Своя дорога - Ли Галина Викторовна - Страница 17

Наконец я не выдержал этого блеяния:

– Скажешь толком, что случилось, или нет?

Несчастный супруг взбесившейся шлю… э… девушки посмотрел мне в глаза и выдал, слегка заикаясь:

– У нее бывают такие дни… Как у… как у… кошки. Понимаешь?

Твою ж… Да чтоб им обоим пусто было! Только кошачьей свадьбы нам не хватало! То-то рош-мах себя так вела.

– Ты почему об этом раньше не сказал?

– Я думал, успею сварить успокаивающий отвар, – признался сирин.

– И где наша киска? – поинтересовался я, пытаясь представить, во что может вылиться разгульное поведение кошки-оборотня.

– Я думал, у тебя… – вконец расстроенным голосом произнес Агаи.

– Так! Сидишь со своей королевой и занимаешься тем, что выбираешь для нее имя. Если не сделаешь этого до моего прихода, назову девчонку… именем первой крестьянки, которая встретится нам по дороге! Нет! Я ее Моррой звать буду!!

Агаи обиженно моргнул, растерявшись от моего рыка, и вышел из комнаты.

Пусть обижается, пусть молчит, лишь бы занял себя чем-то полезным и не рванул за мной следом. Потом разберемся. Но если не придумает имени, точно Моррой назову! Пусть потом пред своими старцами оправдывается, почему их королева отзывается на имя богини неприятностей!

Я быстро подхватил свои ножи. Меч трогать не стал: если рош-мах удрала в город, успею вернуться. Но думалось мне, что дальше обеденного зала наша красавица не ушла. Чего, спрашивается, зря время терять, когда внизу мужиков полно?

С лестницы я почти скатился, а когда оказался на пороге обеденного зала… Рогатый Мо… там меня поджидало такое зрелище… До конца дней помнить буду.

Танита сидела на столе, ничуть не смущаясь задранных до бедер юбок. С полностью расшнурованным лифом. До последней петли! Ох и красивая, зараза… Как это Агаи еще рогами не обзавелся?

По моему разумению, нашу кису уже давно полагалось бы завалить, но пока что-то никто не решался. Еще бы. Тяжело убедить себя, что красавица стоит здоровья, будь она хоть самой прекрасной женщиной мира. Особенно если дама стискивает в руке окровавленный нож, а на полу корчится мужик без… О! На его счастье – всего лишь без уха.

Понятно теперь, откуда у Агаи шрамы и почему он до сих пор терпит выходки своей женушки. Хорошо хоть, пока кошкой не стала.

– Танита, – спокойно позвал я рош-мах, отвлекая внимание от приближающегося к ней здоровенного детины.

Наивный глупец решил попытать счастья. Взрослый мужик, а ни капли здравомыслия. Он что, не видит, как торжествующе загорелись глаза вожделенной дамы?

– Не мешай, Дюс! – утробно рыкнула девица, не сводя плотоядного взгляда со смельчака. Кажется, у нее уже начинали вытягиваться клыки.

Ну да – не мешай! И через пару минут я получу труп огромного оборотня во всей его пятнистой красе и хвост в виде королевских гвардейцев, которые не отстанут до самой Пустоши. Да еще вдобавок безутешного спутника, оплакивающего преждевременную кончину жены.

Интересно, у сирин есть обычай кровной мести? Если есть, что возьмет верх: верность королеве или желание отомстить за гибель возлюбленной? Притом отомстить своей охране!

Я с трудом поборол желание дать Таните перекинуться, а потом проделал тот же фокус, что неделей раньше у себя дома.

Подхватив на руки бесчувственное тело девушки, громко сказал:

– Представление закончено, все свободны!

Как это водится, к мудрому совету не прислушались: нам преградил дорогу двухметровый верзила. Он демонстративно перекидывал с руки на руку десятидюймовый нож и ухмылялся лиловыми губами-лепешками:

– Куда, сучий хвост, бабу уносишь?! Мы тоже хотим!

И он ощерился во весь свой расплющенный рот. Видно, били детину часто. Но ведь не научился ничему.

Я огляделся – жаждущих дармовщинки оказалось много.

Да… Мир полон идиотов.

Я разжал руки, Танита с глухим стуком упала на пол. Ничего, несколько синяков ей не повредят.

Пока жадные до тела оборотня, пуская слюни, тянулись к оголившейся женской груди, я сделал шаг вперед и срезал у пары мерзавцев лишние части тела: все равно они ими не пользовались. А потом бросил уши под ноги остальным, поинтересовавшись:

– Ну?

Большая часть претендентов на любовь оказалась на поверку здравомыслящими людьми и расступилась, освобождая дорогу. Тем более что верзила – главный заводила компании – сидел на полу, держась за оставшийся кусок уха, и подвывал.

Вот и славненько.

Я снова подхватил на руки девушку и прошествовал через расступившуюся толпу, успев заехать в пах потянувшемуся за ножом придурку.

Теперь из-за развлечений озабоченной кисы придется ночевать в одной комнате – мало ли, вдруг захотят отомстить. Лучше было бы удрать в другой город, но он далеко. Даже в лес уйти не успеем, темно уже.

Ну почему, почему мои наниматели болтают о чем угодно, а самые важные вещи умудряются обходить молчанием?! Ведь насколько жизнь стала бы спокойнее…

Я пинком открыл дверь в свою комнату, подошел к кровати, сбросил на нее нашу общую с Агаи проблему и заглянул к колдуну. Он послушно исполнял мое поручение: сидел напротив девочки, играющей с каким-то чурбачком, и созерцал… Весь вид сирин говорил о том, что мысли парня заняты чем-то неземным.

– Отвар готов? – поинтересовался я с порога.

Агаи вскинул голову, кивнул и с надеждой уставился на меня. Его смуглая кожа порозовела на скулах от чувства неловкости, но страдалец все-таки решился задать больной вопрос:

– Ты ее нашел?! Где она?

– В моей комнате. – Я подошел к девочке, подхватил ее на руки и понес к себе, приказав на ходу: – Спать будем там. Захвати наши вещи и тюфяки с кроватей. А самое главное – отвар не забудь! А еще лучше два отвара: тот, который ты приготовил, и к нему еще сонное зелье, чтобы твоя жена спала до утра. Иначе дальше городской тюрьмы мы не уедем.

Аптекарь виновато моргнул и поспешно кивнул.

Уже у самого порога я остановился и спросил:

– Эй, а ты имя девчонке придумал?

– Имя? – удивленно вскинулся колдун. – Какое имя? А я… забыл.

– Значит, зовем тебя Моррой, – сообщил я малявке и вышел, удовлетворенно услышав, как поперхнулся от возмущения сирин. Если Агаи надеялся, что я пошутил, то он сильно ошибался.

Второй раз за вечер в дверь номера осторожно поскреблись. На этот раз пришел кто-то посторонний.

Я взял меч, кинул взгляд на аптекаря, баюкавшего на руках свою расхристанную женушку, и вышел. В темном коридоре стояла та самая служанка, которая хотела потереть мне спину.

– Господин! – Ее голос дрожал, как лист на ветру, девушка зябко ежилась и озиралась по сторонам, словно боялась чего-то. – Господин, вам надо уезжать! Пожалуйста!

Я огляделся, втянул служанку в комнату и тихо спросил:

– Почему?

В ответ она только замотала головой и залилась слезами.

Я погладил девчушку по щеке и как можно ласковее спросил:

– Ну милая, успокойся. Что случилось? Нам кто-то угрожает?

Кожа девушки была холоднее льда. Агаи перестал раскачиваться и замер, прислушиваясь, напряженно вглядываясь в нашу гостью и бледнея на глазах.

Служаночка посмотрела на меня взглядом, в котором мешались страх с обожанием, и прошептала:

– Да. Вампиры.

А потом ее глаза стали светлеть, выцветая и теряя свой природный карий цвет. Худенькое тело сотрясла мелкая дрожь, и служанка отпрянула в сторону, закрыв рот обеими руками, словно испугалась того, что происходит.

Да кто успел-то?! Всего час тому назад она была человеком! Ладно, я мог проглядеть, но сирин обязательно обратил бы внимание!

Девушка еще цеплялась за остатки человеческого в себе, но было видно, что этот бой проигран, еще пара минут – и несчастная станет монстром.

– Прости! – сказал я девушке, отступил на шаг и пронзил ее сердце.

Служанка свалилась под ноги кулем. Кровь из раны почти не текла: своей уже не было, а чужой девчонка еще не разжилась.