Строптивая невеста - Лэм Арнетта - Страница 47

• Предыдущая
• 47/71
• Следующая

Это было одним из лучших качеств Малькольма: он быстро выходил из себя, но еще быстрее прощал. Случай с Элпин был исключением, но под конец Малькольм простил и ее.

Саладин улыбнулся, радуясь, что они с Малькольмом друзья.

— Не извиняйся. Леди Мириам спасла нас с Сальвадором из рабства. Наша жизнь складывается так, как велит Аллах.

— Интересно, что сказал бы твой брат, если бы узнал, что мы с Элпин поженились.

Саладин рассмеялся:

— Наверно, он простил бы ей, что она много лет назад сломала ему ребра.

Малькольм покачал головой. В его глазах засветилась нежность.

— Господи, она была настоящим исчадием ада, — заметил он и тихо добавил: — Она изменилась.

Мысль о брате-близнеце обрадовала Саладина. Ему стало легче.

— Сальвадор тоже изменился.

— Да, — согласился Малькольм. — С тех пор как он стал рыцарем, его жизнь изменилась.

— Жизнь, но не образ жизни.

— Мы слишком хорошо знаем его. Он скорее согласится по-прежнему быть писцом у леди Мириам, чем станет распускать перья при дворе.

Саладин засмеялся:

— Вот именно. Кроме того, это мешает ему выполнить данную много лет назад клятву и отправиться на поиски нашей матери.

— А что с твоей клятвой? Ты собираешься найти вашего отца?

Саладину он был безразличен. Ему не было дела до никчемного типа, который зачал двух прекрасных сыновей, а потом сел на корабль и, как ни в чем не бывало, уплыл прочь, даже не попрощавшись. Но Малькольм улыбался и ждал положительного ответа.

— Наверно, в один прекрасный день я займусь этим. Хотя придется подождать, пока ты не заставишь якобитов забыть о том, что Иаков Стюарт должен занять трон.

— Прекрасно сказано, мой друг. Просто превосходно.

Начиная с этого дня в Килдалтоне поселилось счастье. Элпин вела себя, как безумно влюбленная невеста. Малькольм был очень внимателен к ней. Целый месяц Саладин смотрел, как они наслаждаются семейной жизнью. Лето близилось к концу, скоро нужно было убирать урожай. Никто не боялся тяжелой работы. Были назначены бригады на фермах. Если не убрать урожай, все умрут с голоду. Поэтому каждый считал своим долгом помочь.

Все радовались счастью хозяина и хозяйки.

Только Саладин оставался равнодушным в атмосфере всеобщего праздника. Временами он даже сомневался в своей вере. А все из-за принцессы ашанти с ее непонятными верованиями и непомерной гордыней.

Он старался избегать ее присутствия. Она уничтожила небольшую, размером в ладонь, копию Корана, но, как всякий правоверный мусульманин, Саладин помнил книгу наизусть. Тем не менее он решил уединиться в своей комнате и заняться переписыванием Корана.

Одиночество не приносило утешения, потому что Иланна каждый вечер приходила к Са-ладину. Она являлась после того, как он прочтет молитвы, и приносила с собой множество деликатесов. Ее поцелуи могли совратить святого. Он предлагал ей стать его женой; Иланна каждый раз отказывала, иногда забывая об элементарной вежливости.

Саладин считал, что хуже быть уже не может. Но однажды ему пришлось изменить свое мнение.

В дверях появилась Иланна. Волосы падали ей на плечи. Туго подвязанный поясом халат цвета старой слоновой кости скрывал ее тело от шеи до щиколоток и прекрасно оттенял темно-коричневую кожу.

Саладин почувствовал прилив желания. Правда, он успел привыкнуть к этой пытке. Он умел переносить напряжение; сердечная боль и терзающее душу одиночество пересиливали телесные страдания. Он чувствовал тепло ее тела, несмотря на то что Иланна стояла в другом конце комнаты.

После обмена приветствиями Саладин отложил перо и чернильницу и приготовился выдержать еще один раунд в этом поединке характеров. Но Иланна в совершенстве владела искусством соблазнения. Она прислонилась к дверному косяку и протянула ему фляжку.

— Не пригласишь ли меня… войти?

Она пришла, чтобы попытаться заставить его заняться с ней любовью. Но она путала любовь и похоть.

— Ты пришла поиграть в «тяни-толкай»? Ее глаза засверкали. Она хотела войти, но остановилась.

— Нет. — Иланна снова оперлась о косяк. — Я хочу просто поговорить.

Ага, а он — евнух, у которого между ногами пусто.

— С каких это пор ты наносишь визиты вежливости прямо в халате?

Она сунула пальцы за отворот халата и провела рукой до талии. Саладин увидел ее грудь.

— Я только что купалалась. И намазалась кокосовым маслом.

— Понятно. Даже отсюда я чувствую запах.

— Так ты впустишь меня?

Дурак отказал бы ей. Мудрец настоял бы, чтобы во время подобного визита дверь оставалась открытой. Оптимист надеялся бы, что она согласится стать его женой.

— Закрой за собой дверь, — попросил Са — ладин.

— Обязательно, — она вплыла в комнату и закрыла дверь на задвижку.

Он смотрел, как она ищет его кубок. Посмотрев внутрь, Иланна нахмурилась, а потом выпила содержимое.

— Я принесла тебе ягодный сок.

Она всегда приносила ему подарки, но он ждал совсем иного.

— Спасибо, не надо.

Несмотря на его отказ, она наполнила кубок.

— Выпей. Раньше этот напиток нравился тебе.

— Пей сама. Мне не хочется.

— Но это для тебя, и больше нету.

— Можешь считать меня альтруистом. Я хочу поделиться с тобой.

Она неохотно поднесла кубок к губам и выпила. Темный сок не был виден на ее губах; рот Иланны от природы был темно-алым.

Она двинулась к нему, держа кубок в руке. Ева. Запретный плод. Христианское сравнение слишком хорошо подходило к ситуации. Сала-дин не мог не отметить этого. Он взял кубок.

— У тебя красивая шея, — заметила она и, дотронувшись пальцами до горла Саладина, почувствовала, как он глотает.

Ее улыбка грозила лишить его всех принципов. Ее руки пророчили несчастье. Иланна развязала пояс халата. Халат упал на пол.

Саладин почувствовал, что каменеет. Его измученный ум перебирал религиозные постулаты, в то время как глаза не могли оторваться от темных сосков Иланны. Он вспоминал, как приятно держать их во рту и как чудесен вкус ее тела.

Он не сводил глаз с изгиба ее талии. Ее бедра манили его. Хриплым от желания голосом он произнес:

— Если ты считаешь, что это называется «разговаривать», то у тебя странный словарный запас.

Она играла грубым шнурком, который всегда носила на талии.

— Принцесса ашанти пришла, чтобы сделать тебя счастливым.

Гнев даже притупил владевшее им желание. Целый месяц он избегал ее, игнорировал, а как-то раз даже выставил из своей комнаты. Но он не мог изгнать ее из своих мыслей. Саладин решил сменить тактику.

— Это мое самое заветное желание.

Она покачнулась. Темные глаза засияли. Губы были влажными и ждали поцелуев.

— Сегодня ты хорошо соображаешь, мусульманин. Тебе лучше не тратить вежливых фраз и поиграть с Иланной в «тяни-толкай».

Она излучала желание и жар. Помоги ему Аллах, но ему нужно нечто большее, нежели одна ночь любви. Он хочет, чтобы она стала его женой.

— Мне казалось, что я достаточно вежливо и пространно предлагал тебе выйти за меня замуж.

Она остановилась в нескольких дюймах от него. Скулы упрямо напряглись, губы надулись.

— Предлагать плохо.

Это стало их основной проблемой.

— Потому, что я никогда не видел своего отца?

Она дотронулась до своей ключицы.

— Потому, что принцесса ашанти не смотрела в глаза твоему отцу.

Он отступил назад, глядя на ее палец и ложбинку между грудями.

— Это дурацкий обычай, — заявил Сала — дин. — Ты не можешь отвергать мое предложение потому, что я не знаю своего отца, и в то же время требовать, чтобы я занимался с тобой любовью.

— Так принято у ашанти.

Ее безразличное отношение к его чувствам лишило Саладина выдержки.

— Позволь напомнить, что ты не среди своего народа.

Она неприязненно посмотрела на него, а затем отвернулась. Саладину хотелось накричать на нее, но вместо этого он стоял и пожирал глазами ее тонкую талию, округлые бедра и изящные ноги. Желание превратилось в боль. Он решил, что ему нужно еще долго воспитывать сбя, прежде чем достичь смирения.

• Предыдущая
• 47/71
• Следующая