Через пустыню - Май Карл Фридрих - Страница 20
- Предыдущая
- 20/90
- Следующая
— Что ты собираешься предпринять? Я, рейс своего корабля, должен поступать в соответствии с предписаниями закона.
— А я — рейс своих желаний.
К нам присоединился Исла. Я не хотел докучать ему своими вопросами, но он сам завел речь:
— Кара бен Немей, ты мой друг, лучший изо всех, кого я встречал в жизни. Ты хочешь узнать о том, как Зеница попала в руки египтянина?
— Весьма охотно бы выслушал твой рассказ, но для такого разговора нужны время и внимание, а сейчас не то положение.
— Ты чем-то обеспокоен?
Он еще не заметил гнавшийся за нами корабль.
— Обернись и посмотри на этот сандал позади нас.
Он обернулся, увидел приближающееся судно и спросил:
— У них на борту Абрахим?
— Вполне возможно, потому что рейс этого судна такой негодяй, что вполне мог продаться.
— Откуда ты знаешь, что он негодяй?
— Об этом мне сказал Абу эль-Рейсан.
— Да, — подтвердил тот. — Я знаю этого капитана и знаю его судно. Даже если бы он был очень далеко, я узнал бы его по парусу, сшитому из кусков и многократно залатанному.
— Что мы будем делать? — спросил Исла.
— Прежде всего надо убедиться, находится ли на судне Абрахим.
— А если он там?
— На борт нашего судна он не должен ступить.
Наш судоводитель сравнил скорость сандала и собственного корабля, а потом сказал:
— Он все быстрее приближается к нам. Я прикажу поставить еще один парус.
Сказано — сделано. Но уже через несколько минут выяснилось, что решение лишь оттягивается, но не отменяется. Сандал подходил к нам все ближе и ближе. Наконец он оказался на расстоянии длины корпуса. На сандале убрали один парус, чтобы уменьшить скорость судна. Мы увидели стоящего на палубе Абрахим-Мамура.
— Он там! — сказал Исла.
— Где он стоит? — спросил рейс.
— На самом носу, возле бушприта.
— Этот? Кара бен Немей, что нам делать? Они нас окликнут, и мы должны им ответить.
— Кто, по вашим законам, должен отвечать?
— Я, владелец судна.
— Слушай, что я тебе скажу, Абу эль-Рейсан. Готов ли ты сдать мне свое судно в аренду, пока мы не достигаем Каира?
Капитан удивленно посмотрел на меня, однако сразу же понял, какую цель я преследовал.
— Да, — ответил он.
— И ты, как рейс, должен делать то, что хочу я?
— Да.
— Итак, я владелец?
— Да.
— И ты ни за что не отвечаешь?
— Нет.
— Хорошо. Собери своих людей.
По его команде все собрались, и капитан объяснил им:
— Люди, я говорю вам, что этот эфенди, которого зовут Кара бен Немей, нанял нашу дахабию до самого Каира. Так?
— Да, так, — подтвердил я.
— Значит, вы сможете засвидетельствовать, что я больше не являюсь хозяином судна?
— Мы подтвердим это.
— Тогда идите по своим местам. Разумеется, вы должны знать, что я сохраняю командование судном, так как это приказал Кара бен Немей.
Они удалились, заметно удивленные столь странным сообщением.
Тем временем сандал поравнялся с нами. Капитан, старый, долговязый и очень худой человек с пером цапли на тарбуше, подошел к фальшборту и спросил:
— Эй, на дахабии, кто у вас рейс? Я поклонился ему и ответил:
— Рейс Хасан.
— Хасан Абу эль-Рейсан?
— Да.
— Хорошо. Я его знаю, — ответил он со злорадным выражением лица. — У вас на борту женщина?
— Да.
— Выдайте ее.
— Халид бен Мустафа, ты, наверное, сошел с ума!
— Увидим. Мы швартуемся к вам.
— Этого мы вам не позволим.
— Каким это образом ты не позволишь?
— Сейчас тебе покажу. Посмотри-ка на перо, прикрепленное к твоему тарбушу!
Я быстро поднял ружье, незаметно для него подготовленное мною для выстрела, прицелился и нажал на спусковой крючок. Перо слетело с тарбуша. Даже самое ужасное несчастье не смогло бы так напугать достойного бен Мустафу, как этот предупредительный выстрел. Он дернулся, словно его тощие конечности были резиновые, схватился обеими руками за голову и укрылся за мачтой.
— Теперь ты знаешь, как я стреляю, бен Мустафа, — закричал я ему вслед. — Если твой сандал еще хотя бы минуту останется у нашего борта, я не перо с тарбуша снесу, а вырву душу из твоего тела. Можешь быть уверен в этом!
Угроза подействовала. Он поспешил к рулю, вырвав его из рук вахтенного, и сменил курс. Через пару минут сандал находился уже так далеко от нас, что моя пуля его бы уже не настигла.
— Теперь мы какое-то время будем в безопасности, — сказал я.
— Он больше не подойдет так близко, — согласился Хасан, — но он не выпустит нас из виду, пока мы не пристанем там, где он рассчитывает прибегнуть к помощи закона. Правду сказать, этого я не боюсь. Опасаюсь я другого.
И он указал рукой на воду, и мы сейчас же поняли, о чем он думал.
Уже некоторое время назад мы заметили, что струи воды стремились вперед с большей силой и скоростью, чем прежде, а ставшие скалистыми берега сходились ближе. Мы достигли одной из тех стремнин, более или менее опасных для судоводителей, которые ставят судоходству по Нилу почти непреодолимые препятствия. В таких местах людская вражда должна умолкнуть. Все внимание поглощает природная угроза. Голос рейса громом прокатился над палубой:
— Взгляните, люди, приближается шелляль! [65] Соберитесь и читайте Священную Фатиху!
Люди последовали его призыву и начали:
— Храни нас, о Аллах, от дьявола, побитого тобою камнями!..
— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! — затянул рейс.
Со страшной силой бились теперь волны о скальные блоки, едва прикрытые водой; волны, пенясь, опрокидывались на палубу, и их шум перекрывал любую, даже самую громкую команду. Судно стонало и кряхтело по всем швам; весла отказывались загребать, и дахабия, не слушаясь руля, рыскала по кипящей воде.
Стремительно ринулись мы в теснину. Весла были убраны. Теперь мы находились в тесной щели, стены которой так приблизились, что мы почти касались их руками. Бешеная сила течения, словно желая выкинуть судно в воздух, швырнула нас через искристый, брызжущий пеной гребень порога, и мы полетели вниз, в самое жерло котла. Вокруг нас клокотало, брызгало, бушевало, неистовствовало, гремело и ревело. Потом непреодолимая сила снова подхватила нас и толкнула вниз, по круто падающей плоскости, водная поверхность которой виделась нам гладкой и приветливой, но за этой гладью нас подстерегала коварная ловушка — мы не плыли, нет! — мы падали, стремительно низвергались по обрывистому пути и…
— Аллах керим! — раздался голос Хасана, теперь такой пронзительный, что все его услышали. — Аллах-иль-Аллах, за весла, юноши, мужчины, герои, тигры, пантеры и львы! Смерть перед вами. Разве вы этого не видите? За работу, за работу, ради Аллаха, за работу, собаки, трусы и негодяи! Работайте, герои, работайте, хорошие, храбрые, несравнимые, испытанные, отборные!
Судно устремилось к горловине. Вот она открылась перед нами, а в следующий момент она наверняка нас уничтожит. Скалы такие острые, а поток такой крутой, что, кажется, от судна останутся разве что щепки…
— О Спаситель, помоги нам! Левее, левее, собаки, стервятники, пожиратели крыс, поглотители дерьма! Левее, левее, славные, великолепные, отцы всех героев! Аллах, Аллах, машалла!
Судно повиновалось почти нечеловеческим усилиям и промчалось мимо скал. На несколько мгновений мы оказались на свободном фарватере, и все рухнули на колени, чтобы поблагодарить Всемогущего.
— Эш, хету ину-ля иль-ляха иль-Аллах! [66] — торжествующе зазвучало над палубой. — Помилуй нас!
Сразу же за нами пронеслось что-то, словно вытолкнутое тетивой лука. Это был сандал, на котором люди пережили те же самые опасности, что и мы. Его скорость опять превысила нашу, и вот он пролетел мимо. Но открытый фарватер был настолько узким, что лишь с большим трудом мы смогли уклониться от столкновения. Сандал пронесся, едва не задев наш борт. На сандале, прислонясь к мачте, стоял Абрахим-Мамур, пряча за спиной правую руку. Оказавшись напротив меня, он прижался щекой к укрываемому до этого момента старенькому кремневому ружью… Я откинулся, почти упал навзничь… Пуля просвистела надо мной, а в следующий момент сандал уже был далеко впереди нас.
65
Шелляль — пороги, водопад (араб.).
66
Свидетельствую, что существует только один Бог! (араб.)
- Предыдущая
- 20/90
- Следующая