Танцующая с Ауте. Трилогия - Парфенова Анастасия Геннадьевна - Страница 47

• Предыдущая
• 47/295
• Следующая

Поспешно встаю, иду к бассейну с ледяной водой. За то время, пока я обреталась среди людей, мне приходилось сталкиваться с самыми удивительными способами лечения, в том числе с теми, которые никогда бы не пришли в голову эль-ин. Например, что бороться можно не только с причиной болезни, но и с ее следствиями, если не помогая, то, по крайней мере, облегчая страдания. Организм Ллигирллин сам отлично справится с повреждениями, мне же остается только попытаться как-то сбить температуру в районе имплантанта.

Так. Ткань, мне нужна ткань, желательно мягкая и тонкая. И промокаемая. Раздраженно дергаю портьеру, затем проверяю обивку на кресле. Слишком жесткая и тяжелая, к тому же с рельефной вышивкой. Не то. Бешено мечусь из одного угла в другой, наконец врываюсь в спальню, кровожадно набрасываясь на несчастную простыню. Влетаю назад, победно размахивая добытым лоскутком. Фонтан, где этот дурацкий фонтан?

Опускаю руки в пронизывающе холодную воду, выжимаю ткань, вновь подлетаю к Ллигирллин. Она чуть вздрагивает, когда ледяной компресс ложится на лоб, затем блаженно расслабляется. Из-под неуклюжего мокрого сооружения видна медленно расползающаяся ухмылка и умиротворенно шевелящиеся уши. Невольно улыбаюсь в ответ. Конечно, это – не настоящее лечение, но мне хочется сделать хоть что-нибудь. Даже такая мелочь приносит облегчение.

– Спасибо, Анитти.

Ошарашенно опускаю уши.

Анитти. Детское имя. Только сейчас понимаю, насколько близка мне эта миниатюрная женщина. Сотни лет Ллигирллин была спутницей и самым близким другом отца и, судя по тому, что ее отправили присматривать за мной, доверенным лицом отчима и матери. Еще один член семьи, переполненный материнскими инстинктами, и никому даже в голову не пришло, что нас можно бы и познакомить. Потрясающе. Иногда мне хочется вызвать на дуэль всех своих дражайших родственничков разом и покончить с постоянным безумием, носящим гордое название клан Дернул. Самое смешное, что они и не пытаются, подобно людям, играть в конспирацию. Я вообще понятия не имею, чем руководствуются эти непредсказуемые существа.

Здорово.

– Анитти?

– Да?

– Как ты?

Хороший вопрос.

– Жива.

Еще одна бледная улыбка из-под съехавшего на нос компресса.

Хороший ответ.

Заново смачиваю тряпку и вновь укладываю ее на пылающий лоб. Побитая валькирия издает какой-то звук, отдаленно напоминающий благодарное мычание.

– Почему ты полезла в драку одна, Ллигирллин?

– Не задавай глупых вопросов. Даже запредельная пластичность здесь бы не помогла. Ты просто слишком молода и недостаточно вынослива для подобных приключений. И вообще, ты должна была позаботиться о Лиран-ра, а не бегать по Вероятностям, спасаясь от кучки воинственных молокососов. – Я поперхнулась от такого определения дюжины дарай-воинов в ранге Мастеров. Хм, ну, с точки зрения легендарной Поющей, они действительно должны выглядеть кучкой молокососов.

Через пару секунд Ллигирллин добавляет, уже гораздо тише:

– Кроме того, ты бы ничем там не помогла. Я в любом случае была бы повреждена, даже будучи мечом. Такое излучение…

В запоздалом испуге прижимаю к черепу уши. Она не ожидала, что выживет, она просто хотела отвести опасность, ценой жизни купив для меня несколько дополнительных минут. Ауте. Чувствую непреодолимое желание провести ритуал оживления Ольгрейна, благо его личность записана у меня в аакре. Просто для того, чтобы подонка можно было еще раз убить.

Ллигирллин импульсивно протягивает руку, накрывая мои впившиеся в мягкую обивку кресла пальцы.

– Тише, тише. Ничего бы со мной не случилось. Бывали переделки и похуже.

Глубокий медитативный вздох.

– Бывало и похуже. Гораздо хуже, и не только с тобой. Все. Попсиховала и хватит. Истерика закончена.

– Да нет, продолжай. У тебя неплохо получается.

Пока я обдумываю, являлось это оскорблением или комплиментом, воздух вдруг наполняется тихим, очень мелодичным звоном. Отсмеявшись, валькирия тихонько начинает напевать короткую музыкальную фразу. Даже вновь съехавшая на нос мокрая тряпка не может заглушить чарующей чистоты ее голоса. Что-то внутри меня обрывается, заставляя ставшее вдруг чужим тело неподвижно замереть на месте. Ллигирллин вдруг оказывается рядом, протягивая руки, но не решаясь без позволения коснуться. Холодно смотрю на нее, заставляя поспешно отпрянуть и бессильно поникнуть на диване. Ничье утешение мне не нужно. И ничья жалость.

– Ллигирллин. Иннеллин. Я должна была догадаться раньше. Вы из одной генетической линии.

Она осторожно кивает. Жду продолжения.

– Иннеллин был моим пра-, пра-, пра-, не помню, в каком поколении, правнуком. Это одна из особенностей нашей линии – музыкальность, прекрасный голос и запредельные способности к Чародейству. Вене линии Ллин изменяются не в танце, а в песне. А мужчины Ллин были одними из величайших бардов, каких видели Небеса Эль-онн. Иннеллин – он выделялся даже среди лучших. Такой талантливый, такой молодой…

Машинально встаю, иду к бассейну, смачиваю компресс. Руки сами укладывают совсем ослабевшую женщину обратно на диван, аккуратно расправляют холодную тряпицу у нее на лбу.

– Лежи. Тебе надо отдыхать.

Ничего не вижу. Перед глазами – тонкие сильные пальцы, перебирающие воздушные струны, до боли любимый голос, с легкостью взлетающий к налитым грозой облакам. Сила, древняя, как сама Ауте, отвечает на зов юного барда радостным хором. Я танцую, ведомая музыкой, силой, голосом, полностью отдавшись его пьянящим чарам. Танцую, счастливая и беспечная. Иннеллин…

Серебристые пальцы сочувствующе сжимают мои руки, глаза затуманенного льда полны боли и понимания.

– Антея…

Ни одной ночи я не проведу, жалея бедную себя. И никому другому не позволю.

– Анитти…

Если она еще раз скажет это имя таким тоном, я ее ударю.

– Ты не должна проходить через это одна.

– Прошу вас, Поющая, не двигайтесь. Вы еще не оправились полностью.

Аккуратно, педантично поправляю компресс. Совсем высох. Кожа так накалилась, что я не могу прикасаться к ней, не адаптируя рецепторы. И не рискуя заработать ожог. Это уже не просто жар, ее тело в буквальном смысле переваривает само себя, пытаясь избавиться от злокачественной гадости, проникшей внутрь организма. Плохо, плохо.

Размышляю. Был бы здесь Аррек… Но Аррек где-то там, борется за свою жизнь и за жизнь своего Дома, вряд ли до него сейчас можно докричаться. Да и не исцеление нужно, а скорее противоядие. Вакцина. Этакие костыли для иммунной системы. Будь оно все проклято.

От свернувшегося невдалеке тела веет жаром. Бредовым, нездоровым жаром, хочется отодвинуться подальше.

Решусь ли я? После Эпидемии, после моего фиаско, гибели Иннеллина? Провожу рукой по ее бледной щеке, идеальной линии шеи, расстегиваю воротник. Сейчас нарушить хрупкий гомеостаз ее организма – значит обрубить последнюю ниточку, связывающую воительницу с жизнью. После этого пути назад не будет: или я добьюсь успеха, или…

Ее жар я уже ощущаю всем телом, каждым сантиметром кожи. Чем бы ни была убивающая ее гадость, прогрессирует эта дрянь просто с фантастической скоростью.

Мои пальцы твердеют, мертвой хваткой впиваясь в серебристый подбородок. Даже в полубессознательном состоянии Ллигирллин чувствует опасность, но слабые попытки защититься разбиваются о холод моей решимости. Запрокидываю светловолосую голову, прижимаю к дивану извивающееся тело. Последний момент колебания, еще не поздно остановиться…

На серебристой шее чуть трепещет тонкая жилка, горящее жаром тело сотрясается дрожью, не столько от лихорадки, сколько от животного, подсознательного страха.

Змеиный удар: стремительный, жесткий и почти безболезненный. Тонкие клыки впиваются в шею, вкус солоноватой, невероятно горячей крови наполняет все мое существо, унося разумные мысли в невозвратную даль. Музыка. Тихий шепот тысячи тысяч голосов, тысяч лет и поколений – генетическая память Ллигирллин врывается в меня. Биение ее сердца громовыми барабанами звучит в ушах. Песня. Звон атомов в кристаллических решетках, четкая структура меча, личность и воспоминания, слишком великие, чтобы я могла хотя бы приблизиться к ним. Серое на черном, сталь в темноте. Жадная гнилостность боли. Вот оно.

• Предыдущая
• 47/295
• Следующая