Строптивая невеста - Лэм Арнетта - Страница 48

• Предыдущая
• 48/71
• Следующая

Он протянул руку.

— Иди сюда, принцесса.

Она повернулась. В ее глазах зажглась решимость.

— Распрощайся со своими принципами. Боги послали тебе принцессу. Наслаждайся ею.

— А как же мое сердце? — тихо спросил он.

— Иланна очень-очень сожалеет, но она сохранит свое сердце для того, с кем соберется прожить всю жизнь.

— Всю жизнь. Ты говорила это и раньше. Я хочу прожить с тобой всю жизнь.

— Никогда, никогда, — она села на кровать и начала взбивать подушки. — Принцесса ашанти хочет, чтобы ты был с нею сейчас.

Саладин оскорбился.

— Я что, должен радоваться этому? Она улыбнулась:

— Да.

Он отвернулся.

— Нет!

Простыня зашуршала. Иланна встала. Затем она оказалась позади него и, обхватив его за талию, начала покачивать бедрами.

— Я сделаю тебя счастливым.

Он слышал это каждый вечер на протяжении месяца. Подобное предложение ранило его гордость.

— Ты что, хочешь, чтобы мы переспали прямо сейчас?

Она посмотрела на матрас.

— Быстро-быстро. Сразу, как только ты скажешь «да, да» и разденешься. — Она быстро расстегнула на нем рубашку.

Саладин был потрясен ее настойчивостью, но сдаваться не желал. Он повернулся и взял Иланну за руки.

— И нам не надо будет мучить друг друга обещаниями постоянства или, сохрани Аллах, брачными клятвами?

Она просияла, словно ребенок, добившийся своего. — Да. Он сжал ее тонкие руки и сделал шаг назад.

— Найди себе другого жеребца, принцесса. Я не согласен.

Она удивленно изогнула брови.

— Какой-нибудь глупый принцип?

Если когда-нибудь женщина заслуживала, чтобы на нее обрушился мужской гнев, то сейчас был именно тот момент. Если бы Са-ладин был жесток от природы, он потянулся бы за дубинкой. Но вместо этого он отпустил Иланну и отошел на безопасное расстояние.

— Честь и приличие вряд ли можно считать глупыми принципами.

— Ты совершаешь большую ошибку, — грустно сказала она.

— Так помоги мне не совершить ее. Она покачивалась, уперев руки в бедра.

— Я помогу тебе. Он закрыл глаза.

— Нет.

Ее дыхание овевало его лицо. Желание становилось невыносимым.

— Ты хочешь этого. — Когда губы Иланны коснулись его губ, Саладин уже не мог отрицать, что жаждет ее всей душой. Он ответил на ее поцелуй. Ее поцелуй был сладок, как ягоды, и горек, как пытка. Ее язык скользнул меж его губ. Саладин знал, что, если не остановится сейчас, его принципы пойдут прахом. Он оттолкнул ее.

— О-о-о, — застонала Иланна. Ее губы были приоткрыты, в глазах читалось отчаяние.

Он решил отвлечь ее беседой и дотронулся до шнурка, повязанного на талии.

— Что это?

Она вздохнула так глубоко, что заколыхалась грудь.

— Ты постоянно спрашиваешь об этом. А я всегда отвечаю, что это касается только ашанти. — Она закинула руки ему на шею и снова потянулась к его губам.

Он не мог противиться и поцеловал ее. Когда Иланна осмелела, он убрал ее руки. От желания у Саладина кружилась голова.

— Тогда я пожелаю тебе спокойной ночи. Она смотрела на него так, словно он был прозрачным.

— Ты хочешь принцессу ашанти.

— Нет, не хочу. По крайней мере, на твоих условиях. Но мне хочется знать, почему ты никогда не снимаешь этот странный пояс.

Она посмотрела на его пах и улыбнулась:

— Ты хочешь меня, очень хочешь. Об этом поет твое тело.

— Мое тело не управляет моими поступками, — ускользнул от ответа Саладив.

— Я расскажу тебе про этот шнурок, но мусульманину не понравится то, что он услышит.

Единственное, что он слышал в эту секунду — звон в ушах.

— И все же я настаиваю, чтобы ты рассказала мне об этом.

— Это пояс принцессы. Я должна носить его, пока не стану королевой.

Еще один обычай ее племени. О Аллах, сколько еще этих примитивных препятствий встанет на пути слабого смертного?

— А как ты станешь королевой? Она закатила глаза.

— Очень просто. Королевы ашанти рожают принцесс ашанти.

Он понял. Только родив, она станет королевой. Саладин потянулся к ней.

— Я подарю тебе принцессу.

Как обычно, она охотно приняла его в объятия.

— Подари мне радость.

По сравнению с теми чувствами, которые будил ее поцелуй, меркла любая радость. Она погладила его.

— Ты очень, очень хочешь меня.

— Скажем так: я готов и хочу подарить тебе дитя. Ты не согласна?

— Хитрый вопрос, мусульманин. — Она погладила его так, как он сам научил ее несколько недель назад. — Ребенок — да, но не принцесса. Только тот, с кем принцесса ашанти свяжет свою жизнь, способен сделать ее королевой.

На свой извращенный языческий манер она сказала ему неприятную вещь. Но он уже не слушал. Тело не повиновалось ему. Некий голос в мозгу заклинал прислушаться к ее словам. Когда логика на секунду пробилась сквозь трясину желания, засасывавшую Саладина все глубже, он не выдержал. Они никогда не поженятся.

Он с отвращением подумал, что чрезмерно отягощен моральными принципами, в то время как Иланне их явно не хватает, и смирился к тем, что она никогда не будет принадлежать ему. Освободившись от ее рук, он подтолкнул африканку к двери.

— Уходи и возьми с собой свои примитивные суеверия.

Ее глаза наполнились слезами.

— Ты ненавидишь меня.

— Нет, Иланна. Я люблю тебя.

— Не может быть!

Ему нужен был отдых, но даже сотни тысяч молитв не приносили облегчения этой ночью. В данных бстоятельствах религия и принципы ничем не могли помочь. Чтобы успокоиться, Саладин избрал способ, который, как он знал, впоследствии заставит его раскаяться.

Сон начался так же, как всегда.

Устав от долгой работы на полях сахарного тростника, Элпин вошла в небольшой домик между бараками для рабов и домом плантатора. Там стояли бочки с водой. Сняв пропотевшее хлопчатобумажное платье, Элпин погрузилась в ванну с дождевой водой. Вода охладила разгоряченную кожу, в воздухе поплыл аромат ванили — любимый запах Элпин. Красивая и добрая шестилетняя девочка Салли с глазами, как вишни, вынула шпильки из прически Элпин и распустила ей волосы. Маленькие проворные пальчики пробежались по коже головы, помассировали виски и напряженные мышцы шеи.

Когда дневная усталость отступила, Элпин обратила внимание на то, что вокруг царит странная тишина.

По коже побежали мурашки. Сон грозил превратиться в кошмар.

Встревожившись, Элпин окликнула прачку. Но в темноте стояла не Маргарита. У Элпин пересохло во рту, когда она увидела скелет с пустыми глазницами и карикатурной ухмылкой. Скелет выбрался из тьмы и зашаркал к ней. Чудовище вытянуло руку. Почерневшие костяные пальцы сжимали пульсирующий кровавый комок.

Сердце плантации «Рай».

Безмолвный вопль застыл в горле Элпин. Она услышала, как кричат Маргарита и Салли, умоляя ее о помощи.

Выскочив из ванны, она помчалась к двери. Нужно спасти их всех: быстроногого гонца Манго Джо, лучшего рубщика тростника на острове Скэбби, улыбчивого Бампу Сэма, который способен призвать ангелов на землю магической дробью своего барабана.

Это ее люди, и она спасет их. Надо только добежать до того места, где они собираются у костра по вечерам и поют песни о матери-Африке.

Утоптанная тропинка мягко стелилась под ногами, приглушая шаги. Банановые и папоротниковые листья хлестали ее по рукам и ногам. Мертвенная тишина подгоняла ее.

Грохот остановил ее резко, как удар кулака в грудь. Элпин обрадовалась. Это Бампа Сэм воскрешает плантацию боем своего барабана. Она начала покачиваться в такт ударам, но тут поняла, что ритм совершенно не тот.

— Мой господин! Вы должны прийти! Громкий, встревоженный голос Александра.

Никаких барабанов. Никакой плантации. Обычный стук в дверь.

Стряхнув остатки сна, Элпин обалдело уставилась на пробивающийся из-под двери желтый свет. Она не на Барбадосе, где люди нуждаются в ней. Она в замке Килдалтон. Пытается попасть домой и без ума от спящего рядом с ней мужчины.

• Предыдущая
• 48/71
• Следующая