Журнал «Если», 2005 № 04 - Бенилов Евгений Семенович - Страница 67

• Предыдущая
• 67/84
• Следующая

И еще хотелось бы сказать несколько слов о размежевании, имеющем место в писательских кругах. Так уж получилось, что на протяжении 2004 года мне довелось побывать сразу на четырех литературных фестивалях — и даже на пяти, если приплюсовать юбилей Мамина-Сибиряка, собравший на Урале около сотни поэтов и прозаиков. Так вот, всякий раз я с изумлением наблюдал, как приспешники фантастики в упор не видят детективщиков, детективщики, в свою очередь, оплевывают «бытовых» прозаиков, а последние в гордыне своей не общаются ни с теми, ни с другими. К слову сказать, не пахло единодушием и в среде самих фантастов, успевших поделить все на жанры и поджанры, вроде киберпанка, фэнтези, научной и неонаучной фантастики. И не столь уж страшны мудреные классификации — печалит, что за многочисленными тематическими разграничениями исчезает то главное, что как раз и делает литературу литературой.

Уверен, минувшие выборы на Украине добавят в нашу среду разногласий, а ведь это по большей части нелепо. Литераторы имеют дело с вечностью и, уж конечно, не должны воевать из-за игрищ, затеваемых господами политиками. О вселенском гомеостазе писали еще Стругацкие, и никакие выборы не изменят облика Украины с Россией. (Ну а господа политики интригуют, поскольку такова их природа, такова их суть.)

Грустно, что на упомянутых фестивалях моим друзьям вновь и вновь приходилось повторять банальные вещи, вспоминая о теснейшем единстве самых разнородных жанров, шокируя враждующие группировки утверждением, что первый из классиков, Пушкин Александр Сергеевич, был вполне зрелым фантастом, и ту же фантастику в разное время писали Чехов, Гоголь, Каверин и Лесков, не говоря уже о Фаулзе, Булгакове и других мастерах. Тот же Достоевский сочинял стопроцентные детективы, и даже «Войну и мир» можно смело причислить к романам авантюрного толка с элементами самой настоящей эзотерики. Поэтому можно делать выводы о том, что дело тут вовсе не в жанровых формах — куда важнее глубина идейного воплощения, мера привлечения человеческой души и эстетических начал.

Тем удивительнее, что мы сознательно сужаем собственный кругозор, заключая читательские увлечения в крохотные сектора тех или иных тематических подразделений. А ведь в области гастрономических изысков мы можем похвастать исключительным разнообразием! Судите сами: редкий человек обходится одними сухариками, потребляя молоко, мясо, фрукты и десятки разнообразнейших ингредиентов. В то же самое время в сфере искусства наблюдается обратная картина. Несмотря на весь потенциал человеческого интеллекта, мы до жути, прямо-таки чудовищно избирательны! Нам кажется, что мы потребляем интеллектуальную пищу в положенных порциях, но в реалиях мы хронически недоедаем. В итоге наступает та самая дистрофия, которая грозила бы нам, питайся мы пресловутыми сухариками — правда, затрагивает она не тело, а душу. Мы начинаем недопонимать друг друга, недопонимать мир, в котором желаем жить и процветать.

К слову помяну, о чем говорят нынче братья-фантасты. Если, скажем, встречая еще три-четыре года назад на очередном коне кого-нибудь из друзей, я слышал историю о «внезапно пришедшем в голову сюжете», о подсмотренном в жизни «гениальном эпизоде», то теперь мои коллеги хвалятся исключительно тиражами. Дескать, вышло там-то и там-то десятитысячным тиражом — и враз улетело с лотков. Вот что стало сегодняшним мерилом! Не удачная находка, не гениальный афоризм и не внутренняя драма героя, а всего-навсего тираж, от которого впрямую зависят наши гонорары. Печально признавать, но, повинуясь велению толпы, требующей стонов и зрелищ, мы вступаем на скользкий путь, предлагая читателям не самые лучшие миры, щедро кропя страницы романов кровью и желчью, ведя скрупулезный подсчет трупов в каждой главе. Именно по этой причине романы Семёновой и Хаецкой будут мне всегда милее многоэтажных саг Ника Перумова и Вадима Панова, кровавых опусов Андрея Дашкова, Виктора Точинова и абсолютно сумеречных «Дозоров» Сергея Лукьяненко.

Сразу оговорюсь: сегодняшние мэтры пишут очень даже прилично, и все-таки в их произведениях (да и во всех наших) ощущается серьезная нехватка душевных качеств. Вы скажете: такое у нас время и таков век, но ведь и мы с вами не простые граждане. Припомните, еще совсем недавно писателей именовали совестью нации (согласитесь, не самое плохое определение!), но тянем ли мы сегодня на это звание? По-моему, нет. Обидно, но все увереннее мы превращаемся в пекарей, выпекающих сладковато-приторную жвачку, забыв о том, что книги могут быть вполне добротным хлебом. Поэтому вдвойне приятно натыкаться на произведения, стоящие особняком, предлагающие совершенно иной взгляд на привычные вещи. Помните фильм Балабанова «Брат»? Фильм поспешили назвать боевиком, но никаким боевиком он не был, поскольку преподнес стране «героя нашего времени» — столь же симпатичного, сколь и бездушного. Аналогичных героев продемонстрировал в своем замечательном рассказе «Хомка» Леонид Каганов, в том же направлении пытаются двигаться Бенедиктов, Буркин, ряд других авторов, но это все — скорее, исключение из общей массы. Даже такие маститые авторы, как Лукин и Рыбаков, глядя на своих боевитых коллег, стали отказываться от прежних принципов, с шутки скатываясь на хохму, с серьезных тем — на кровавую жуть.

И ведь не в сказку бегут сегодняшние читатели, не к простому и справедливому мироустройству, а к зловещей магии, к посвисту катапульт и средневековым кострам. На мой взгляд — совершенно напрасно, поскольку силы добра и любви себя отнюдь не исчерпали. К месту помяну знаменитого «Леона», уже на протяжении многих лет не сходящего с телеэкранов. Фильм и впрямь славный, но уберите из него девочку с ее наивной влюбленностью в убийцу-профессионала, и тут же получится заурядный боевичок.

Я не согласен с Василием Головачёвым, утверждающим, что жанр «фэнтези» ничего нового преподнести более не может — то же самое можно было бы сказать о кино с театром, о живописи и поэзии. По счастью, это не так. Если мы с вами где-то и исчерпали себя, то прежде всего в чувственной сфере, в области действительно тонких, не фиксируемых обычными приборами материй. Конечно, идти против течения трудно, но это не значит, что нужно отказываться от какой-либо борьбы. Демократия подразумевает власть большинства, а стало быть, жесткую ориентацию на искомое большинство. В этом смысле я, увы, не демократ, поскольку всегда считал искусство занятием сугубо элитарным. Как это ни горько, но по своей доброй воле большинство никогда не будет ходить в музеи (если, конечно, их не завлекут кичливым эпатажем), не засядет за чтение стихов и мудреных книг. И не стоит серчать по этому поводу на искомое большинство — оно всего лишь живет, выбирая для себя оптимальный режим существования, с готовностью откликаясь на всевозможные безмотивные удовольствия.

Другое дело, что в процессе создания искомых удовольствий участвуют братья-фантасты, а значит, весомая часть вины за всеобщее разложение ляжет (и уже легла) на нас с вами. Не кто-нибудь, а именно мы выбираем, что же будем писать, какую идею и какого героя предложим читательской аудитории. Отсюда и незамысловатый вывод: если вспомним наконец о человеческой дружбе, о чести и совести, значит, не все еще потеряно, если же будем по-прежнему населять романы оборотнями, вампирами и прочей нечистью — рискуем превратить выдумки в явь, спровоцировав вполне реальное оживление жутких фантазий. А уж тогда предсказать судьбу нашего мира окажется совсем несложно. Собственно, и судьбы у такого мира, скорее всего, не будет…

Ну вот, еще одна жалоба на жизнь, закамуфлированная под сакраментальное «с кем вы, мастера культуры?». Еще одна попытка спихнуть ответственность на чужие плечи. Во-первых, не туда жалобы пишете, коллега Щупов. Такие заявления следует посылать в Идеологический отдел ЦК КПСС. Во-вторых, подкачала интонация. Увереннее и жестче надо. В-третьих, не мешало бы владеть материалом. Тогда и получится обвинение, а не нытье.

• Предыдущая
• 67/84
• Следующая