Лихая гастроль - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 15
- Предыдущая
- 15/57
- Следующая
– Ваше сиятельство, – горячо заговорил Терентий Платонович. – За всю жизнь на всем белом свете вы не отыщете более благодарного человека, чем я!
– Все вы поначалу так говорите, – неожиданно насупился князь Курагин. – А потом забываете. Человеческая память, к сожалению, коротка… Ну да я не в обиде! – махнул он рукой. – Сделал человеку добро, и уже хорошо. Авось там как-то зачтется, – ткнул он перстом в небо.
– Ваше сиятельство, а вы разве и придворный чин можете организовать?
Иван Федорович мелко рассмеялся.
– Голубчик вы мой, могу и придворное звание. Главное, чтобы только у вас желание было. Хотя во многом зависит и от положения в обществе, – сдержанно заметил он. – Вот не так давно мне удалось одного купца в гофмейстеры произвести…
– Ваше сиятельство, неужто это возможно, чтобы купец придворный чин получил?
– Редко, но случается. Вот не далее как два дня назад мне удалось добиться такого. И не кого-нибудь, а всего-то купца второй гильдии! – не без хвастовства воскликнул он. – Получил придворного егермейстера. Чин не самый большой, но зато при дворе!
– И сколько стоит… эта услуга?
Князь задумался:
– Все зависит от конкретного случая. От общественного положения претендента, от самой личности.
– А как же купец?
– С ним был непростой случай, за услугу ему пришлось заплатить сто тысяч рублей.
– Немалые деньги, – уважительно протянул Мисаилов.
– Соглашусь с вами, – сдержанно сказал Иван Федорович. – Зато этот чин предоставляет новые возможности. Но если бы вы знали, какие деньги мне предлагают за то, чтобы я похлопотал о чине титулярного камергера, гофмейстера, шталмейстера, так у вас просто глаза бы на лоб полезли! Впрочем, это уже отдельная тема… Хотя я бы порекомендовал вам обзавестись придворным чином. Скоро вы вступите в должность, у вас тотчас поменяется окружение, о старых связях, разумеется, вы забудете, вам нужно будет постоянно приезжать в Петербург, представляться при дворе… А статские чины там не ценятся, только придворные. Так что ежели желаете дальнейшее продвижение по службе, тем более что вы еще достаточно молодой человек, я бы вам посоветовал непременно приобрести придворный чин.
Терентий Платонович сдавленно сглотнул.
– И за какой чин вы могли бы похлопотать? – неожиданно хриплым голосом спросил он.
Задумавшись на секунду, князь выпалил:
– Думаю, что чин обер-шталмейстера был бы вам к лицу.
У Терентия Платоновича перехватило дыхание. Шутка ли, обер-шталмейстер! По сухопутным чинам это будет генерал-лейтенант, а по-статскому и вовсе генерал-прокурор!
– А если не получится? – спросил Терентий Платонович и постучал себя по груди, стараясь пересилить нарождающийся кашель.
– Если обер-шталмейстер не получится, тогда вам придется, батенька, довольствоваться обер-гофмейстером. Уверяю вас, это тоже хорошо. Как говорится, и при таком чине люди неплохо живут. Ха-ха-ха!
– А сколько же будет стоить эта услуга, ваше сиятельство?
– В вашем положении это будет стоить значительно меньше, все-таки вы не какой-нибудь там купец, – губы князя брезгливо скривились. – Вы дворянин, да еще при положении. Думаю, за каких-то пятьдесят тысяч рублей нам удастся уладить это дело.
– Ваше сиятельство, но у меня пока нет таких денег! – в отчаянии воскликнул Мисаилов.
– Это скверно, – задумчиво протянул князь. – Без денег ничего не получится. Сами понимаете, без смазки даже телега не покатит. А сколько у вас есть?
– С собой только восемь тысяч. Это как раз то, что я должен отдать за вице-губернаторскую должность и авансец за орден Андрея Первозванного.
Лицо князя просветлело, как если бы вдруг его осенила какая-то блестящая идея.
– Мы сделаем вот что… Вы сейчас передаете мне деньги, которые принесли, а я в свою очередь, чтобы дело хорошо двигалось, добавлю свои сбережения, и как только вы получаете придворный чин, так вы тотчас мне их возвращаете. Вас устраивает такой расклад? – весело спросил князь.
– Конечно же, устраивает, даже не знаю, как вас и отблагодарить, ваше сиятельство.
– Полноте!
Терентий Платонович вытащил из бумажника деньги и передал их князю.
– Здесь ровно…
Князь небрежно швырнул их на стол.
– У нас ведь с вами не торговая лавка. Неужели вы думаете, что я буду пересчитывать? Ха-ха-ха! А потом мы сделаем вот что… Я ведь вам обещал показать приказ о вашем зачислении на службу…
– Именно так, ваше сиятельство.
– А также показать копию наградного листа… У меня связи, для меня это возможно.
– Все в точности, ваше сиятельство, – приободрился Терентий Платонович.
– Я вам передам все это на следующей неделе, скажем так, в среду… Давайте сделаем вот что, встретимся на сей раз на Тверском бульваре в два часа. Знаете, в это время я обычно прогуливаюсь, у меня режим. Хочется прожить долго, чтобы как можно больше принести людям пользы. Ха-ха!
– А где именно на Тверском бульваре, ваше сиятельство?
– У самого входа с правой стороны стоит длинная скамейка…
– Кажется, я знаю. Там неподалеку разбита клумба с георгинами.
– Совершенно верно, – подтвердил князь. – Я буду сидеть на лавочке и дожидаться вас. Эко какой вы счастливец, – довольно заулыбался он. – За одну неделю сесть в кресло вице-губернатора, заполучить орден, да еще приобрести придворный чин… Это ого-го! Такое не каждому дано.
– Так ведь вашими хлопотами, ваше сиятельство, – смущенно пробормотал Терентий Платонович.
– Ладно, ладно, вижу, что вы малость сконфужены.
Поднявшись из-за стола, князь Курагин подошел к гостю и протянул ладонь:
– Желаю вам удачи.
Только сейчас, на расстоянии вытянутой руки, Терентий Платонович мог хорошо рассмотреть князя. Глянув на ордена, развешанные на груди, он вдруг побагровел и, спешно простившись, вышел во двор.
Уже на следующий день Григорий Васильевич Аристов получил депеши из Калужской, Нижегородской и Владимирской губерний, в которых был подробнейший словесный портрет лже-Шаляпина. Сравнив их между собой, он увидел, что словесные портреты мало чем отличаются друг от друга. Во-первых, лже-Шаляпин имел большой рост, под стать настоящему Шаляпину. Его возраст около тридцати пяти – сорока лет. Широкоплеч, склонен к полноте. Круглое лицо с прямым носом, лоб высокий, с намечающимися продольными морщинами. А вот под носом отчетливо обнаруживаются носогубные складки. Надо полагать, с возрастом они просто будут углубляться. Цвет лица скорее слабо-желтоватый, чем белый. Кожа лоснящаяся, с круглым волевым подбородком. Волосы прямые, светлые. На шее отчетливо обозначены морщины. Глаза серые, круглые, очень выразительные, у самых век намечаются небольшие бороздки. Надо полагать, через несколько лет они переродятся в «гусиные лапки», добавив к его внешности дополнительных несколько лет.
Позвав художника-криминалиста, Григорий Васильевич попросил со словесного портрета нарисовать облик предполагаемого преступника. Испортив две дюжины листков, художник наконец изобразил злоумышленника.
В действительности чем-то он напоминал лучшего баса России, самого Шаляпина. Тот же высокий лоб, несколько строгий взгляд, волосы зачесаны назад, прямой нос. Вот только подбородок слегка подводил – был малость тяжеловат. Да и сам певец выглядел несколько раздобревшим.
Этот портрет следовало отправить с курьерами по всем российским губерниям. И если мошенник объявится, так непременно должен быть арестован. Хорошо, что неприятная новость не докатилась до самого Федора Ивановича, вот тогда был бы вселенский скандал.
Отложив в сторону портрет, Григорий Васильевич потянулся к трубке. Так приятно в конце рабочего дня раскурить табачок, поглядывая из окон второго этажа на спешащих прохожих.
Неожиданно в дверь коротко постучали, и вошел секретарь – молодой полицейский аршинного роста. Смущаясь (видно, ругая себя за то, что оторвал начальника сыскной полиции от важных дел), произнес:
- Предыдущая
- 15/57
- Следующая
