Изольда Великолепная. Трилогия (СИ) - Демина Карина - Страница 90

• Предыдущая
• 90/347
• Следующая

Здесь кольцо охраны размыкается и смыкается, но мне не становится спокойней. Напротив, я понимаю, что охрана стрелу не остановит. В отличие от Кайя. Он подсаживает меня в седло, и это удобный момент, чтобы наклониться и обнять его.

- Конечно. Ты же сам видишь.

Я очень надеюсь, что видит.

В Замок мы возвращаемся бодрой рысью. И Кайя, проводив меня до наших покоев, жестом изгоняет фрейлин из будуара. Сам снимает с меня плащ, растирает руки, которые, оказывается, занемели, и, усадив в кресло, становится напротив окна.

Точно заслоняет меня от несуществующего снайпера.

Спокойно, Изольда. В этом мире снайперов нет.

- Иза, ты сильно испугалась?

Глупый вопрос. Конечно, я сильно испугалась. Наша Светлость в общем-то жизнь любят и жить хотят. Особенно сейчас.

- Дело в том, - он упер в подбородок большой палец, и как-то насторожила меня эта поза, - что это покушение вряд ли последнее. Урфин правильно сказал, что выбивают не тебя, а меня.

Мне от этого не легче. Страшнее даже.

- Я могу отменить все. Завтрашние соревнования. Охоту…

- И запереть меня в подземелье?

Кивок.

Решение в целом логичное, но какое-то мрачноватое. Не могу же я сидеть в подземельях до конца жизни. И Кайя это осознает, поэтому и позволяет мне выбрать. Спасибо.

- Нет, - мой ответ однозначен. Да, я испугалась, но не настолько, чтобы спрятаться.

- Хорошо. В таком случае эти комнаты ты покидаешь лишь в моем сопровождении.

Домашний арест, значит? И чем это лучше подземелий?

- Или в сопровождении Сержанта. Но только тогда, когда он разрешает. И делаешь то, что он говорит. Не раздумывая. Не упрямясь. Не задавая вопросов. И уж тем более, никаких споров. Ясно?

Мой рот открывается. И закрывается.

Куда как яснее.

- Иза, - Кайя смягчает тон. - Не обижайся, но сейчас твоя безопасность важнее твоей свободы. И если я решу, что тебя надо запереть, я тебя запру.

Откровенный у нас разговор выходит. Правда, односторонний несколько. Ему и вправду жаль, но это не изменит решения. От Нашей Светлости ждут понимания и согласия сотрудничать. А что еще делать остается? Стрела, пойманная перед самым носом, - аргумент веский. И я киваю.

- Это временно, сердце мое.

Надеюсь. С другой стороны, живут же люди под охраной годами и выдерживают как-то… и я справлюсь.

- Устала? - Кайя садится на пол. - Сейчас я уйду, а ты ложись спать.

Стоять! Я не настроена на вечер в одиночестве. Ну ладно, ночь. Мне будет не по себе.

- Нужно закрыть кое-какие вопросы.

- По тому, кто стрелял?

- И по нему тоже, - он гладит меня по щеке. - Ты не думай о таком. Это - моя забота. Отдыхай.

Я представила, как остаюсь одна в этой огромной комнате, которая наполняется шорохами, тенями… опять же, бабайка под кроватью. К утру я с ума сойду на почве беспочвенных страхов!

- Лаашья будет охранять твой сон, - добивает меня Кайя.

Это каким таким образом?

Оказалось, обыкновенным: стоя у изголовья кровати. Спасибо, очень успокаивает.

Урфин не привык, чтобы его носили. Он не красна девица и паланкин ему не нужен. Без носилок он тоже обойдется: доедет и в седле.

- Идиот, - буркнул Деграс и, пожевав губу, добавил: - Помощь надо уметь принимать.

И когда Урфин спешился, просто обхватил его, предупредив:

- Дергаться будешь - хуже станет.

Дергаться не получалось. Плечо отходило. Оно то жгло, то пульсировало мелко, нудно, отзываясь почему-то в зубах. То вдруг вовсе леденело, и Урфину начинало казаться, что малейшее прикосновение расколет мышцы.

Вовремя вспомнилось, что собственные апартаменты заняты.

Оставались подземелья.

Деграс помог спуститься, а в комнатушку Магнуса буквально на себе втащил. Дядя, к счастью, отсутствовал. Он бы словами не ограничился, а подзатыльника Урфинова голова сегодня не выдержит.

- Сына забери пока, - попросил Урфин, падая на кровать. - Пара дней отлежаться и…

- Нет.

- Здесь не самое подходящее место для ребенка.

Не хватало, чтобы Гавин случайно в пыточную заглянул. Ему и так впечатлений от жизни хватает.

- Переживет, - Деграс ткнул в Урфина пальцем. - Что стоишь? Помоги раздеться.

К счастью, перевязка не понадобилась. Жгун-трава не только запечатала рану, но и тряпку приклеила намертво. Через пару дней можно будет попробовать отодрать, но сейчас сама мысль об этом вызывала спазм.

- Чисто, - Деграс помог лечь. - И… многие рады твоей победе.

- Или его поражению?

- Победе тоже.

Он ушел, задув свечи. Но огонь в камине горел ярко, а Магнусова кровать была достаточно большой, чтобы хватило места на двоих. На столе были хлеб, холодное мясо и сыр.

- Поешь, - Урфин поерзал, пытаясь устроиться так, чтобы боль хоть немного унялась. - И спать ложись. Завтра разберемся, что с тобой делать.

Гавин дернулся.

- Успокойся. Не буду я тебя бить.

Кажется, не поверили. Но ответили тихо:

- Да, мой лорд.

Впрочем, этого Урфин уже не услышал. Отключался он быстро.

Глава 40. Три и четыре

Барон открыл глаза и вздохнул. Отпуск, запой… Пустые мечты о прекрасном…

Из жизни известных людей.

Иза спала, обняв кота, который посмотрел на Кайя с упреком: и где тебя носит-то? Но с места не сдвинулся и даже зашипел, когда Кайя руку протянул, чтобы погладить. Понятно, если носит, то пусть носит и дальше, приличные люди давным-давно по кроватям лежат и десятые сны видят. А возможно животному не понравился запах, который Кайя принес с собой. И по-хорошему, он всецело прав. Надо было бы ванну принять, но Кайя хотел убедиться, что все в порядке.

Тень у изголовья шелохнулась.

- Можешь идти.

Он услышит, если что-то изменится.

Но было спокойно. До рассвета оставалось часа три, хватит, чтобы отдохнуть. Вода уносила грязь, копоть и портовый смрад, с которым не способен был справиться ветер, хоть бы и продувал пристани насквозь. Канализационные стоки там работали отвратительно, и Кайя сделал в памяти заметку побеседовать с гильдийным старейшиной. Окраина - еще не повод крыс разводить.

Наскоро вытерев волосы, Кайя зевнул. Спать хотелось неимоверно. Прошедшие дни склеились в один, бесконечно длинный, выматывающий, хотя в итоге весьма неплохой.

И на кровать вот пустили.

Кайя лег на самый край, не желая разбудить Изольду, но она все равно открыла глаза и сонным голосом поинтересовалась:

- Ты?

- Я. Спи.

- Сплю, - согласилась Изольда, выпуская кота, который воспользовался моментом, чтобы переместиться на подушки. - Ты где был?

- На пристанях.

Запоздало подумалось, что это отсутствие Изольда могла истолковать совсем иначе.

- А что делал? - в темноте ее глаза тоже были темными из-за расплывшихся зрачков.

- Одну типографию… сжег.

- За что?

- За то, что печатали ложь.

Грязную. И хуже того - опасную. Слишком много желающих поверить.

- Радикально ты. А как же свобода слова?

- Я не запрещаю говорить правду.

- Понятно, - Иза вытянула руку и коснулась волос. - Мокрый… а того, кто стрелял, нашли?

- Того, кому стрела принадлежала - да. Но стрелял не он.

Слишком пьян был и по-пьяному, по-глупому зол. Он признал стрелу и, решив, что терять больше нечего, стал кричать, призывая славных рыцарей, не безразличных к судьбе страны, с оружием в руках свершить справедливость. Какую именно, так и не объяснил. И совершенно ошалев от собственной иллюзорной силы, заявил, будто Кайя позорит память предков. Плюнул еще.

Не то, чтобы сказанное сильно оскорбило, но многие слышали. Видели.

Пришлось вешать.

В последний миг человек протрезвел и, нащупав веревку на шее, заскулил. Он умолял пощадить его, но это было невозможно: есть проступки, которые не могут быть прощены. Его щит с медведем, тремя монетами и звездой отправился в огонь. А Гуннар Олграффсон - на городскую стену.

• Предыдущая
• 90/347
• Следующая