в реку. И перелезть нельзя — уж слишком склон крутой. Совсем отчаялся герой. Но что за чудо? В этот миг является челнок, плывущий по течению вниз. В нём двое — один сидит на вёслах, другой спокойно удит рыбу.

Трубадур быстро перевоплотился в рыбака, надев шляпу и прицепив бороду.

— Я вас приветствую, желаю вам хорошего улова! — молвил актёр-Персеваль, подходя к «рыбаку». — Скажите, где здесь переправа?

— Здесь переправы нет, и нет моста, — ответил ему трубадур-рыболов, переходя с тенора на баритон.

• Предыдущая
• 86/98
• Следующая