Вист втемную - Влодавец Леонид Игоревич - Страница 55
- Предыдущая
- 55/105
- Следующая
Через КПП Юрку пропустили, едва он предъявил военный билет, и не стали задавать вопросов, почему он в штатском. И даже сумку на предмет наличия спиртного не просматривали. А все потому, что в военном билете у Тарана на одной из страниц были отштемпелеваны парашютик, звездочка и буква М. При проходе через КПП было положено сперва открывать эту страничку и показывать дежурному, а уж потом отдавать ему в руки, дабы он сличил реальную морду лица с фотографией.
Еще через двадцать минут ходьбы по свежему воздуху Таран оказался у штабного барака (тут его чаще называли по-«афгански» модулем) и с удовлетворением отметил, что у входа стоит «уазик» Птицына. Это означало, что можно докладывать напрямую Птицелову, а не начальнику штаба майору Авдееву, который Тарана недолюбливал и вообще был порядочный зануда.
В будке дежурного заседал тоже вполне приятный человек — лейтенант Псарев, который не стал надувать щеки и делать грозное лицо по поводу того, что Юрка задержался в командировке дольше положенного. Наоборот, он улыбнулся и сказал:
— Привет, пропащий! Давай поживее к Генриху, а то он тут уже рвет и мечет по поводу твоего отсутствия.
— А он мне с ходу башку не отвинтит? — опасливо поинтересовался Юрка.
— Надо будет — отвинтит, — ухмыльнулся Псарев. — Точнее, отвинтит, разберет, выкинет весь мусор, реле поменяет, чтоб побыстрее соображала, и на место поставит. Бегом, бегом, дуй!
Ну, бегом не бегом, а шаг Таран ускорил. И довольно быстро очутился у комнаты с цифрой 13, где никаких табличек с фамилиями и должностями не имелось. Все «мамонты» и так знали, что здесь кабинет командира.
Непосредственно за «несчастливой» дверью располагался небольшой предбанничек-приемная. Там был столик с небольшой мини-АТС и компьютером, а также несколько стульев для ожидающих. За столиком несла службу девица в камуфляжке, которая мрачно сказала:
— Заходите!
Произнесено это было таким тоном, будто там, за дверью, Тарана ждала минимум гильотина, а максимум — котел с кипящей смолой. Но Юрка довольно бесстрашно вошел в кабинет, поскольку знал, что компакты он раздобыл, а потому упрекать его можно только в опоздании, но никак не в невыполнении приказа.
— Здравия желаю, товарищ полковник! Курсант Таран из командировки прибыл, компакт-диски доставлены, — бодро доложил Юрка, оказавшись перед столом, за которым сидел Генрих Птицелов.
— Приятно слышать, — без особого энтузиазма и радости произнес Птицын, — садись, показывай, что привез.
Юрка вынул коробку с маркировкой «С&С», раскрыл и выложил на стол Птицына все четыре прозрачные упаковки. Птицын их поочередно раскрыл, чтоб убедиться, что там, в упаковках, кроме картинок, еще и сами диски имеются.
— У меня еще вот… — сказал Таран, достав папку с документами Владлена Степановича. — По случаю досталось…
— По какому такому случаю?! — нахмурился Птицын.
— Лучше я все по порядку, товарищ полковник…
— Ладно… — сложив диски в коробку и убрав ее в маленький сейф, сказал Генрих Михайлович. Папку он пока оставил на столе, а кроме того, вытащил диктофон, включил его и поставил на стол:
— Излагай! Как можно подробнее факты и минимум собственных домыслов.
Юрка начал повествовать. Птицын слушал его примерно с тем же непроницаемым лицом, какое у него было тогда, когда Юрку привезли к нему летом в ЧОП «Антарес». Тогда они встретились в первый раз, и Таран еще не знал, что предпримет Генрих — старый друг Алексея Ивановича Душина. Тогда, между прочим, Юрка всерьез опасался, что от этого самого Генриха живым ему не уйти.
Сейчас, как это ни странно, когда Таран уже неплохо знал и нрав и характер Птицелова, настроение было тоже не очень бодрое. Именно потому, что теперь, после полугодового знакомства, Юрка уже мог прочесть кое-что на лице Птицына даже сквозь эту самую «непроницаемую» маску. Вроде бы ничего у него на лице не менялось, а Таран уже чуял, одобряет Птицелов Юркины действия или нет, верит тому, что Таран рассказывает, или подвергает его слова сомнению. Конечно, могло это чутье Юрку и подвести. Слишком уж малозаметна была мимическая реакция Генриха. То чуть-чуть крепче губы сожмет, то на секунду лоб поморщит, то бровь у него немного дрогнет, то в глазах какой-то проблеск промелькнет.
Хотя Таран рассказывал все как на духу, причем довольно подробно, у него все время присутствовало ощущение какой-то нечаянной вины или ошибки, которую он допустил по ходу дела. Причем, возможно, хоть и совершенной без злого умысла, но повлекшей какие-то фатальные последствия.
Когда Юрка закончил свой рассказ, Генрих с некоторой задумчивостью во взгляде спросил:
— Ты, Юра, как считаешь, для чего людям перед заданием дают инструкции? Просто для того, чтоб время потратить, или для того, чтоб исполнитель этих инструкций придерживался?
— Наверно, для того, чтоб придерживался… — произнес Таран со вздохом.
— Не «наверно», — назидательно произнес Птицелов, — а исключительно для того, чтоб им неукоснительно следовали. Ты можешь сказать, что следовал инструкциям от и до? Боюсь, что нет. Ты занимался отсебятиной, которая в принципе другим человеком, знающим тебя хуже, чем я, могла быть истолкована как сознательное вредительство. Я такого вывода не делаю только по одной причине. Мне известен твой характер, факты твоей биографии и многое другое, что заставляет думать, будто все глупости, которые ты наделал в ходе этой командировки, явились следствием недостатка опыта, а также — будем употреблять такой термин — неких гуманистических предрассудков. Наверняка ты уже понял, что вся твоя деятельность — начиная с того момента, когда ты взялся помогать Полине тащить сумку с вокзала, и кончая поездкой с Галиной до Суровикина — была цепью ошибок и глупостей. Я даже затрудняюсь провести какой-то разбор твоих действий, потому что такой разбор подразумевает, что одно получилось, а другое — не получилось. У тебя же не получилось буквально все.
— Но я же должен был привезти диски, — с легкой обидой в голосе произнес Юрка. — И я их привез…
— Что ты привез, я пока не знаю, — нахмурился Птицын. — Ты должен был получить эти компакты от Павла Степановича, понимаешь? Только от него и ни от кого больше. Ни о каких Анях-эстонках речи не шло. Павла я знал и вполне доверял ему. И между прочим, даже в мыслях не допускаю, что он мог передать те самые компакт-диски, за которыми ты ездил, какой-то соседке.
— Но она же назвала отзыв на пароль! — возразил Юрка. — И еще много рассказала…
— Пароль ты должен был называть только Павлу Степановичу! — жестко произнес Птицын. — Если ты обнаружил, что он убит, то должен был тут же ехать на «Войковскую». И не разносить посылки бедным девочкам, на которых охотятся бандиты, а идти по тому адресу, который тебе дали.
— Но я ж говорил, что мне эта Полина опять встретилась… — виновато напомнил Таран.
— Детский лепет! — У Птицына взгляд еще более посуровел. — Мог бы пару раз пройтись по улице, приглядеть за окном подъезда, в который она ушла, и после этого спокойно пройти. Когда садился с ней в тачку на вокзале — ты не беспокоился, что можешь приехать не туда, куда нужно, а здесь перестраховался и влип в историю! Удивительное разгильдяйство!
— Но я же позвонил по телефону, который вы мне дали…
— Прекрасно! Но какого хрена ты удрал от Семена?! Если б ты этого не сделал, то еще вчера вечером был бы здесь.
— Без компактов?
— Милый мой! — уже почти зло сказал Птицын. — По мне, было бы куда лучше, чтоб ты приехал пустой, понимаешь?! Пустой, живой и здоровый, но самое главное — нигде не засветившийся и с совершенно четкой информацией, что Павел убит и встреча не состоялась. Все остальное, извиняюсь, не твое собачье дело! А что теперь? На «Войковской» оставил труп с топором в голове и двух живых свидетелей! На даче — два трупа! На озере — четыре и две расстрелянные машины, которые хоть ума хватило утопить, хотя через пару дней какой-нибудь рыболов их может найти. На кордоне еще три жмура, одного из которых сделала все та же ужасная девочка с кошкой. Впрочем, ты, конечно, захватал лапами все оружие и теперь все это запросто смогут повесить на тебя. Мало того, кроме Полины и Лизки, ты еще двум бабам показался. Причем блатным! Поставил «Ниву», принадлежащую Гальке, у нашего КПП. А если она сейчас пойдет и заявит ее в угон? А прапорщик, который там дежурит, запросто доложит, что на ней приехал солдатик из разведроты. Это же подстава, дорогой мой!
- Предыдущая
- 55/105
- Следующая
