Волшебники из Капроны - Джонс Диана Уинн - Страница 38

• Предыдущая
• 38/48
• Следующая

– Кто-то вынул из него заклинание, – пожаловался дядя Лоренцо. – В таком виде мне неприлично показаться.

– Эка важность! – воскликнул Ринальдо. Он сидел с очень белым лицом и ничего не ел, выпил только кофе. – Мертвому в любом виде можно показаться.

– Именно, – сказал дядя Лоренцо. – Я как раз и не хочу, чтобы меня мертвого видели в этом безобразии.

– Да помолчите вы! – обрезал его Доменико.

Дядя Лоренцо так опешил, что не проронил больше ни слова. Завтрак закончился при мрачном полушепоте.

Встав из-за стола, Паоло проскользнул к скамье, где сидел Крестоманси:

– Простите, сэр, так вы знаете, где Тонино? – Увы, не знаю, – сказал Крестоманси. – Этот кудесник – большой дока. Пока у меня всего два наводящих на след сигнала. Вчера ночью, когда я пробирался через Сиену, кто-то сотворил два очень странных заклинания.

– Тонино? – вскинулся Паоло.

Крестоманси покачал головой:

– Первое, несомненно, было Анджеликино.

У нее, что называется, индивидуальный стиль. Но второе меня озадачило. Как тебе кажется, твой брат способен сотворить заклинание достаточно сильное, чтобы прорваться сквозь чары другого кудесника? Анджелике это удалось благодаря чистой случайности. А Тонино могло удасться, как ты думаешь?

– Вряд ли, – отвечал Паоло. – Он знает мало заклинаний, но всегда творит их правильно, и они действуют…

– Тогда это остается для меня загадкой, – со вздохом прервал его Крестоманси, и Паоло подумал, что у него очень усталый вид.

Паоло проскользнул в каретный сарай, миновал помятых лошадей и кучера, миновал коляску и открыл дверцу в задней стенке. Он был уже одной ногой снаружи, когда Роза, подойдя к каретному сараю спереди, окликнула его:

– Паоло? Ты там, внутри?

«Нет, меня там нет», – подумал Паоло и как мог тише прикрыл за собой дверцу. И побежал.

К этому часу на улицах почти уже не было солдат, да и никого другого. Паоло бежал мимо желтых домов с наглухо закрытыми ставнями, в тишине, нарушаемой разве только тревожным перезвоном колоколов. Время от времени ему казалось, что он слышит глухой далекий звук – невнятный гул с нарастающим грохотом где-то в глубине. Всюду, где между домами имелись просветы и Паоло мог видеть горы, он различал солдат – не отдельных солдат, а ползущие мерцающие цепи, змеящиеся вверх, и клубы дыма. Он знал: сказанное Крестоманси верно. Бои шли совсем близко.

На всей виа Кантелло он был единственным прохожим. В Доме Петрокки ставни были закрыты и ворота заперты, как и в Доме Монтана. И на их ангеле тоже густо лежал птичий помет. Как и Монтана, они перестали творить заклинания. Лишнее свидетельство тому, подумал Паоло, что и относительно Анджелики Крестоманси прав. Это очень ободрило его, и он принялся стучаться в простые старые ворота.

Ни звука не раздалось внутри, но через секунду-другую на верхнюю балку ворот вспрыгнула белая кошка и, протиснувшись в щель под аркой, посмотрела вниз голубыми – даже голубее, чем у Паоло, – глазами.

Кошкины глаза напомнили Паоло, что его глаза могут легко его выдать. Как же он не подумал замаскировать их с помощью заклинания на случай, если Петрокки обратят на них внимание! Сглотнув слюну, он решил, что надо найти того человека, который помог бы ему искать Тонино, и сказал кошке:

– Рената. Могу я видеть Ренату?

Белая киска внимательно посмотрела на него. Возможно, что-то мяукнула про себя. Затем спрыгнула во двор дома, оставив у Паоло тревожное чувство, что она знает, кто он такой. Но он не ушел – ждал. И когда уже окончательно решил, что надо уходить, в воротах открылся глазок. К облегчению Паоло, в нем виднелось острое личико Ренаты, которая глядела на него поверх засовов.

– Фьюить! – присвистнула она. – Понятно, почему Виттория меня привела. Хорошо, что ты пришел.

– Помоги мне отыскать Тонино и Анджелику, – сказал Паоло. – Никто даже слушать не хочет.

– Угу. – Рената сунула в рот прядь своих рыжих волос и прикусила зубами. – Нам запретили выходить. Сообрази какой-нибудь повод.

– Заболела твоя учителка, испугалась войны, просит, чтобы мы с ней посидели, – предложил Паоло.

– Пожалуй, сойдет, – решила Рената. – Войди, пока я отпрошусь.

Паоло услышал, как в воротах открылась дверца.

– Ее зовут миссис Гримальди, – прошептала Рената, распахивая перед ним дверцу. – Живет она на виа Сант-Анджело и выглядит урод уродом. На случай, если спросят. Входи.

И Паоло вошел в Дом Петрокки, – кто сказал бы, никогда бы не поверил! – и, что еще более невероятное, даже не был особенно этим напуган. Он испытывал такое чувство, будто ему предстоит экзамен, он волнуется, но знает, что готов.

Он увидел двор и галерею, точь-в-точь такие же, как у них, в Доме Монтана, и вполне мог бы поверить, будто какие-то колдовские силы перенесли его домой. Различия, конечно, присутствовали. Так, перила на галерее были из узорчатого кованого железа и украшены через промежутки железными леопардами. Кошки, гревшиеся в солнечных лучах на кадках с водой, были по большей части рыжевато-коричневые и полосатые, тогда как в Доме Монтана, где Бенвенуто оставил свой след, они были либо совсем черные, либо черные с белыми подпалинами. И из кухни несло таким запахом, – жареным луком? – какого Паоло не ощущал с тех пор, как Лючия сотворила свое последнее заклятие.

– Мама! – крикнула Рената.

Однако первым, кто возник перед ними, был… Марко. Он галопом сбегал по ступеням галереи, держа пару начищенных до блеска сапог в одной руке и перекинув помятый красный мундир через другую.

– Мама! – вопил во весь голос Марко так свободно и непринужденно, как обычно вопят, взывая к матери. – Мама! В моем мундире моль! Кто вынул из него заклинание?

– Вот дурак! – пожала плечами Рената. – Вчера вечером мы отовсюду вынули заклинания. – И, обращаясь к Паоло, сказала: – Это мой брат Марко.

– Но нужны месяцы, чтобы моль… Возмущенный Марко повернулся к Ренате и… увидел Паоло. Трудно сказать, кто из них пришел в большее смятение.

В этот момент во двор вышла рыжеволосая, озабоченная на вид женщина с малюткой на руках. Мальчик был черноволосый и такой же лобастый, как Анджелика.

– Не знаю, Марко, – сказала она. – Попроси Розу его подштопать. Что тебе, Рената?

Марко поспешил вмешаться.

– Роза, – заявил он, пристально глядя на Паоло, – сидит со своей сестренкой. Кто твой друг, Рената?

Паоло не смог удержаться.

– Меня зовут Паоло Андретти, – сказал он со злорадством.

Марко одарил его таким взглядом, что Паоло очень захотелось добавить кое-что еще.

А Рената почувствовала облегчение: теперь она знала, как ей называть Паоло.

– Паоло пришел звать меня к миссис Гримальди. Она больна и не встает с постели, мама.

Глаза у Марко сначала расширились, а затем сузились, и Паоло понял, что он крайне встревожен и пойдет на все, лишь бы удержать Ренату. Но как он сможет ей воспрепятствовать, Паоло себе не представлял. Выдать, что он знает, кем на самом деле является друг Ренаты, Марко не мог, не выдавая себя, а заодно и Розу. Паоло чуть не рассмеялся.

– Ох, бедная миссис Гримальди! – сказала миссис Петрокки. – Но, Рената, я не думаю…

– Разве миссис Гримальди не понимает, что идет война? – возмутился Марко. – Это Паоло сказал, что она больна?

– Да, больна, – веско произнес Паоло. – Они с мамой большие друзья. Мама очень ее жалеет, потому что она такая некрасивая.

– И про войну она знает, конечно, – присоединилась Рената. – Я же рассказывала тебе, Марко, как она ныряет под парту, стоит где-нибудь бабахнуть. Она до обморока боится пушек.

– Мама тоже говорит, что все это для нее непереносимо, – искусно вставил Паоло.

– Но почему миссис Гримальди нужна именно ты, Рената? – попытался зайти с другой стороны Марко. – С каких пор ты у нее в любимчиках?

Рената, явно не уступавшая Паоло в сообразительности, немедленно нашлась:

– Вовсе нет. Просто она хочет, чтобы я развлекла ее каким-нибудь заклинанием…

• Предыдущая
• 38/48
• Следующая