Кровопролития на Юге - Дюма Александр - Страница 42

• Предыдущая
• 42/58
• Следующая

Покуда аббат де Бельмон нес красное знамя, муниципальные советники были вынуждены объявить военное положение. Не успели его объявить, как стало известно, что первое знамя похищено; тогда г-н Ферран де Миссоль завладел другим знаменем и в сопровождении изрядного эскорта пошел тою же дорогой, что его собрат аббат де Бельмон. Когда прибыли в Калькьер, люди с красными кистями, по-прежнему заполнявшие крепость и башни, предприняли новую атаку против шествия; одному легионеру прострелили бедро; эскорт снова возвращался вспять; г-н Ферран в одиночку приближается к Кармелитским воротам, как прежде аббат де Бельмон. Так же, как аббата де Бельмона, мятежники захватывают его в плен и уводят в башню.

В башне г-н Ферран застает разгневанного Фромана; тот заявляет, что муниципалитет не держит слова: он не послал Фроману обещанной помощи и тянет время, не желая отдавать ему цитадель.

Тем временем отряд отступает, но лишь для того, чтобы раздобыть подкрепление. Солдаты с криками бросаются в казармы и застают там гиеньский полк в боевой готовности. Однако подполковник г-н де Бон, возглавляющий полк, отказывается выступить без письменного распоряжения муниципалитета. Тогда какой-то старый капрал восклицает: «Славные гиеньские солдаты, отчизна в опасности, нам нельзя дольше ждать, мы обязаны исполнить наш долг!» — «Да! Да! — подхватывают все солдаты. — Идем! Идем!» Подполковник, не смея далее сопротивляться такому взрыву чувств, отдает желанный приказ, и солдаты выступают в направлении Эспланады. При звуке барабанов гиеньского полка из крепости перестают стрелять. Поскольку тем временем успело стемнеть, солдаты не рискуют идти на приступ; к тому же прекращение огня позволяет надеяться, что заговорщики отказались от своей затеи. Отряд, постояв на площади около часа, возвращается в город, а патриоты проводят эту ночь на одном хуторе по дороге в Монпелье.

Можно было подумать, что католики признали бессилие своего заговора: ведь несмотря на то, что они возбуждали в людях фантазии, захватили муниципалитет, раздавали золото и вино, им удалось расшевелить только три роты из восемнадцати. «Пятнадцать рот, также носивших красные кисточки, — сообщает г-н Алькье в докладе Национальному собранию, — не приняли никакого участия в мятеже и нисколько не содействовали злодеяниям этого дня и последующих».

Не находя поддержки у горожан, католики рассчитывали, что подмога придет к ним из деревни; и вот около десяти часов вечера, видя, что с равнины не поступает никакой помощи, они решили поторопить своих сторонников. С этой целью Фроман написал г-ну де Бузолю, заместителю командующего войсками в провинции Лангедок, имевшему резиденцию в Люнеле, нижеследующее письмо:

К несчастью для католиков, гонцов, неких Дюпре и Льето, которые везли это письмо и были снабжены пропусками как должностные лица, уполномоченные государством и королем, перехватили в Вео, а послание, которое было при них, представили выборному собранию. Одновременно обнаружились и другие депеши в том же духе; легионеры с красными кисточками рыскали по окрестным деревням и рассказывали, будто в Ниме режут католиков. Кюре в Кюрбессаке в числе прочих получил письмо, где сообщалось, будто убит один капуцин и католикам необходимо оказать срочную помощь. Гонцы, доставившие это письмо, попросили священника расписаться на нем, чтобы потом повезти его дальше, однако священник отказался наотрез.

В Буйарге и Мандюэле забил набат: жители этих двух деревень объединились и с оружием вышли на дорогу из Бокера в Ним. На мосту Кар к ним присоединились обитатели Редрессана и Маргерита. Пополнившись новыми силами, католический отряд перегородил дорогу и стал учинять допрос всем проходившим мимо; католиков пропускали дальше, протестантов убивали на месте. Точно так же, если помните, действовали в 1704 году Малые чада креста.

Между тем Декомбье, Фроман и Фолаше по-прежнему хозяйничали в крепости и башне; поскольку к трем часам утра их. отряд увеличился примерно на двести человек, они, воспользовавшись этим подкреплением, высадили дверь дома, принадлежавшего некоему Терону, и через него ворвались в якобинский монастырь, а оттуда в башню, примыкавшую к обители; теперь их позиции простирались от моста Калькьер до конца улицы Коллежа. И вот с наступлением дня изо всех дверей они повели стрельбу по вооруженным и безоружным патриотам, проходившим мимо на расстоянии выстрела.

Четырнадцатого числа начиная с четырех утра часть легиона, противостоявшего католикам, прибыла на площадь Эспланады и построилась там; затем к легионерам стали то и дело присоединяться патриоты из окрестных городов и деревень, так что вскоре они представляли собой настоящую войсковую часть. В пять часов г-н де Сен-Понс, рассудив, что из окон монастыря капуцинов (который, как он знал, всецело был предан католикам: именно в этом монастыре изготовлялись упоминавшиеся нами памфлеты) можно было стрелять по патриотам, наведался туда в сопровождении одной из рот и обыскал его целиком, а затем осмотрел Арену, но ни там, ни тут не обнаружил ничего подозрительного.

В это время началась ночная резня.

В загородном доме г-на и г-жи Ногьес взломали ворота, замок разграбили, а хозяев убили в их покоях; семидесятилетнего старика по имени Блаше, жившего у них, умертвили ударами кос.

Мимо отряда, стоявшего на Островном мосту, проходил пятнадцатилетний юноша по имени Пер; легионер с красной кисточкой спросил у него, католик он или протестант. Юноша ответил: «Протестант». Кто-то из легионеров тут же выстрелил в него, и юноша замертво простерся на земле. Товарищ убийцы заметил ему: «Ведь это все равно что прикончить ягненка». — «Подумаешь, — возразил стрелявший, — я поклялся убить четырех протестантов, вот и присчитаю этого к остальным».

Г-н Мегр, восьмидесятилетний старик и глава одной из самых почтенных семей в краю, бежал из своего дома, находившегося в Труа-Фонтен; в карете с ним ехали сын, невестка, двое их детей и две служанки; карету остановили, старика и его сына убили; жена с двумя дочерьми тем временем убежала на постоялый двор, но убийцы настигли их; к частью, беглянки на несколько минут опередили преследователей, а у хозяина постоялого двора достало присутствия духа, он отворил дверь, которая вела в сад, и сказал, что женщины убежали через эту дверь; католики поверили и стали прочесывать деревню, а несчастные женщины тем временем спаслись с помощью отряда конно-полицейской стражи.

Подобные случаи, следовавшие один за другим, возбудили сильнейшее негодование в протестантах, которые до сих пор никак еще не отомстили за все эти убийства; они возопили, требуя, чтобы их вели приступом на крепость и башни; внезапно из окна и с колокольни монастыря капуцинов посыпался град нуль; был убит на месте муниципальный чиновник г-н Массен, смертельно ранен один сапер, а двадцать пять других солдат национальной гвардии получили более или менее легкие ранения. Протестанты немедля ринулись толпой безо всякого порядка к монастырю капуцинов, но отец викарий, вместо того чтобы отворить им ворота, показался в окне и с презрением, словно к какому-то сброду, обратился к осаждающим с вопросом, чего им надо. «Мы хотим разрушить ваш монастырь, сровнять его с землей, не оставить камня на камне», — отвечали те. Тогда отец викарий приказал звонить в колокола, и загудел набат, бронзовым своим языком гулко призывая на помощь; тут же ударами топоров сокрушили ворота; пятеро капуцинов и несколько легионеров с красными кисточками были убиты, остальные бросились бежать; капуцины укрылись в доме реформата по имени Ролан, где нашли убежище. Церковь пощадили: только некий человек из Сомьера украл святую дароносицу, обнаруженную в ризнице, но как только стало известно о краже, его арестовали и отвели в тюрьму.

• Предыдущая
• 42/58
• Следующая