Волшебники из Капроны - Джонс Диана Уинн - Страница 46

• Предыдущая
• 46/48
• Следующая

Роза и Марко, обменявшись взглядами, начали пятиться, пытаясь затеряться среди зевак. Но Крестоманси остановил их, положив им руки на плечи.

– Все будет в порядке, – сказал он. – А если нет, я устрою вас в чародейном доме в Венеции.

Антонио, высвободившись от одного из дядей Петрокки, поспешил вместе с Гвидо к Тонино и Анджелике.

– Целы? – в один голос спросили они. – Это вы наслали грифонов… – И, осекшись, холодно уставились друг на друга.

– Да, – сказал Тонино. – Простите, что вас превратили из-за нас в марионеток.

– Она нас перехитрила, – сказала Анджелика. – Но вы хотя бы остались в собственном платье. А взгляните на нас. Мы…

Но тут тетки и двоюродные братья и сестры потащили их в разные стороны из страха, как бы они не оказали друг на друга пагубного влияния, а дядья поспешили дать свитера и верхнюю одежду. А Паоло отпихнула от Ренаты тетя Мария:

– Не стой рядом с ней, миленький мой!

– Спасибо тебе все-таки, что помог мне влезть на купол, – только и успела сказать Рената, которую тоже тащили подальше от Паоло.

– Погодите! Минуточку! – громко воззвал Крестоманси.

Все обернулись к нему – уважительно, но с явной досадой.

– Если вы, каждый из ваших домов, не перестанете относиться к другому как к сборищу негодяев, могу обещать вам, что очень скоро Капрона снова падет.

Все, и Монтана, и Петрокки, одинаково возмущенные, воззрились на него. Архиепископ взглянул на герцога, и оба, ища убежища, засеменили к паперти Собора.

– О чем это вы говорите? – вспылил Ринальдо, наступая на Крестоманси.

Его достоинство было задето: из него посмели сделать куклу! Взгляд его глаз сулил всем и каждому коровьи лепешки на голову, и особенно обильно – Крестоманси.

– Я говорю об Ангеле-хранителе Капроны, – сказал Крестоманси. – Когда во времена первого герцога Капронского Ангел опустился на купол Собора, принеся в дар Капроне защиту и безопасность, герцог, о чем повествует история, назначил двух своих подданных – Антонио Петрокки и Пьеро Монтану – хранителями слов, изреченных Ангелом, а потому и хранителями мира и безопасности Капроны. В память об этом в каждом вашем доме есть надвратный ангел, а большой Ангел стоит на постаменте, украшенном леопардом Петрокки в обнимку с крылатым конем Монтана. – И Крестоманси указал на купол. – Если вы не верите мне, попросите, чтобы вам дали лестницы, поднимитесь наверх и убедитесь сами. Антонио Петрокки и Пьеро Монтана были верными друзьями, и такими же были их семьи после них. И Капрона стала великим городом и сильным государством. Ее упадок начался с нелепой ссоры между Рикардо и Франческо.

Тут как среди Монтана, так и среди Петрокки поднялся общий ропот: ссора вовсе не была нелепой!

– Конечно нелепой, – заявил Крестоманси. – Вас всех обманывали с колыбели. Два века вы позволяли Рикардо и Франческо себя дурачить. Из-за чего они на самом деле поссорились, мы никогда не узнаем, но я знаю, что оба распространяли в своих семьях одну и ту же ложь. А вы верили их лживым выдумкам и все глубже и глубже погрязали в распрях, пока Белая Дьяволица не сумела вернуться в Капрону.

Снова раздался общий ропот.

– Да, герцогиня – Белая Дьяволица, но… – начал Антонио.

– Да, Белая Дьяволица, – сказал Крестоманси. – И сейчас ее здесь больше нет, потому что члены обеих семей нашли слова гимна и разбудили Ангела. Полагаю, это стало возможным только благодаря тому, что Монтана и Петрокки действовали вместе. Но вы все могли бы до посинения петь верные слова, и ничего не произошло бы. Ангел уважает дружбу. К счастью, молодежь в обоих ваших домах менее фанатична, чем старшие. Марко и Роза даже имели смелость полюбить друг друга и пожениться…

До этого момента обе семьи слушали – стиснув зубы, скажем прямо, потому что мало удовольствия слушать, как тебя отчитывают в присутствии сборища сограждан, не говоря уже о герцоге и архиепископе, – но все-таки слушали. Однако после этих слов разразилась буря.

– Пожениться! – взревели Монтана.

– Она же Монтана! – взревели Петрокки. Оскорбления градом посыпались на Розу и Марко. Всякий, кому не лень было бы произвести подсчет, набрал бы не меньше десятка теток, захлебывавшихся от слез, и все они, глотая слезы, кляли Розу и Марко.

Роза и Марко оба побелели как мел. Не хватало только, чтобы Ринальдо напустился на Марко. Что, впрочем, он и не замедлил сделать.

– Этот подонок, – заорал он, обращаясь к Розе, – сшиб меня с ног и разбил мне голову. А ты за такую дрянь вышла замуж!

Крестоманси поспешил встать между Марко и Ринальдо.

– Я надеялся, что кто-нибудь все-таки поймет, – с усталым видом сказал он Розе. – Да, в Венеции вам будет лучше.

– Прочь с моего пути! – крикнул Ринальдо. – Прочь, вы, чародей-двурушник!

– Пожалуйста, отойдите, сэр, – сказал Марко. – Я не нуждаюсь в защите от подобного болвана.

– А вы подумали, Марко, о том, что могут учинить вам и Розе две семьи волшебников, Монтана и Петрокки? – спросил Крестоманси.

– Конечно, – резко бросил Марко, пытаясь отстранить Крестоманси.

Внезапно снова воцарилась необычная тишина – тишина, исходившая от Ангела. Архиепископ опустился на колени. Народ в благоговении столпился по обе стороны двора. Ангел возвращался. Он шел пешком с дальней нижней части Корсо; концы его крыльев мели по булыжнику, и по мере его приближения крепчал хор певших голосов. Когда он проходил по соборному двору, в каждом месте, где его перо касалось камней, вырастала гряда крохотных золотых цветов. И дивное благоухание овевало каждого, пока Ангел приближался к Собору и, огромный, золотой, остановился у паперти.

Там он обратил свое отрешенное, но улыбающееся лицо ко всем собравшимся. И голосом, будто воспарившим над хором, возвестил:

– Мир снизошел на Капрону. Блюдите согласие наше.

С этими словами он расправил крылья, и от их благовония у всех закружилась голова. Он поднялся вверх и, пролетев над большими и малыми куполами, вновь занял свое место на самом большом куполе, чтобы охранять Собор во все грядущие годы.

Вот, собственно говоря, и конец этой истории; осталось разве что дать одно-два разъяснения.

Марко и Розе пришлось без конца повторять свою историю, во всяком случае не меньше раз, чем Тонино с Анджеликой – свою. Среди первых, кому они ее поведали, был Старый Никколо, который, как ни рвался встать, все еще оставался в постели – впрочем, только потому, что Элизабет сидела около него день и ночь.

– Но я совершенно здоров, – твердил он.

И для того, чтобы удержать его в постели, Элизабет попросила сначала Тонино, а потом Розу и Марко прийти к нему и рассказать свои истории.

Роза и Марко познакомились, когда работали на Старом мосту. Они полюбили друг друга и решили пожениться. Это-то получилось просто и произошло за считаные минуты. Трудность состояла в другом: им нужно было каждому подыскать себе семью, которая не имела бы ничего общего ни с одним ни с другим домом. Роза решила эту задачу первой. Она придумала выдать себя за англичанку. У нее сложились очень дружеские отношения с англичанкой из Художественной галереи – с той самой Джейн Смит, которая произвела неизгладимое впечатление на Ринальдо. Джейн Смит сочла, что будет очень забавно выдать себя за Розину сестру. Сначала она написала Гвидо Петрокки несколько длинных писем по-английски якобы от отца-англичанина, а потом сама пришла в Дом Петрокки в тот день, когда Марко привел туда Розу.

Роза и Марко тщательно продумали, как будут представлять друг друга своим семьям. Они использовали заклинание с грушевым деревом, которое разработали сами и, к удовольствию Джейн, сотворили его в обоих домах. Правда, Петрокки, хотя и любили груши, Розу сначала приняли холодно. По правде сказать, некоторые тетки Марко вели себя с ней неприветливо, что возмущало Марко до глубины души. Вот почему он с такой горячностью ответил на вопрос Антонио о Петрокки, что он терпеть их не может. Мало-помалу тетки привыкли к Розе. А Ренате и Анджелике она очень полюбилась. И свадьбу справили сразу после Рождества.

• Предыдущая
• 46/48
• Следующая