Прилив - Льювеллин Сэм - Страница 10

• Предыдущая
• 10/72
• Следующая

— Ах, этот проклятый Тибо! Пригласил нас погостить, а тут являются судебные исполнители. Ну что ж, думаю, нам следует паковать чемоданы.

— Полагаю, что так, — поддержал я ее затею. — Это возможно? Господин Лома позволил себе завороженно уставиться на женщину своими черными пуговицами. Цвет ее лица восстановился, но глаза все еще блестели затаенным гневом. Господин Лома осознал, что он находится не только в обществе красивой женщины, но и в ситуации, когда может оказать ей любезность. Он отчасти перестал быть служащим банка и вспомнил, что является полноценным гражданином Франции.

— Разумеется!

— Я упакую и твои вещи, милый, — сказала мне женщина.

Я улыбнулся ей:

— Полагаю, нам придется подыскать отель. В самом деле: это уж чересчур.

Она пожала плечами и быстро вышла из комнаты. Господин Лома проводил глазами ее покачивающиеся бедра в плотно облегающих тело кожаных брюках. Его рот слегка приоткрылся под усами. Я испугался, что он намерен приказать одному из своих пристяжных следовать за ней, и поспешно спросил:

— А вы видели человека, который уходил, когда вы вошли?

Господин Лома сглотнул и тем еще раз проявил себя действующим членом общества.

— Из дома вышел мужчина, он уехал на мотоцикле. А сейчас, если позволите, мы поможем мадам упаковать чемоданы.

Поднимаясь по ступенькам, мы услышали женское пение. Голос был хрипловатым, но веселым. Он привел нас в просторную комнату с позолоченным потолком, расписанным сценами из жизни Дианы-охотницы. Женщина складывала рубашки в стопку на позолоченной кровати. В комнате был большой, усложненной конструкции телефон и хромированный мотоциклетный двигатель, стену украшало живописное изображение Силбури-Хилл Давида Иншо. Судя по всему, здесь жил Тибо. Я достал из стенного шкафа небольшой чемодан и бросил в него пару костюмов, делая вид, что они мои.

Господин Лома взглянул на картину Давида, затем — на мифологические сюжеты, покрывающие пространство потолка, и облизнул губы. За его спиной женщина открыла ящичек пузатого бюро и быстренько переложила из него в чемоданчик две толстые папки с бумагами, прикрыв их сверху слоем рубашек. Она кивнула мне:

— Это то, что нам надо, милый. Все остальное — ваше, господин Лома.

Тот отвесил галантный поклон.

Женщина застегнула на чемоданчике «молнию», затем обратила свой темно-синий взор на господина Лома и одарила его лучезарной улыбкой. Он вновь поспешно облизнул губы. Теперь его внимание было поглощено явно не чемоданчиками. Я взял их: в каждую руку по одному.

— А ресторан вы тоже заберете себе?

— Ресторан — это компания. Его мы не можем трогать. Увы!

— Увы! — согласился я.

Один из мужчин проводил нас до фургончика.

Я загрузил в него багаж и сел на место водителя.

— Отвезите меня куда-нибудь, — прошептала женщина. Ее снова била дрожь.

Мы поехали по аллее конских каштанов. В заднее окошко было видно, как отдаляется и становится похожим на великолепный кукольный домик Мано-де-Косе. Фигурка в темном костюме застыла на белом гравии.

— Фу! — с облегчением произнесла женщина и обратила ко мне лицо: — Премного благодарна тебе, мой дорогой муженек. Меня зовут Бьянка.

Я пожал ее руку. Ладонь была теплой и слегка влажной. Несмотря на улыбку, губы Бьянки нервно подергивались.

— Что все это значит? — спросил я.

— У Тибо возникли некоторые проблемы. Вы его друг, верно? Я работала в его команде: решала организационные вопросы, связанные как с яхтами, так и со многим другим в его жизни.

— Почему тот человек толкал вас в огонь?

— Да потому, что он свинья. — Бьянка произнесла эту фразу констатирующим факт тоном, словно бы ей пришлось повидать немало свиней в своей жизни.

Мы уже выехали из парка и пересекали деревню.

— Остановите у аптеки, пожалуйста.

Я затормозил перед зеленым крестом. Бьянка купила тюбик крема.

— Благодарю вас, — сказала она тоном женщины, привыкшей к тому, что окружающие исполняют все ее желания. — А знаете, просто замечательно, что я надела кожаные брюки, а то изжарилась бы целиком, как баран на вертеле.

— Кто он такой, этот парень?

Бьянка пожала плечами:

— Некто, желающий разыскать Тибо.

— Довольно странный метод поисков, — заметил я.

— Когда вы являетесь «важной шишкой», то не всегда можете выбирать себе друзей.

Бьянка вела разговор спокойно, но вдруг неожиданно обернулась ко мне с таким лицом, словно бы собиралась поведать, что у нее на душе.

— Послушайте! Не могли бы вы отвезти меня в мастерские?

— В мастерские?

— Я покажу дорогу.

Бьянка нанесла крем на обожженную руку, мило высунув при этом кончик языка.

— Что происходит?

— Тибо залез в долги, — сказала она и с иронией добавила: — Как вы, должно быть, уже догадались, банки претендуют на его собственность. Но есть и другие, кто... да, кто знает, чего хочет от него.

Ну, это-то я и сам сообразил. Но от того, что кто-то подтверждает мои подозрения, право же, ничуть не легче.

— Судя по всему, вы довольно-таки неплохо ориентируетесь здесь.

— Я жила в этом доме. Многие из нас жили в нем.

— Вы случайно не из «Кракена»?

— Нет, я занималась иным делом, — сказала она. За ее словами скрывалась какая-то тайна. Бьянка выглядела слишком молодо. — А вы из «Кракена»?

Я кивнул и спросил:

— Что случилось?

— Я была в отъезде. А вернулась — в доме никого. Этот кретин с ножом думает, что я знаю, где Тибо. И чтобы добиться сведений о нем, затолкал меня в камин.

— Значит, Тибо позвал вас, сказав, что необходимо собрать вещи?

— Да, вчера вечером.

— Что именно он сказал?

— Собрать вещи, те, что я и собрала. — Голова Бьянки опустилась: она плакала. — Я не верю этому. — Она достала из кармана голубой платок и утерла слезы.

— И что это за вещи?

Уткнув лицо в платок, она покачала головой. Что-то я не заметил на шелке влажных пятен.

Мы направились обратно в Ла-Рошель, мимо Старого порта, в глухое место, где возвышались коробкообразные, из стальных конструкций, здания. Местность имела пустынный вид, знакомый мне по собственным эллингам. Над стеклянной офисной дверью одного из зданий была надпись: «Команда Тибо». На покрытом пожелтевшей рутой клочке земли лежал катамаран[11]. Его тяжелый корпус был приподнят рамой из балочных ферм. Автостоянка пустовала, если не считать штабеля ржавеющих стальных балок.

Кровь отлила от лица Бьянки. Бледная и встревоженная, она грызла ноготь большого пальца.

— Минутку, — сказала Бьянка.

Я заглушил двигатель. Каблуки ее ковбойских ботинок процокали по бетонированной площадке к стеклянной двери. Бьянка попыталась открыть ее, но безуспешно, та оказалась заперта. Тогда Бьянка достала из сумочки связку ключей и примерила один из них к замочной скважине. Потом вынула этот ключ и опробовала другой. Затем она сделала попытку открыть большие стальные двери мастерской. Ни одну из дверей открыть не удалось. Мне вспомнилось, как Ян вчера сменил тему разговора, стоило мне только заикнуться о мастерских Тибо.

Бьянка возвращалась. Перестук ее каблуков уже не был столь энергичен, как прежде: она едва плелась. Бьянка села в машину, сжала сложенные ладони коленями и безмолвно уставилась на них.

— Возникли сложности?

Она повернула голову, чтобы взглянуть на меня. Слезы, на сей раз подлинные, прилепили ее черные волосы к щекам. Бьянка даже не попыталась откинуть их с лица.

— Они сменили замки. Все ушли.

Я развернулся с третьего захода и направил фургон к Старому порту.

— Пятнадцать человек, — сказала Бьянка. — Команда. Все ушли.

Она вновь заплакала. На сей раз основательно.

— Мне некуда податься. Подонки!

— Подонки?

— У Тибо были такелажники, судоремонтники, его команда. Все налажено. И вот являются эти ублюдки.

— Ублюдки из банков?

Бьянка утерла слезы платком:

• Предыдущая
• 10/72
• Следующая