Редкая птица - Катериничев Петр Владимирович - Страница 26

• Предыдущая
• 26/54
• Следующая

– Подними юбку, – прозвучал сзади приказ Марты. Я подчинилась. Тесак медленно осмотрел меня и, не сказав ни слова, пошел дальше. То же самое он проделал еще с двумя девочками и так же молча удалился. Двое охранников с собаками по бокам шеренги тупо усмехались.

Дегенераты! Надо же! Собрать дегенератов, маньяков и психов в одном месте – кому это пришло в голову?

Троих девчонок увели – как я поняла, для съемок. Нас покормили на кухне и предоставили самим себе – под охраной трех парней. Можно было гулять по саду, купаться в бассейне, загорать, читать книжки на террасе на задней стороне особняка.

Так прошло восемь дней. Меня никто не трогал, – разве что Марта время от времени бросала похотливые взгляды. Но, похоже, особой озабоченности не проявляла, – она являлась вторым человеком после Тесака, и ей было с кем поразвлечься. Уж я-то об этом не жалела.

Девчонок здесь действительно снимали в порнофильмах, но как я поняла – в необычных. Их били, заставляли делать совершенно мерзкие вещи… Причем, как рассказывали девочки, обязательно крупно снимали лицо. Этих психов не только сам процесс интересовал, эмоции нужны были натуральные, не игра. И главное, что их интересовало, что они старались уловить камерой, – страх!

Обстановка способствовала. Страх нагнетался постоянно, всем, чем возможно, – и угрозами наказания, и криками истязаемых, и их рассказами потом. Марта как главный «психиатр», похоже, не упускала ничего. Док тоже был фигурой зловещей, – девчонки бледнели и замолкали, когда он появлялся, особенно в своем белом халате. «Пазолини» с «Антониони»…

Система была такая: сначала избирали жертву, потом пристебывались за что-нибудь, дальше – наказание, какого все боялись – волокли к Марте или к Доктору… Но все обязательно под съемку.

Меня не трогали. И я дошла до такого состояния, что начала сходить с ума от страха: наверное, они задумали сделать со мной что-то необычное и совершенно ужасное, неописуемо мерзкое… Кошмарные ночи чередовались с кошмарными днями, когда все время ждешь, что вот скоро, сегодня, сейчас… Я точно обезумела…

Территорию особняка охраняли человек пятнадцать. Это были здоровые, туповатые на вид и равнодушные жлобы, подчинялись они только Тесаку, во всяких «играх» не участвовали. Время от времени Марта, надо думать, по согласованию с Тесаком, «дарила» им в пользование пару девчонок «для снятия напрягу», как она выражалась. Но меня и здесь не трогали.

Еще в особом домике жили шестеро парней, которые подчинялись Доктору.

Вернее, трое из них были «технарями» – занимались аппаратурой, съемками ну и всем таким. Трое других – сволочи, эти вместе с Доком и Мартой издевались над девушками и насиловали их. Как раз те трое, что были у меня в квартире.

Да, еще два-три раза за эти дни приезжали машины, – видеть я их не видела, но слышала. После первого приезда исчезли три девочки, после второго – еще две, среди них и Крошка. Появилось и двое новеньких, – но ко мне в комнату так никого больше и не поселили, я жила одна.

Жила – это сильно сказано. От страха и неизвестности я уже перестала спать по ночам, а если и спала, то сны походили на галлюцинации – такими страшными и явными они были. Иногда даже приходило в голову, что меня сюда специально привезли, чтобы свести с ума… Вот только зачем? Я стала подумывать о самоубийстве. Но как? Утопиться в унитазе?

Перегрызть вены на руках? Так ведь эти сволочи и умереть не дадут – попытка самоубийства приравнивалась к побегу.

Во время одного из построений Марта, улыбаясь, рассказала, что был здесь такой случай – одна из девушек попыталась вскрыть вены осколком стекла. Это заметили вовремя. Доктор аккуратно заштопал руку. Потом девушку голой посадили на цепь около домика Дока, привели здоровенного кобеля… Так продолжалось несколько дней, потом девушка исчезла.

И все же я решила бежать. Выбора у меня не было.

Но на девятый день, вернее, ночью, убежала Стрелочка – худенькая белобрысая девчонка лет четырнадцати. Ее поймали утром, привезли на машине. Нас всех выстроили у бассейна и заставили смотреть…

Избивали девочку страшно. А потом Док надел свой белый халат, подручный принес раскаленный железный прут…

А я отключилась. Упала в обморок и очнулась только ночью…

Все! Не могу я больше об этом! Дрон, откуда такие берутся!..

Ленка вся сжалась в комочек, плечи трясутся, зубы выбивают дробь. Только бы не истерика.

Бережно обнимаю ее за плечи, подношу флягу с коньяком к губам. Девушка с трудом делает первый глоток, еще, еще. Все. Плечи опустились, тело обмякло.

Плачет. Хорошо. Выплачется – станет легче.

Откуда такие берутся? Власть… И слово-то, как удар кнута. Какой-нибудь мальчонка поначалу ловит бабочек и палит им крылья спичками. Ему ведь и оправдываться не нужно – бабочки вредные, потому как гусеницы березовые листики и травку жрут. А то, что красивые, – это уже не важно: важно, что вредные. И он, шести-семилетний сопляк, определил это сам. А потом – забить камнями собаку, потому что бродячая… Но это – хулиганы. А примерные девочки и мальчики доводили до слез соучеников на пионерских сборах – урок прогулял или одет не по форме. Ага, нет теперь пионерии, но одетых не по форме – пруд пруди.

Чем там еще развлекались? Раньше – проще: обсудить с партийной принципиальностью моральное разложение коллеги – спит не с женой, а совсем наоборот и, что самое противное, особо и не скрывает! Сейчас? Промчаться на затаренном авто с гладкой телкой мимо припухающих на остановке сограждан, – автобус хоть и пришел, да водитель никуда не торопится – с задумчивостью роденовского мыслителя смотрит на колесо, с задумчивостью обходит машину кругом, задумчиво закуривает…

И все это только штришки, элементы власти. Но даже такая дает ощущение собственной значимости без особых усилий. Ну и любое издевательство легко обзывает себя борьбой. Понятно – за справедливость, еще лучше – во имя.

Те, кто покруче да поволчистее, – начинают просто отнимать. Он – хилый, слабый и трусливый, я – сильный, смелый, так почему он, а не я? И растут по городам и городкам когорты «кожаных мальчиков»: с надутыми мышцами и квадратными стрижеными головами… Мне всегда было странно: неужели они на самом деле не понимают, что накачать такие мышцы – это годы труда, а пробить – достаточно маленькой пистолетной пули? И ничего уже для вас не будет: ни моря, ни солнца, ни девочек, ни авто – ни-че-го!

Вроде очевидно, а «кожаных мальчиков» все больше…

Как там в Книге Притчей? «Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им».

Ну а самые бездарные подаются в националисты. Никак не может выделиться человечек: ни ума особого, ни таланта, ни трудолюбия: а тут – ничего и не нужно.

Ты изначально лучше других, потому что таковым родился.

Причем не просто лучше – самые-самые!

Тут не важно, какой националист – украинский, русский, еврейский…

Наблюдал как-то по «ящику» одного юного фашисти-ка. Этот был националист «биологический». Дескать, человечество как биологический вид ухудшается жутко. И парни и девки пьют, курят, ничего не читают, ну и в таком духе. А множество – просто больных, их лечат, а значит, жизнь поддерживают искусственно, а значит – ежели так покатит дальше, человечество как вид вымрет. Потому хорошее предложение: всех людишек, какие некачественные, стерилизовать, а лучше – усыплять.

Парнишка такой спортивный, загорелый, начитанный… Жаль только, что торчал по другую сторону экрана. А то: бы я с ним поговорил. По-доброму.

«Ты во всем прав, старина. Полностью тебя поддерживаю. И твою теорию. Но надо бы начинать в жизнь претворять».

«Обязательно. И немедленно!»

«Вот и отлично. Так что начнем. С тебя».

«Как! Я же полноценная личность! Умен, образован! Физически развит. Не пью, не курю, не „голубой“…»

"Нет, братец. Теорию ты изложил правильную, а вот сам под нее не подходишь.

• Предыдущая
• 26/54
• Следующая