Эзотерический мир. Семантика сакрального текста - Розин Вадим Маркович - Страница 13

Для нагуа и древнего иудейского народа смысл жизни обрисовывался вполне отчетливо: жизнь каждого отдельного человека, как и народа в целом, была направлена на исполнение закона, на поддержание порядка мироздания. Жертва и закон противостоят хаосу (смерти), поддерживая космос (жизнь). Переведя всю витальную проблематику в план нравственных отношений, Христос способствовал формированию иных представлений о смысле жизни. Смысл христианской религиозной жизни только в одном — в воссоединении человека с Богом.

«Но никто, — говорит Серафим Саровский, — вам не сказал о том справедливо. Ибо пост, молитва, бдение и вся кие другие дела христианские, сколько ни хороши сами по себе, однако, не в делании лишь только их состоит цель нашей жизни христианской, хотя они и служат средствами для достижения ея. Истинная цель жизни нашей христианской — есть стяжение Святаго Духа Божияго. Пост же, бдение, молитва, милостыня и всякое Христа ради делаемое добро — суть средства для стяжения Святаго Духа Божияго. Заметьте, что лишь только ради Христа делаемое дело приносит нам плоды Духа Святаго, все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, мзды в жизни будущего века нам не предоставляет, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает. Вот почему Господь наш Иисус Христос сказал: «Всяк, иже не собирает со Мной, гот расточает…»«.

«Человек, — утверждает Шри Ауробиндо Гхош, — должен перестроить все части своего существа для того, чтобы подняться к Божеству и сделать возможным нисхождение Божества в человека».

Но в чем тогда смысл земного существования? На первый взгляд, перед вечностью загробного бытия бытие земное кажется кратким мгновением; по сравнению с ценностью божественной жизни земная жизнь ценности почти не имеет. «Множество людей, раздумывает бес, — умирает в детстве, из выживших многие умирают в молодости. Очевидно, для Него (Христа) рождение человека важно прежде всего как квалификация для смерти, а смерть важна как вход в иную жизнь». Впрочем, эти мысли возникают не только в голове беса, они повсеместно распространены среди людей. Философы и поэты нагуа писали:

Если Бог — идеал жизни, то воссоединение с ним означает лишь стремление к идеальному бытию на земле, к исполнению второй заповеди Христа — «возлюби ближнего, как самого себя». «Само посвящение Богу, — утверждает Шри Ауробиндо, — есть посвящение всего существа сверхразумному Свету, Воле, Силе, Любви (без всяких компромиссов), которые являются лучшими методами практического разума обычной жизни на земле».

«Господь, — замечает Серафим Саровский, — ищет сердца, преисполненного любовью к Богу и ближнему; вот престол, на котором Он любит восседать и являться в полноте Своей преднебесной Славы… Не укоряет Господь за пользование благами земными, ибо и Сам говорит, что по положению нашему в жизни земной «мы всех сил требуем»; т. е. всего, что пашу человеческую жизнь на земле успокаивает, украшает и делает удобным и более легким путь наш к отечеству небесному. Вот на это именно Апостол Павел сказал, что, по его мнению, нет ничего лучше на свете, как «благочестие с довольством»; об этом-то молится и Церковь Святая, чтобы то даровано было нам Господом Богом, и, хотя прискорбия и несчастия и разные нужды и неразлучны с нашей жизнью на земле, однако же Господь Бог не хотел и не хочет, чтобы мы в скорбях и напастях были, почему и заповедует нам через Апостолов, чтобы мы друг друга тяготы носили и тем исполнили закон Его Христов. И Сам лично дает нам заповедь, чтобы мы любили друг друга и, этою любовью взаимно соутешаясь, облегчали себе прискорбный и тесный путь шествия нашего посреди скорбей земных к отечеству нашему небесному. Для чего же Он и с небес к нам сошел, как не для того, чтобы нашу нищету восприняв на Себя, обогатить нас богатством благости своей и щедрот неизреченных? Пришел не для того, чтобы послужили Ему, по да послужить Сам другим и дагп душу Свою во избавление многих».

Когда молодой Вивекананда умолял Рамакришну указать ему короткую и прямую дорогу к Богу, Рамакришна укорил его: «Стыдись! Я думал, что ты будешь огромным банианом, который может укрыть тысячи страждущих душ… А вместо того ты ищешь собственного блага, ты эгоист… Радуйся Господу, во всех его формах. Переведи самое высокое Познание в самое высокое Служение людям». В другой раз Рамакришна объяснял ученикам: «Вы ищете Бога? Ну, так ищите его в человеке!»… «Когда вы работаете, пусть одна рука держит работу, а другой касайтесь ног Господа! Когда ваша работа будет закончена, возьмите эти ноги обеими руками и положите на ваше сердце!.. Что бы вы выиграли, отказавшись от мира!»

Впрочем, было бы странным и неверным отрицать и трансцендентальный смысл воссоединения человека с Богом, стремление религиозного человека погрузиться в Божественный мир, в иную реальность, в мир идеальных отношений, счастья и любви. Важно другое: как это устремление влияет на его земную жизнь, увеличивает ли Благо и Любовь (естественно, не вообще, а для людей) или же нет.

Размышления Гамлета глубоко пессимистичны, христианин, напротив, с радостью, не исключающей страха и трепета, ждет того часа, когда он воссоединится с Богом. «Радость в Боге есть мир и блаженство, превосходящие рассудок», — восклицает Шри Ауробиндо. Но что конкретно ждет человека за смертной чертой, сохранятся ли его облик, чувства, индивидуальность, личность? И что он увидит там? Первые христиане описывали мир, в котором находится Бог, так: «… Огромное пространство вне этого мира, сияющее сверхъярким светом; воздух там сверкал лучами солнца, сама земля цвела неувядаемыми цветами, была полна ароматов и прекрасноцветущих вечных растений, приносящих благословенные плоды… Тела людей были белее всякого снега и краснее всякой розы, и красное у них смешано с белым. Я просто не могу описать их красоту. Волосы у них были волнистые и блестящие, обрамлявшие их лица и плечи, как венок, сплетенный из нардового цвета и пестрых цветов, или как радуга в воздухе…» (Апокалипсис Петра). Из этого описания явствует, что мир иной, божественный, и есть идеальная жизнь, куда человек войдет преображенным и прекрасным, сохранив всю свою индивидуальность.