Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович - Страница 68

Обычно самки приступают к обоснованию семьи вскоре же после завершения полета. Но самки некоторых видов, особенно обитающих в умеренном климате, прежде чем приступить к трудному и ответственному делу, перезимовывают. Так поступают те муравьи, брачный полет которых совершается поздней осенью.

Вскармливанию первых работниц способствует атрофия крыловой мускулатуры, ставшей после полета ненужной. Кормление же молоди яйцами, кажущееся столь необычным явлением, на самом деле легко отождествить с выкармливанием новорожденных младенцев млекопитающих молоком матери, то есть тоже фактически частью своего тела. В обоих этих явлениях разница лишь в том, что муравьиная самка заранее запасает пищевые вещества в своем теле и во время воспитания молоди ничего не ест, не считая того, что поглощает свои собственные яйца. Предполагается, что они неоплодотворенные или как их еще называют «кормовые». Вообще же самка, вылетевшая из гнезда, способна долго голодать и в обстановке эксперимента живет без еды около года.

Если самку, самостоятельно воспитывающую первое поколение, лишить построенного ею убежища, она уже не способна начать заново свою трудную работу, отчасти, по-видимому, из-за нарушения последовательности инстинктивных действий. Если у самки-основательницы отсечь брюшко, то несмотря на бессмысленность ее дальнейшего существования, она начинает строить выводковую камеру и ведет себя так, будто с нею ничего не случилось.

Из пустыни я попал в непроходимые тугайные дебри урочища Бартугай. Облепиха, шиповник, чингиль, ивы так тесно переплелись, что заслонили собою небо. Ветви цепляются за одежду, ноги путаются в ползучих растениях. И всюду колючки. Ни в чему нельзя притронуться, чтобы не наколоться. А тропинка куда-то идет вперед, пинка куда-то идет вперед, хорошая протоптанная, только не для меня, а наверное, для оленей, кабанов и зайцев.

И еще фазаны. Они взлетают неожиданно среди полной тишины с невероятным шумам и громким криком, будто взрывается мина. Невольно вздрагиваешь и долго не можешь прийти в себя.

Иногда колючие заросли заставляют ползти на четвереньках. Иначе невозможно. Невольно думается о том, что далекий предок человека стал ходить прямо только когда вышел из густых лесов на степные просторы.

Мне достается: руки исцарапаны, одежда во многих местах порвана. Скоро ли конец? Лучше о нем не думать, а пробираться вперед, осторожно раздвигая перед лицом заросли.

И вдруг все кончилось. Сразу, внезапно! Передо мною тихая проточка, большая галечниковая коса и свет. Много солнечного света, Не спеша струится голубовато-зеленая вода, над ней застыли густые ивы. Сверкают окатанные камни самой разной причудливой расцветки. Поближе к воде песок в следах. Отпечатал свои когтистые лапы барсук, прошлась парочка оленей и всюду крестики следов фазанов: тут их давний водопой. По косе бродят маленькие темные муравьи. Они везде. Как будто это Формика куникуляриа. Только очень крохотные и темные. Что им здесь надо, где их жилище?

Вот как будто дырочка-вход. Он ведет под камешек. Под ним несколько куколок, около десятка таких же темных малышей рабочих и большая грузная самка. Странный муравейничек! Он, конечно, зачаточный. И еще такой же рядом... Всюду везде, едва ли не через каждый метр нахожу крохотные муравейнички. Сколько их здесь на галечниковой косе? Наверное, несколько сотен! Находка так необычна, что даже не верится в ее реальность.

Кое-где две самки объединились вместе, чтобы положить начало будущему сообществу. Муравьи миролюбивые. По пути заглядывают друг к другу. Как будто между ними существует мир и согласие, взаимный союз так важные в столь трудное и ответственное время. Иногда сами самки перебегают по косе и поспешно прячутся в ближайшие муравейники. То ли это взаимный обмен родительницами, то ли самки — странницы бродят в поисках убежища. Я в смятении, не могу понять, почему молодые самки обосновались на этой галечниковой косе. Неужели потому, что она не нужна другим муравьям! Здесь на глубине полуметра от поверхности вода и не построишь постоянного жилища. Этот отчужденный уголок изолирован от территории, где среди муравьев царит неугасимая вражда. Поэтому его и избрали молодые самки, Здесь после брачного полета они замуровались под камнями и выводят своих первых дочерей-помощниц, первых разведчиков, охотников и строителей.

Уж не служит ли галечниковая коса издавна традиционным местом встречи самок после вылета из родительского муравейника и не вошла ли эта особенность поведения в инстинкт и стала местным обычаем. Что же станет с молодыми семьями потом? Придет осень, коса промерзнет, зальется водами, покроется льдом. По-видимому, к концу лета, окрепнув, муравейнички уйдут с косы в лес и там устроят свою новую совместную колонию.

Хорошо бы проследить, как будут дальше жить матери-странницы, разузнать о судьбе поселенцев-пионеров галечниковой косы. Все это так интересно!

Я радуюсь: каждое маленькое открытие секретов жизни муравьиной вдохновляет, и не страшен обратный путь по зверовой тропинке сквозь дремучие заросли колючих растений...

Поздней осенью вновь побывал на этой косе. Но никого на ней уже не застал. Все молодые семьи переселились на «Большую землю».

На берегу небольшой проточки реки Или, на косе из темного ила, смешанного с песком, виднеются холмики свежевыброшенной земли. Что-то их здесь слишком много. Едва ли не через каждые три-пять метров видны следы работы подземных тружеников. Это, наверное, прибрежные уховертки или пустынные сверчки. Первые из них готовят норки, чтобы отложить яички и вывести потомство, вторые — чтобы перелинять и, окрепнув, выбраться наружу. И те и другие мне хорошо знакомы, поэтому я сперва прохожу мимо темной косы, но потом вынимаю походную лопаточку: на всякий случай надо проверить догадку.

Под холмиком земли открывается норка. Она опускается вертикально вниз в небольшую просторную камеру. Из нее идет снова проход в глубину во вторую камеру. Там я вижу не желтую уховертку, и не светлого пустынного сверчка, а чье-то черное блестящее тельце, сжавшееся от испуга комочком. Это самка муравья-жнеца. Она пришла сюда на эту голую и никому не нужную косу, чтобы выкормить своих первых помощниц дочерей. Здесь безопасно, нет муравьев-соперников. Кому нужна эта бесплодная земля!

Под вторым, третьим холмиками — то же самое. Ранее аналогичное поселение на речной косе я нашел у муравья формика куникулярия. Возможно, этот прием используют разные виды муравьев.

Что станет с вами, бедные матери, когда наступить жара, высоко в горах начнут таять снега и ледники, побегут вниз горные ручьи, вода примчится сюда в реку пустыни и она, полноводная, затопит все илистые берега и косы?

Надо навестить неудачниц в ближайшее время. Быть может, у них есть что-то в запасе и не столь нерасчетлив их древний инстинкт. Срезаю прутики тальника и втыкаю их возле каждого холмика...

Проходит месяц. Пустыня отцвела, отзвенела птичьими голосами. Зато зелены тугаи, ярко-желтыми шарами красуются кусты барбариса, из под земли упрямо пробиваются бордовые столбики заразихи, щелкают соловьи, кукует кукушка, ноют удоды и тихо звенят комары. Что же там, на илистой косе?

Голые прутики не узнать, распустили зеленые листочки. А холмики над норками развеяло ветрами. Пусто в одном месте, пусто и в другом. Всюду заброшенные, обвалившиеся и едва заметные норки. И только в одной, в просторной камере возле грузной медлительной самки-основательницы, матери-героини, суетятся напуганные моим вторжением первые работницы-карлицы. Они еще не покинули своей обители, не ушли на высокий берег искать пристанища, как это сделали другие, для которых илистая коса была первым временным прибежищем.

Прошел год. Я снова проезжаю над тем же обрывом, где отправлялись в брачный полет крылатые муравьи-жнецы и встречаю снова весну с журавлями в небе и песнями жаворонков. Вот и тихая проточка и знакомая коса. Она сильно изменилась, стала длиннее, шире. Из прутиков ивы, воткнутых мною, уцелело только три. Они выросли, красуются кустиками, нарядные с набухшими почками. Вокруг них на влажном песке видны такие же, как и прежде, свежие холмики земли, выброшенные самоотверженными самками-основательницами. Иногда один из холмиков зашевелится, комочки земли рассыпятся в стороны, из-за них выглянет на мгновение блестящая головка, взмахнет чуткими усиками и исчезнет. Муравьи-матки торопятся, надо спешить, скоро наступит жара, высоко в горах растопит снега и ледники и тогда прибежит сюда в пустыню вода и затопит их временную обитель. Впереди же предстоит такая важная работа!