Блатной романс - Майданный Семен - Страница 55

• Предыдущая
• 55/61
• Следующая

– Скажи ему, – коротко приказал папа ни живой ни мертвой Алине.

– Шрам в ресторане «Квебек» одного моего знакомого чиновника стращал, что есть фотокопии эрмитажных списков, – мертвым, лишенным нот голосом выдала послушная Алина. Нет, не сейчас она предала Сергея, а гораздо раньше. Когда по папиной указке поспешила на улицу из «Дворянского собрания» за еще не знакомым Шрамовым.

– Очень интересный человек этот Шрам, – почесал кота за ушком дедушка. – Зашлите его ко мне в самое ближайшее время. Бить можно, но не до смерти. А нефтекомбинат вам в нашем совместном химическом напраштении очень пригодится. Там, говорят, чудесная химическая лаборатория. Ну не смею больше морочить голову. – Дедушка, кряхтя, выкарабкался из качалки. – Никаких обид? – протянул он руку дла пожатия Михаилу Геннадьевичу.

– Никаких обид, – пожал протянутую руку Михаил Геннадьевич с таким чувством, будто его натурально отпетушили. Как говорится, расслабься, и к тебе потянутся люди.

– Когда Лиза вновь вдруг побачила перед собой все то же лицо кавказской национальности, она вздрогнула и первым делом непроизвольно взглянула на его штаны. И лишь убедившись, что там усэ в порядке, перевела взгляд на само лицо. Лицо было уже дуже сердито. «Пассат наканэц мнэ даш?» – раздраженно спытало оно. «А вы… разве там… нет?..» – Она беспомощно махнула в сторону заведения титки Шуры. «Там кандыцыонэр нэт, – презрительно мовыв кавказец. – Бэз кандыцыонэр нэ хачу!» Лиза тихо застонала. Конечно, она знала, що титка Шура уборкой себя особенно не обременяет, поэтому атмосфера царила в туалете та еще, в каком-нибудь дизентерийном слоновнике дышалось наверняка легче, но чтоб это так уж сильно мешало? Тем более при большой нужде. «Вот! – внезапно закричал кавказец, наконец опознавший среди стоящих в салоне машин ту, за которой пришел, и вспомнивший первую часть ее названия. – „Фальксваген пассат" хачу!» Лизе стало дурно. Использовать дорогую машину для этого?! «Кандыцыонэр ест?» – тыча в автомобиль пальцем, испытав кавказец. Лиза обреченно кивнула. «Музыка ест?» Лиза пошатнулась. Ему для цього ще и музыку подавай! «Хачу», – подытожил кавказец и впев-нено шагнул к машине. «Нет! – из последних сил воскликнула Лиза и загородила ему дорогу. – Ни за что!» Тут, на свое счастье, побачила охранника Василия, входящего в салон, и начала махать ему, крича: «Сюда! Сюда! Скорее!» Василий был с большого бодуна, весь его организм жаждал покоя и пива, поэтому, после того как Лиза возмущенно прошептала ему в ухо, что ось ця людына рвется справить малую нужду в дорогой автомобиль, никаких других версий относительно поведения кавказца у него уже не возникало. «Ты что, совсем оборзел?» – смерив тщедушную фигуру кавказца, мрачно спросил Василий. «Мнэ пассат нада, – продолжал настаивать кавказец. – А ана нэ дает!» – «А пасрат тэбэ нэ нада?» – передразнил его Василий. «„Фальксваген пасрат" мнэ нэ нада, – решительно отказался кавказец от зовсим незнаемой ему модели машины. – Мнэ нада толко „пассат"». – «Угу, – почти ласково кивнул Василий. – Всего лишь… А вот этого… – поднес он к рубильнику кавказца внушительный кулак, – тебе не надо?» Кавказец наконец понял, что продавать машину ему здесь почему-то упорно не бажают. Видимо, останняя залышилась и уже кому-то обещана. Но уходить так просто ему тоже не хотелось, поэтому он осторожно отвел от своего лица кулак и осуждающим тоном сказал: «Нэ харашо». После чего покинул навсегда негостеприимный автосалон. Ось такая гарная история, – досказал финап любимой «прытчи» дядька Макар и первым громко заржал.

Сидящий на месте водилы важный Леха тоже не удержался от смеха. Сначала прыснул, а потом откинул голову на кожаный подголовник и, дав себе волю, загоготал так, что задрожала стрелка на спидометре, хотя «мерс» был припаркован и не собирался никуда отчаливать.

Леха принарядился соответственно выросшему авторитету. Куртофан кожаный, да не такой, как прежде, а настоящий «Мульти питон», рубашка цвета сушеной конопли за две сотки баксов в «Пакторе», на туфлях тупорылый носок блестит зеркалом. А дядька Макар прикид менять не стал, как был босяк, босяк и остался.

«Мерс» был припаркован так, чтобы через лобовуху наблюдать вход в помпезное здание «Мюзик-холла». Не казино, а концертную часть, где на сегодня афиши обещали финал конкурса «Мисс Петербург». Леха и дядька Макар дожидались своего командира, зашедшего доложиться о победах еще более важному начальству. Для вир-шевцев было откровением, что у Сереги есть более важное начальство.

Кто верховодил Сергеем Храмом, ни Лехе, ни Макару, естественно, по чину знать не полагалось. Поэтому они ждали снаружи, глазели на выгуливающих в парке потомство сиськастых мамаш и мирно дожевывали застревающие хрящами в зубах гамбургеры.

Неожиданно в боковое стекло грюкнули костяшки пальцев. Леха и дядька Макар недоуменно переглянулись. Леха нехотя, но все равно с шиком, опустил стекло.

– А я гляжу, «мерсюк»-то знакомый! – весело гавкнул в салон внушительный шкаф. – Пацаны, вы ведь под Сережкой ходите? – Харю детины, словно проказа во второй стадии, украшали три бело-розовых отметины. И тем не менее эта харя сияла солидарностью и радушием, как у зазывалы в подпольный притон где-нибудь в Бухаресте.

– Каким Сережкой? – сделалась невинной и одновременно удивленной рябая хитрая рожа дядьки Макара. Ушки на макушке.

– И что дальше? – бесхитростно выдал себя Леха, зато раздул грудь, типа он теперь крут, как бублик. И, типа, готов за все ответить, если что не так.

– Слышь, братаны, подсобите цветы донести. Я – кореш вашего Сереги, и мы с ним на одного дядю грядку пашем, – как к родным очень душевно заканючил шкаф.

– Нам Сергей наказал за тачкой доглядывать, – отрезал осторожный дядька Макар и отвернулся, чтобы снова как ни в чем не бывало пялиться на ножки гуляющей молодежи женского полу.

– Какие цветы? – Бесхитростный Леха решил, что «цветы» по фене означает что-то, что стыдно не знать. Но никак не такое, на зеленом стебле, красивое, с лепестками, пестиками и тычинками.

– Да у нашего совместного с Серым папы сегодня здесь лялька со сцены красивые песни поет. Папа целую машину ботаникой загрузил. Подсобите, а? – На безымянном Геракле телепался просторный свитер, будто ряса на архиерее. И тем не менее под свитером читались мышечные бугры размером с баклаги вышедшего из употребления спирта «Роял».

«Не моя проблема!» – хотел отмазаться дядька Макар, но добросердечный Леха уже вылез из радикально черного «мерса» и притопнул, разминая ноги и расправляя боксерские плечи. Тогда выбрался на свежий воздух и дядька, глазами украдкой приценил кулаки незнакомца. Музейные буханки. На каждом по Большой советской энциклопедии вытатуировано.

Ответственный Леха бдительно поставил машину на сигнализацию, с шиком курлыкнув брелоком, и обернулся к амбалу:

– Куда?

– Да вот тут, рядышком. – Детина увлек виршевцев за собой через ряды пухнущих на парковке темно-синих, как южная ночь, «вольвешников», серебристых, как сигаретная оберточная бумага, «хонд», и рубиновых, как закат, «крайслеров»… – Вот! – распахнул он закрома белоснежного, будто крахмал, «мицубиси паджеро» и стал выдавать виршевцам одну за другой охапки колючих роз, лопоухих гладиолусов, ворсистых астр и точеных лилий.

– А че это там за прибамбасы на переднем сиденье? – заинтересовался неравнодушный к электричеству Леха на правах равного.

– А ты глазастый! – без пренебрежения хмыкнула громадина. – Это японский сканер на двадцать четыре канала. Врубил, и хоть дежурную часть ГУВД слушай, хоть УГИБДД, хоть РУБОП. А вон та хреновина с антенной – радиостанция I-COM. В нее вмайстрячен скримблер, или скрямблер, точно не помню слово, но эта мандула кодирует речь, что фиг проссышь.

• Предыдущая
• 55/61
• Следующая