Бразилия - Апдайк Джон - Страница 37

• Предыдущая
• 37/55
• Следующая

— Как долго продолжалось это путешествие, господин мой? Сколько лет длится ваш поход?

— Этого не знает никто, милое дитя. Мой мозг заволокло белым туманом здешних просторов.

Однако с каких бы давних времен ни стояли они лагерем в этих болотах, надежда на продолжение пути все еще жгла мозг ее владыки, заставляя его усы возбужденно топорщиться, и возбуждение это иногда достигало его узловатых, нежных чресел. Он еще надеялся достичь реки Мадейра, которая одарит их толпами здоровых индейцев, жаждущих обращения в новую веру, они станут его собственностью и превратят его фазенду на красных землях Сан-Паулу в царство небесное.

Держа на руках своего сына, Изабель не могла обнаружить в его обескровленном лице ни силы, ни ума. Ему не хватило соображения даже на то, чтобы сосать грудь. И тогда Изабель начинала плакать о Тристане, своем гордом любимом, прикованном навек к стволу дерева и от рассвета до заката наполняющем лагерь стуком тесла. Индейцы, которые до его появления лениво и беспорядочно долбили стволы деревьев, теперь считали это занятие ниже своего достоинства и почитали своим долгом подгонять черного раба кнутом.

Ианопамоко жалела Изабель; молодые женщины полюбили друг друга, как сестры, и научились говорить на своем собственном языке — причудливой смеси из скудного запаса португальских слов и нескольких фраз родного наречия Ианопамоко (слова в нем всегда оканчивались на резкие ударные слоги «зип», «зеп», «пеп», «сет» и «тап»), которые Изабель постепенно усвоила.

— Знаешь, — сказала однажды Ианопамоко, когда беспомощному плоду чресел Антониу было уже больше года, — колдовство еще существует. Захватчики еще не смогли порушить наш старый договор с духами. Еще остаются далекие места, где, — Ианопамоко произнесла слово, оканчивающееся на «зеп», — оно уничижительно обзывало португальцев поедателями потрохов броненосцев, — еще не ступали своими грязными ногами. В семнадцати днях пути на запад есть шаман, который мог бы…

— Освободить Тристана? — с надеждой спросила Изабель.

Ианопамоко замолчала; лицо ее, покрытое синими узорами, нахмурилось.

— Я хотела сказать, что он может дать твоему ребенку ум, который есть у других детей.

— Да? — Изабель попыталась изобразить заинтересованность, как и положено матери. Однако в столичном университете она ходила на лекции по психологии и знала, что ум подарить не так-то просто — нужно изменить работу миллиардов взаимосвязанных нейронов. Слабоумие Саломана, его нежелание научиться ползать или хотя бы произносить звуки вновь пробудили в Изабель любовь, проклятие Тристана оказалось сильнее имени ее отца и семени ее нового господина, и дефективность ребенка стала бы тайным звеном, связавшим Изабель с африканским рабом, который неутомимо и зло долбил дерево, от рассвета до заката наполняя лагерь стуком тесла.

— У колдовства, — осторожно пояснила Ианопамоко, словно пытаясь сблизить два представления о приоритетах — свое и Изабель, — свои законы и свои пределы, как и у природы, породивший магию. Чтобы получить что-то, нужно что-то отдать взамен. Чтобы твой младенец стал умным, тебе, возможно, придется отдать ему часть своего разума, подобно тому, как ты делилась с ним пищей, когда он находился в твоем чреве.

— Я готова на жертвы, — сказала Изабель столь же откровенно и осторожно. — Но я не могу вообразить себя менее разумной, не перестав одновременно быть собой.

— Путь к шаману долог и небезопасен. Да и сам он не бессмертен. Он очень стар и очень печален, так как предвидит судьбу своего народа.

— Если он обладает подлинной магией, — спросила Изабель, — то почему он не обратит вспять поток смертей и поражений, хлынувший сюда вместе с европейцами?

— Колдовство не может быть всеобъемлющим, — объяснила Ианопамоко, не теряя терпения. — Оно не может быть… — на этот раз слово оканчивалось на «тап», — …политическим. Колдун имеет дело с душой, а не со странами или народами. Он действует только по чьей-нибудь личной просьбе, и необходимы необычные процедуры, последствия которых не всегда однозначны. Как и в природе, получить при помощи колдовства что-то из «ничего» невозможно. Многие индейцы, — Ианопамоко употребила слово, оканчивающееся на «кат», которое буквально обозначало приличных людей, тех, кого нельзя назвать нечистым или не соблюдающим приличий, — поэтому считают колдовство слишком утомительным. Шамана избегают, и работы у него немного. Однако для тебя, чье появление было подобно явлению духа и чья печаль спокойна и глубока, как чары, колдовство может оказаться спасением.

— Ты отправишься туда со мной, Ианопамоко?

— Да. Мне придется пойти с тобой. Иначе ты просто не доберешься.

— Но почему ты мне обо всем этом рассказала?

Стройная молодая женщина отвернулась, словно уклоняясь от нечаянной стойкости. Ее короткие волосы были уложены при помощи золы и растительной смолы в прическу, напоминающую перевернутую чашу. Слова ее, сказанные на ее родном замысловатом и резком языке, означали примерно следующее: «Я тебя люблю».

Когда Изабель впервые появилась в доме вожака бандейры, его прежняя жена приветствовала свою новую подругу легким прикосновением, похожим на прикосновение пчелы к цветку, но постепенно, много ночей спустя, они превратились в более длительные и целенаправленные ласки на глазах у всех — у ее народа нагота была равнозначна торжественному наряду. А если игривые объятия временами порождали тайную дрожь и лепестки лона увлажнились росой любви, вызывая желание ответить тем же, насколько позволяет таинство плоти, то разве могла противиться этому и стыдиться этого Изабель, чье сердце разрывалось между пожилым любовником и закованным в кандалы любимым? Да, жены любили друг друга и занимались любовью.

— А Саломан? — спросила она. — Нужно ли брать его с собой? Дальняя дорога может оказаться для него губительной.

Ответ Ианопамоко прозвучал торжественно:

— Ты права — он должен остаться. Пойдем только мы с тобой. Такваме и ее дочери позаботятся о Саломане и будут кормить его кашей из маниоки и бананов. Молоко у тебя уже кончается, да и сыну твоему оно не пошло впрок.

Послышался ли Изабель упрек в словах индианки? Что понимает в материнстве эта маленькая женщина, похожая на статуэтку из сепии? Что она знает о материнской доле и материнском бесчувствии? Хоть и была эта индианка некоторое время любимицей Антониу, она не принесла ему плода, и сокровенные глубины ее существа оставались непроницаемыми для мужских чар.

Они переправились через реку рано утром на маленькой долбленке; лес на западном берегу по праву назывался сельвой или матой, то есть джунглями. Покинув выжженный солнцем мужеподобный мир кустарников великого Мату Гросу, они попали в другой, более пышный, сумрачный женственный мир. Узкие тропы, которые Изабель ни за что не смогла бы разглядеть в зарослях, вились по миру зеленых теней, полному цветов и плодов. Трубные крики птиц яку, верещание и щебет невидимых обезьян сопровождали путниц; Изабель с Ианопамоко мелькали в просветах густых зарослей, куда сквозь верхние ветви пробивались лишь узкие столбики света, кишевшие тучами насекомых. Между однообразными гладкими стволами тянущихся к небу деревьев, увешанных лианами и подпертых мощными корнями, почти ничего не росло; километр за километром женщины шли по коричневому ковру из мертвой шелухи семян и старых пальмовых листьев, которые источали сладковатый запах тлена, подобно гробницам в заброшенном соборе. Каштаны и орехи градом сыпались вниз, когда Ианопамоко грациозно взбиралась по стволу дерева и трясла ветки; они шли босиком от рассвета до заката, питаясь красноватыми ягодами арасы, внешне похожими на вишню — они пахнут скипидаром, и слюна от них пенится, — и стручками инги, набитыми сладким пухом, дикими ананасами, мякоть которых содержит множество крупных черных семян со вкусом малины, грушами бакури и даже редким деликатесом под названием асаи, который, если его сорвать, за ночь превращается в массу, напоминающую фруктовый сыр. Все эти сладости висели вокруг них на ветвях необитаемого Эдема: этот мир был сотворен Богом в юности и потому полон замысловатых экспериментальных форм; как и многие художники, Бог добился самых сложных и фантастических эффектов на раннем этапе творения.

• Предыдущая
• 37/55
• Следующая