Русские в Сараево. Малоизвестные страницы печальной войны - Тутов Александр Николаевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/29
• Следующая

У меня уже был случай, когда пришлось схватиться в рукопашной с усташами. Но тогда точными ударами я привел врагов в бессознательное состояние, никого не убивая. А как придется поступить здесь? Жалеть врага — себе дороже! И цена этой жалости — моя жизнь. А она мне дорога, хотя иногда и рискую ею по-глупому.

Сейчас бы напиться, так, чтобы не думать, ни о чем не переживать! Не зря в Великую Отечественную давали «наркомовские» сто грамм. Пьяному море по колено!

Но не так-то просто сейчас подняться на чердак, где засели хорватские пулеметчики. Но отступать нельзя. Мы же и отправлялись сюда, чтобы обезвреживать врагов — снайперов и пулеметчиков. Я поежился, достал спирт из НЗ и сделал глоток.

Обжигающая жидкость заставила встрепенуться, переключиться с меланхолических философствований на подготовку к действиям.

Закончив осмотр пустых квартир на первом этаже, я принялся очень медленно, вслушиваясь в окружающее, подниматься вверх по лестнице.

Было тихо, если не считать редких выстрелов на улице. На лестничных площадках все еще царил полумрак.

Сейчас бы оказаться дома в России, забраться в мягкую постель и уснуть. И больше никуда и никогда не ездить! Сколько можно своей головой рисковать, даже без надежды на благодарность. Подниматься наверх совсем не хотелось. Так бы и остался сидеть на ступеньках. Забыть бы обо всем! Но нельзя — это обратная сторона паники, и она тоже может привести к гибели.

Я тряхнул головой, отгоняя подступающую дремоту, взял поудобнее автомат и продолжил подъем. Лифт в этом доме тоже имелся, но даже если бы он работал, что почти невероятно, подниматься на нем было бы рискованно.

Хотя откуда тут быть исправному лифту? Здесь и электричества нет, как и в большей части города. Дом-то находится на самой передовой. Сюда лифтеры заниматься ремонтом не побегут, не говоря уж об электриках.

За дверями некоторых квартир слышались какие-то приглушенные шумы, голоса. Хотя я ни в чем не был уверен. Скорее всего, все это мне лишь казалось. Но я все-таки отметил квартиры, которые показались мне подозрительными.

Вот и девятый этаж. На чердак вела стальная лестница.

Чердачный люк был открыт. Темный квадрат четко выделялся на потолке.

Я осмотрелся. Перекрестившись, встал на лестницу, добрался до темного четырехугольника в потолке, принялся вслушиваться в темноту.

Но опасность возникла совсем не оттуда. Послышался скрежет дверного замка, и дверь одной из квартир на площадке девятого этажа распахнулась.

Из нее вышли два хорватских гвардейца в своей черной усташской форме. Небритые, коренастые, пыхающие вонючими сигаретами. Один что-то громко рассказывал другому, тот слушал и похохатывал.

Я успел влезть на чердак и лег, благодаря Бога, что на чердаке никого поблизости не оказалось. Пулемет находился где-то дальше и время от времени давал короткие очереди.

Пулеметчиков оказалось не двое, а четверо: удобно устроившись в одной из квартир, они сменяли друг друга, чтобы постоянно контролировать улицу. Сейчас один из усташей, покинувших квартиру, стал подниматься по железной лестнице. Его тяжелые кованые башмаки гулко звенели по ступенькам. Клац! Клац! Все ближе и ближе!

Я приготовился. Когда голова усташа в темном берете возникла в проеме, я нанес удар прикладом автомата. Второй усташ, остававшийся внизу, заорал, видя, как падает тело напарника. Я на удачу выпустил по нему очередь из автомата, но, видимо, не попал: снизу тоже стали стрелять.

Пули впивались в крышу, на меня сыпалась штукатурка и какой-то мусор. Приходилось спешить. Если пулеметчики на чердаке сообразят, в чем дело, и начнут чесать из пулемета по мне, то придется совсем плохо.

Я выдернул чеку из «лимонки» и скинул осколочную гранату вниз. Граната рванула, после чего наступила тишина. Мертвая тишина.

Замолчал и строчивший по улице пулемет. Поняли ли они, что произошло? Похоже, что не совсем. Судя по их крикам, они решили, что по чердаку сербы ударили из гранатомета. Думаю, что им непросто было предположить, что враг каким-то образом оказался у них в тылу.

Чердак был в птичьем помете, здесь валялось много всякого мусора, тряпок, старой обшарпанной мебели, ржавых кастрюль, битых бутылок. Я пополз в сторону пулемета. В полумраке я плохо видел, где находились пулеметчики.

Один из них громко крикнул, надеясь на ответ. Я залег за валяющейся здесь тумбочкой, сдерживая дыхание и боясь, что меня выдаст громкий стук сердца. По крайней мере в моих ушах гремели африканские тамтамы, казалось, что они звучат на километр вокруг.

Усташ добрался на корточках до открытого люка. Глянул вниз. То, что он увидел, заставило его вскрикнуть. Больше ждать я не мог. Силуэт усташа у люка был четко виден, промахнуться в такой ситуации да с такого расстояния нельзя. АК-47 в моих руках задергался, посылая смертоносный свинец.

Оставшийся у чердачного окна пулеметчик развернул пулемет в мою сторону. Хорошо, что рядом была кирпичная переборка, за которую я и откатился. Пулемет стрелял долго. Пулеметчик, не видя меня, полосовал очередями чердачный полумрак в слепой надежде, что пуля нужную цель найдет. Пулеметная лента кончилась, и он принялся перезаряжать. Я, воспользовавшись этим, разрядил магазин в сторону пулеметчика, после чего снова укрылся за кирпичной кладкой, вытащил и перевернул автоматный рожок, снова воткнул его в чрево автомата. Автомат был вновь готов к бою.

Пулемет вновь «ожил». Он строчил и строчил не переставая. От кирпича летели во все стороны осколки. Звук полосующих все вокруг пуль нервировал.

Я достал фанату. Только вот как ее кинуть подальше в этих чердачных условиях? Метатель фанат из меня никудышный. Еще в школе учитель физкультуры издевался надо мной. Кидал я слабо, где-то на «троечку», но зато у меня было другое, очень нужное в боевой обстановке качество: я кидал очень точно в цель любой предмет, хоть нож, хоть копье, топор или камень. Мое увлечение русскими единоборствами и историческим фехтованием сказывалось. Не зря турниры выигрывал! Недостаток дальности компенсировал точностью. Вот только здесь эти навыки вряд ли пригодятся. До пулеметчика метров шестьдесят-семьдесят, а кинуть «лимонку» у меня получится здесь в лучшем случае метров на тридцать. Подствольника у моего автомата, к сожалению, нет, и тромблонами я не запасся. Надо что-то срочно решать.

Вспомнил про такое интересное изобретение древних людей, как праща. Попробуем! Вытащил ремень из брюк, сделал петлю, заложил в нее «лимонку». Раскрутил и метнул. Точнее, попытался метнуть. Граната неловкой пташкой выскочила и упала метрах в пяти от меня!

Я лег, зарывшись в чердачный мусор. Рвануло! Меня с головы до ног засыпало мусором и сухим птичьим пометом. Нос забило густой пылью. Я громко чихнул, потом надсадно закашлялся. К счастью, ни один осколок меня не зацепил.

Пулеметчик после взрыва моей гранаты на время затих, видимо, пытаясь понять, что же все-таки произошло. Взрыв-то прогремел в моей стороне.

Я тоже лежал, выжидая, как себя поведет пулеметчик. Желание экспериментировать с гранатами совсем пропало. Выходит, что праща — это не мой вид оружия.

Ситуация возникла патовая. Патронов у меня пока хватало (девять автоматных рожков). Граната осталась одна. Обнадеживала мысль, что у пулеметчика с патронами, видимо, дела обстоят похуже. У усташей, наверное, здесь целый склад пулеметных лент, но, скорее всего, он находится в квартире, где они отдыхали. Какой смысл все патроны на чердак тащить? Доставляли по мере необходимости.

А в квартире наверняка есть и выпивка, и еда! Впрочем, надо сначала выжить, только тогда это все может пригодиться. В сложившейся ситуации мне повезло, что оставшийся в живых усташ оказался законченным наркоманом. Его кумарило, и с каждой минутой все больше и больше, он с превеликим удовольствием бы ширнулся, но «герыч» со шприцами, видимо, находился в квартире внизу, и ему хотелось спуститься с чердака и вколоть дозу. А я мешал.

И тут усташ не выдержал, торопливо высадил все патроны из пулемета в мою сторону, взял автомат и побежал, стреляя на ходу. Тут у него кончились патроны. Он торопливо стал менять рожок английского «скорпиона». Он был от меня метрах в двадцати. И я не промахнулся! Правда, нервы сдали, и я высадил все патроны. Даже когда автоматный рожок опустел, пытался жать и жать на спусковой крючок. Перевел дух. Осмотревшись, я стал спускаться с чердака, чтобы обследовать квартиру. «Не дай бог, если в квартире затаился кто-нибудь еще!» — мелькнула пугающая мысль. Спускаться было страшно и противно. Два убитых мною усташа лежали на лестничной площадке в лужах крови, посеченные осколками фанаты. Стараясь не смотреть в их мертвые лица, я прошел в квартиру, из которой они не так давно вышли.

• Предыдущая
• 9/29
• Следующая