Последний князь удела(СИ) - "Димыч" - Страница 76

  -Лжу про нас молвят, де, самоядь мы. Было дело- нечистоту в котлах варили, коней всех поели. Но покойников николиже не вкушали. -

  -С побитыми немцами-то чего творили?- не отставал Тучков.

  -Да в ров кидали, псам на радость, не солили же,- злился от такого допроса атаман.

  -Собак-то жрали сих?- болезненное любопытство удельного казначея могло до добра не довести.

  - Что ж митрополит Новгородский грехов не отпустил? - я постарался перевести разговор в нейтральное русло.- Вроде, не чрезмерно нагрешил ты с войском своим?-

  -Да владыка слушать не стал, велел служкам со двора прочь гнать, будто нехристь какой к нему пришёл,- поделился обидой Корела.- Яз сирым божьим людям милостыню раздал, снял чуток вин перед Господом, но с разрешительной молитвой дело было б благочинней.-

  - К митрополиту Казанскому Гермогену тебе, Андрейка, надобно,- снова вступил в разговор Бакшеев.- Он ить из казаков, понимает нужду воинскую, снимет с души твоей груз тяжкий. Да и ты не скупись, жертвуй ему на богоугодные дела.-

  Атаман пробубнил слова благодарности и все опять заработали челюстями.

  Потом Бакшеев с хитрецой посмотрел на казака и поинтересовался:

  -Яз слыхал, будто Олав-крепость посреди озера стоит. Как же вы среди воды сидючи, жаждой-то маялись?-

  - Близок локоток, да не укусишь,- буркнул Андрей.- Внутри-то стен колодезя нет, а к озерцу токмо с дракой пробиться мочно. Свеи-то плотов бревенчатых наладили, да с них вогненной стрельбой по водоношам били. А как зима пришла, так совсем тяжко стало. Пока прорубь ладишь - каянцы конные наскочат. Сперва по ночам за водой лазили, а как нас рогатками от воды отгородили, да караулить стали, так тока с боем ватажками малыми ходили.-

  -Видать хранил вас Господь, не дал немцам одолеть ни в засадах, ни в приступах, - наставительно высказался Тучков.

  - На Бога надежду имей, а сам не плошай,- таким же поучительным тоном ответил Корела.- Яз полоняников ни за радость велел умучивать. А дабы обиды свеям чинить, что в поспешке на приступ валили. Оттого-то и поиссякли силы немецкие. Когда пищали-то ломовые их датошные мужики приволокли, то воинским людям уже невмочь в прямой бой идти было. Да углицкие стрельцы с новоприбранными охочими людьми помогли. Оне острожек-то на корельской дороге сложили, да учали обозы вражеские перенимать.-

  -Давно ли атаманишь? - задал я свой вопрос казаку.

   -Походным, как с Дона ушли, у нас Ивана Носа кликнули. Токо убило его в первой же сшибке. Вот меня ватажники и выкрикнули, так што вторая година пошла.-

  Уже ближе к завершению трапезы, Ждан задал, видимо, глубоко волновавший его вопрос:

  -Много ль добычи на сих супротивниках взяли?-

  Немало, всяко больше чем государева награда,- усмехнулся атаман.- Панцыри, сабли, пищали иноземные, серебро да узорочье - всего довольно добыли.

  -Царёво жалованье не хай,- строго заметил Бакшеев.

  -Яз даже не мыслил такового. Мне ить великий государь Фёдор Иоанович целый рубль к годовому окладу велел прибавить, да ватажникам моим по десяти алтын, а опричь сего явил великую милость - по золотому угорскому на брата прислал. Токмо боярин, на Новгород воеводой посаженный, с казачков моих добра излиховал рублёв на двести, ну да эт дело наживное.-

  Произнёс эту речь Корела с самым серьёзным видом, но некая нотка глумления всё же проскочила. Заметил её и ветеран-порубежник:

  - Угрешские деньги не в плату, а для отличья посланы. На Москве служивые их на одежду нашивают, да за честь немалую чтят.-

  Мне казалось, что достигнутый атаманом успех был явно недооценён. Ничего, что могло бы стать достойным даром для отважного казака, у меня с собой не имелось. Тут мой взгляд остановился на Бакшееве. На боку нашего уездного окладчика красовался клинок работы кузнеца Миронова. Был он не самый лучший, да и серебра на его отделку ушло немного, но лучшего подарка всё равно в наличии не имелось.

  -Афанасий, дай-ка саблю твою,- обратился я к рязанцу.

  Тот сразу всё сообразил, посуровел лицом, но оружие отстегнул и протянул мне. Лишать таким образом близкого соратника меча граничило с оскорблением, но мне казалось что старый воин меня поймёт.

  -Жалую за храбрость,- объявил я опешившему Кореле, протягивая клинок.

  -Благодарствую, княже, - промолвил донец и прибавил - Дозволь и мне отдариться, не побрезгуй.-

  Свою долю доставшейся добычи атаман небрежно свалил в углу конюшни. Он рьяно бросился к куче добра с намерением отрыть что-нибудь поценнее. Пока казак ковырялся в своём добре, отыскивая достойный подарок, я заинтересовался несколькими стоящими в углу ружьями. Они были явно ближе к тем образцам огнестрельного оружия, что я видел в кино и в книжках, чем русские пищали. Были эти мушкеты легче весом, с ударным замком, да и их спусковые устройства походили на курок. Корела заметил моё любопытство:

  -Глянулись самопалы свейские? Так возьми - сделай милость, они для охотной забавы вельми пригожи, токмо камни новые надобны. От себя кланяюсь тебе отрезом бархата венецийского златотканого.-

  Преподнесённая донцом ткань была по местным меркам драгоценной, несколько аршин этого полотна стоили как тройка лучших жеребцов. Равнодушие казака к такому богатству удивляло. Но, несмотря на истинно царский дар, меня больше занимали ружья:

  -Только ль для охоты они сгожи? Разве для ратного дела не сойдут?-

  - За ради ночного боя се самопалы лепы. Фитиль не горит, ворогу тебя не являет. Но для казачьих нужд жагровая пищаль справнее - осечек не даёт, камни огнивные сыскивать не надобно, да и замок не так ломок,- выразил своё мнение о кремниевых мушкетах атаман.

  По совету Бакшеева, перед отъездом для Корелы составили грамоту на вольные проезд через угличские мытницы. Попрощавшись, мы отбыли к месту ночёвки нашего отряда. В пути я, как мог, извинился перед старым воином за отобранное оружие, пообещав ему по возвращению в Углич предоставить самую лучшую саблю мироновской работы.

  К нашему возвращению работавшие на волоке мужики уже сбросили во впадающую в Мстинское озеро реку Цну дощаник. После недолгой погрузки мы отправились в плаванье. Уже на второй день угличское судно прибыло к Опеченскому посаду, откуда до Боровичских рядков было рукой подать. Ждан решил разгружать лодку и двигаться далее на лошадях.

  -Долго ль верхами ехать? - спросил я у казначея.

  -К завтрашнему вечеру в вотчинном селе будем, тут круголями идти надобно,- ответил дядька.

  -А по реке?-

  -Да за пару часов можно доплыть, ежели Господь смилостивится, да оборонит от напасти водной.-

  -Нечего разгружаться, поплывём на дощанике,- мной уже овладело нетерпение, хотелось прибыть на место как можно быстрее.

  Ждан умолял меня передумать и не рисковать понапрасну, но мне словно шлея попала под хвост.

  Махнув рукой, дядька пошёл искать в посаде кормщика. Таковой быстро сыскался, и, помимо прочего, он предложил нанять артель работников, которые будут работать шестами. Плату он запрашивал немалую, и Ждан, поторговавшись, нанял его и двух помощников.

  - Жердями от реки отпихиваться - невелика работа,- вслух размышлял Тучков.- Не за что тут этакие деньжищи платить, наши работные люди и сами управятся.

  Речной лоцман пожал плечами, и спорить не стал:

  - Вода низкая ныне, даст Господь, без помешек дойдём-

  Уже в первые пятнадцать минут плаванья от Опечья я пожалел, что не отправился верхом. Река стала практически горной и с великой скоростью проносила нас мимо высоченных известняковых утёсов. Однако наш кормщик был явно опытным речником. Твёрдо удерживая правилом лодку в середине потока, он избежал самых страшных перекатов. Оставив слева водопад, мы вышли на более-менее спокойную воду.