Роковое наследство (Опасные связи) - Майклз Кейси - Страница 19

• Предыдущая
• 19/90
• Следующая

— Ты и впрямь так считаешь, дорогой? Ты полагаешь, что передо мной не стоял вопрос: лишить ли невинности ребенка или остаться равнодушным к ее непорочной или, скорее, роковой красоте? Но ты знаешь, мне пришлось как следует подумать — ведь и в том и в другом случае я наносил ей глубочашее оскорбление.

Монокль выпал из глаза, заняв свое место на белоснежном жилете.

— Ну что, идем?

— Девица глупа, — заметил Гарт, следуя за другом к передней. — У тебя не было выбора.

— Бабы не настолько глупы, — достиг его ушей равнодушный ответ Люсьена. — Если бы это действительно было так, Сусанна выцарапала бы мне глаза за то, что я посмел отказаться от нее. Лишь после того как я продемонстрировал ей кое-что из того, чего она, по ее убеждению, от меня хотела добиться, она убежала.

Люсьен позволил дворецкому одеть себя.

— Ну а теперь пожелай доброй ночи преданному Хоукинсу и заверь его от всей души, что не будешь спускать с меня глаз, пока в целости и сохранности не вернешь меня под его крыло. Понимаешь, он, бедняга, всякий раз ужасно беспокоится обо мне.

Гарт рассмеялся и покачал головой, принимая свое пальто, перчатки и шляпу от невозмутимого дворецкого.

— Люсьен, ты бессердечен.

— Не бессердечен, дорогой, — поправил Люсьен, уже усаживаясь в карету Стаффорда. — Нет, я уже думал об этом — как раз когда ты вошел, — я абсолютно уверен в том, что дело тут не в бессердечии, а в чем-то ином. В наследственности, возможно? Да, вполне возможно. Гарт, так ты идешь? Не стоит опаздывать в театр сильнее, чем принято.

Над Лондоном уже занимался бледный рассвет, когда карета вернулась к особняку на Портмэн-сквер и Гарт, сидя в ней, размышлял, что явно выпил лишнего. Он сонно наблюдал за тем, как Люсьен ловко соскочил прямо на мостовую, на вид столь же трезвый и бодрый, как и в самом начале вечера.

— Как тебе это удается, дружище? Мы пили наравне и играли всю ночь, а ты сияешь, словно новенький пятипенсовик. Может быть, правда, что ты заключил сделку с дьяволом?

Темные глаза Люсьена блеснули, когда он обернулся и низко склонился к Гарту:

— А ты разве сомневался в этом? В конце-то концов, зачем же лезть на самое дно преисподней, если не можешь извлечь из этого хоть какую-нибудь выгоду? — поддразнил он. — Отвези хозяина домой, приятель, — обернулся он к кучеру, — да только поосторожнее. Бедняга не очень-то хорошо себя чувствует.

— Негодяй, — пробурчал Гарт, откинувшись на мягкие кожаные подушки.

Он был доволен, ибо Люсьен предстал в этот раз прекрасным товарищем — почти таким же, каким он запомнился ему по Испании. Гарту показалось, что он даже смог пробить едва заметную брешь в том каменном заборе, которым окружил себя этот человек. Обернувшись, он кинул прощальный взор на своего друга — и как раз вовремя, чтобы заметить, как четыре темные фигуры выскочили из тени и бегом ринулись к нему.

— Люсьен! Сзади! — взревел Гарт, сразу протрезвев. Он мгновенно соскочил наземь, наполовину вытащив стилет, который всегда брал с собой, отправляясь на ночную прогулку.

Люсьен развернулся, став в оборонительную позицию. Его черное пальто распахнулось, обнажив белый жилет. В сумерках тускло блеснула сталь его кинжала.

Бежавший первым бандит не успел увернуться и по инерции наткнулся на кинжал Люсьена, который по рукоятку вошел ему в грудь.

От толчка Люсьен на мгновение потерял равновесие и приоткрылся. Только бешеный крик Гарта на долю секунды задержал нападавших, но этого было достаточно, чтобы Люсьен оправился и вскочил на третью ступеньку лестницы, лицом к нападавшим. Гарт покосился на раненого: тот бился в агонии на мостовой. Люсьен Тремэйн был отличным бойцом.

Похоже, та же мысль пришла в головы и трем бандитам. Они покосились на Гарта, который успел уже подбежать ближе, потом на Люсьена, стоявшего слегка отставив ногу и ловко играя окровавленным стилетом. При этом он улыбался так мрачно, что у нападавших отпала всякая охота с ним связываться.

— Ну, что ты скажешь, дружище? — произнес Люсьен так спокойно, словно речь шла о том, чья лошадь выиграет приз на бегах. — Возьмешь того, что слева от меня? Посмотри, у него уши какой-то неправильной формы, и это ранит мое эстетическое чувство.

Разбойники оглянулись на стоявшего позади них человека. Гарт улыбнулся и поиграл стилетом у них перед глазами.

— Люсьен, а ты не обратил внимание на нос этого несчастного? Он явно в два раза длиннее, чем необходимо, чтобы обнюхивать тушеную капусту. И я полагаю своим христианским долгом помочь ему избавиться от излишков. Во всяком случае, я все равно благодарен тебе за уши, но можешь оставить их себе.

— Ты всегда привередничаешь, приятель, — заметил Люсьен, слегка качая головой. — Но я полагаю, мы кое о ком забыли.

— Тоже верно. И как насчет третьего? — осведомился Гарт. Он позволил двоим удрать, каким-то образом догадавшись, что Люсьену именно этого и нужно, и теперь следил за третьим.

Улыбка Люсьена угасла, он спустился с лестницы и приблизился к бандиту.

— Я еще не решил. Если он расскажет мне то, что я хочу знать, я, возможно, его не кастрирую. — Он приблизился еще на шаг. — Боже милостивый, Гарт, ты только взгляни на эту рожу. Какое уродство, по крайней мере то, что видно из-под грязи. Он чем-то напоминает крапивника, не правда ли? Итак, ты что-то хочешь спеть мне, милая птаха?

Гарт смутился, но промолчал. По-видимому он был слишком пьян и чего-то не заметил, что-то такое, из чего Люсьен понял, что это не просто попытка ограбления. Разумеется, Ортон мог счесть, что Лондон подходит ему больше, чем сельская местность, и подослал наемных убийц. Но в таком случае он недооценил этого человека. Для того чтобы справиться с Люсьеном Тремэйном, недостаточно четырех неуклюжих мерзавцев, подобранных на Пикадилли.

Оставшийся разбойник трясся от страха. Когда Гарт схватил его за шиворот, его и без того отвратительная физиономия расплылась, и он захныкал:

— Да не знаем мы ничего. Джеки нас нанял, чтоб мы его убрали, вот и все. — Он обращался к Гарту. — Вы уж пустите меня, добрый сударь. Он ведь не шутит, когда говорит, что кой-чего мне отрежет. Пустите меня, сударь, я ничего не знаю.

Люсьен ткнул бандита острием кинжала.

— Ты не поешь, маленький крапивник, — угрожающе заметил он. — Ты ревешь, как сопливый младенец, и я начинаю терять терпение. Наверняка уважаемый Джеки сболтнул тебе, кто заплатил за то, чтобы положить конец моей земной жизни. Шепни же мне это имя, маленький крапивник, и я позволю тебе упорхнуть.

— Я ж сказал вам! Я не знаю! Джеки болтал, что повидался с кем-то, когда наведывался в гости к своей мамаше, вот и все. Ради Бога, сударь, отпустите меня! Ох, Господи! Я ж обмочусь со страху! Пожалуйста, сэр!

Гарт слегка ослабил хватку, вполне уверенный, что бандит не способен убежать, и взглянул на друга. Лицо Люсьена было темнее тучи, рот сжался в прямую линию. Люсьен был способен, не моргнув и глазом, прикончить этого человека — Гарт нисколько не сомневался. Он слегка встряхнул бандита:

— И где живет мамаша Джеки, черт бы ее побрал? Скажи нам, и ты еще успеешь умереть от сифилиса. Да побыстрее, парень, а то я вижу, что мой друг мистер Тремэйн уже утомился и может случайно махнуть ножом.

— В Суссексе! Джекина мамаша живет в Суссексе!

Лицо Люсьена застыло, и он опустил нож.

— Отпусти его, Гарт. А не то Хоукинсу придется специально нанимать уборщиц, чтобы отмывать лестницу от его дерьма, — тихо сказал он, отвернувшись.

Перепуганный насмерть бандит помчался прочь, а Гарт, тут же позабыв о нем, обратился к Люсьену:

— Суссекс, Люсьен? Если бы этот мерзавец сказал про Сент-Джеймс-стрит, я бы еще понял. Но Суссекс? Я понимаю, что проявляю непростительное любопытство, но не пора ли нам поговорить о том, что случилось после твоего возвращения с Полуострова?

— А может быть, и нет, дорогой, — бросил в ответ Люсьен, поднимаясь по ступенькам и не потрудившись даже взглянуть на друга. Хоукинс, сжимая устрашающего вида пистолет, приоткрыл дверь. — Спасибо тебе за помощь, дружище. Я этого не забуду. Правда.

• Предыдущая
• 19/90
• Следующая