Свидание с умыслом - Карр Робин - Страница 36

На каждом листе стояла печать: «Конфиденциальные полицейские сведения».

— Насколько противозаконно показывать такие материалы постороннему лицу? — спросила я Майка.

— Если для этого нет убедительных причин, это, конечно, преступление. Но ты ведь не собираешься передавать что-нибудь в прессу?

— Конечно, нет. Мне только самой нужно знать.

— Ну, а в таком случае я увезу все назад и никто ничего не заподозрит.

— А он изменился за двенадцать лет, — сказала я, рассматривая газетную фотографию. — За двенадцать? Да? — Фотография изображала Тома, выходящего из зала суда.

— Семьдесят девятый год… Да, почти двенадцать. А что ты называешь изменениями?

— Он прибавил в весе и, кроме того, теперь у него борода. Тогда лицо у него было более округлым, но теперь он, кажется, раздался в плечах. И глаза у него стали лучше — может быть, здесь он плакал или не выспался? И волосы не такие светлые — уж не красит ли он их? Теперь они гораздо темнее.

— Не глупи, Джек. Конечно, он их красит.

— Да, похоже, — сказала я и отложила листок в сторону. — И выглядит он теперь куда более здоровым. Он рассказывал мне, что в то время он был отчаянным кокаинистом, хотя никто об этом не догадывался.

— Вполне может быть, — сказал он, углубляясь в бумаги. — Он находился в лечебнице, но, наверное, не ради того, чтобы избежать судебного преследования. Я предполагал, что тут могут быть замешаны наркотики. Ко всей истории это подходит лучше, чем что бы то ни было. У этого парня имелись причины для того, чтобы лечиться, и, похоже, на него сразу обрушилось слишком много проблем. В Калифорнии он наломал немало дров.

Я продолжала рассматривать копии отчетов.

— Почему он не предстал перед судом, если для этого были все основания? — спросила я.

— Основания… Его жена была неплохо обеспечена, и он тратил время неизвестно на что, влезал в долги. У него была любовница… Я думаю, он не привык себе ни в чем отказывать. А эти долги… Я предполагал, что без наркотиков здесь не обошлось. Не понимаю только, почему Рамсей прошел мимо этого…

— Это была не любовница, а просто его пациентка.

— Нет, Джек, — сказал он. Порывшись в папке, он вытащил какую-то бумагу и указал мне на начало второго абзаца: — Вот это касается пациентки, а это, — он указал на первый абзац, — любовницы. Я думаю, у него была еще парочка женщин. Особенно после того, что ты мне рассказала. Где-то здесь есть показания его родителей — они мало что точно о нем знали, но беспокоились и, не доверяя ему, все же ссужали его деньгами.

— Почему же он все-таки не предстал перед судом?

— Во всяком случае не потому, что за ним ничего не было. Он завяз по уши, но неопровержимых доказательств не хватало. Дело не закрыто до сих пор.

Я по-прежнему держала в руках бумаги, читала, уперевшись локтями в стол, но внутри у меня все кипело.

— И вполне возможно, что тебе он сказал правду — почти правду. Может, он находился под действием наркотиков и сам не помнит, как сделал это с женой и дочкой. Они обе были в постели у жены. А может быть, тут что-то другое — главное, что он мог это сделать.

Я снова взглянула на фотографию. Он не походил на сумасшедшего и у него был весьма расстроенный вид. Вокруг глаз — темные круги, рот приоткрыт, щеки впали, лицо в оспинах. Это меня удивило — ведь со временем такое не проходит, разве что он сделал пластическую операцию… Правда, я никогда не видела его тщательно выбритым.

Я прочитала описание: глаза карие, волосы каштановые, рост сто семьдесят семь сантиметров, вес семьдесят килограммов — с тех пор он прибавил килограммов десять… Поврежденный нос, рубец на левой лопатке. Я не видела никакого рубца — интересно, откуда он взялся? Об оспинах на щеках — ни слова. Может быть, виновато качество фотографии?

— А что ты можешь сказать о том пациенте?

— О, это сам дьявол.

— Девэлиан?

— В каких только преступлениях его не подозревали: в похищении людей с целью вымогательства, в мошенничестве, в изнасиловании, в шантаже, в убийстве… Его взяли по подозрению в поджоге, но он был скользкий, как угорь. Менял внешность, имел целую пачку удостоверении личности, мог исчезнуть в самый неожиданный момент. Очень трудно было поймать этого типа.

— Так может быть, он и виновен в убийстве женщины и ребенка?

— Весьма маловероятно. И хотя он исчезал из больницы, чтобы учинить тот пожар, тут обстоятельства были совсем иные. Ему предписали месячный курс, и он был до такой степени напичкан транквилизаторами, что и бык не двинулся бы с места. А потом, прежде, чем он смог выбраться из лечебницы, его перевели в отделение менее строгого режима, там он спокойно мог уклониться от приема лекарств, кроме того, его отсутствие было замечено. В случае же с Лоулеровским убийством он находился под наблюдением почти постоянно — каждый час был обход. И маловероятно, что он мог спрятать пилюли и остаться в форме. Твой психолог уцепился за Девэлиана, потому что тот угрожал ему и его семье.

— Он записал это на пленку.

— Да, кажется.

— И что же стало с Девэлианом?

— Рамсей занимался им какое-то время, но, оказавшись на свободе, Девэлиан нарушил свое обещание и покинул штат. Было подозрение, что он преследовал Лоулера за то, что тот хотел уличить его, но потом он исчез окончательно. Рамсей передал его дело в федеральное управление — это была папка толщиной восемь-десять сантиметров. А твой приятель не перенес всех испытаний и тоже уехал из Калифорнии куда-то на север.

— В Орегон.

— Возможно. Рамсей говорил, что слышал от Лоулера — Девэлиан на самом деле следовал за ним по пятам. Но я не знаю, правда ли это и есть ли какие-то доказательства.

— Получал ли он какие-нибудь деньги за жену? — спросила я.

— Не очень много. Ведь он сам оказался под подозрением. Его не арестовали, но и уехать, куда угодно, он тоже не мог. Его держали на привязи — наверное, это было для него не сладко. Он был очень упрям и утверждал, что достанет убийцу из-под земли, но Рамсей не особенно прислушивался к таким обещаниям. Во всяком случае, года через два ему разрешили уехать при условии, что он будет информировать полицию о своих переездах.

Я закрыла папку, отхлебнула немного вина и скрестила рука на груди.

— Майк, скажи мне, кто он?

— Независимо от того, делал он это или нет, его прошлое весьма неприглядно.

— Какие документы убедили тебя, что он — одержимый и хладнокровный убийца?

— Послушай, Джек. Есть хладнокровные убийцы, преподающие в воскресных школах. Ты явно смотрела слишком мало еженедельных сериалов. Это обычное дело, что преуспевающий и обаятельный мужчина убивает свою очаровательную жену, а очаровательная и счастливая жена избавляется от мужа. Правда, можно сказать, что этот Лоулер — не рецидивист, это его единственная стычка с законом. Даже когда Рамсей следил за каждым его шагом, он не делал ничего, что можно было бы обернуть против него. Он не из тех, я думаю, что караулят в кустах проходящих мимо школьниц. То, что он сделал с женой и дочкой, он носит в себе, но я не думаю, что мы что-нибудь об этом узнаем. Знает только он — и больше никто. Скажи мне одно — ты сильно в него влюблена?

Я взяла стакан:

— Я совсем не влюблена.

— Стало быть, ты легла в постель с человеком, которого не любишь? — спросил он с притворным непониманием.

Я подумала, не сказать ли ему, что пару раз со мной такое случалось и что в первом случае дело кончилось разводом. Это не было бы полной правдой, но прозвучало бы весьма забавно. Однако… мне не очень хотелось шутить. Все было слишком серьезно.

— С тех пор, как не стало Шеффи, в моей жизни больше не было никакой любви. Но, при всей моей болезненной чувствительности, я не уверена, что меня легко увлечь. Просто я в первый раз подумала, что я совсем одна и, в общем-то, тело мое еще живо. А Том оказался рядом.

Майк терпеливо слушал, смотря мне в глаза и не порываясь пошутить или усмехнуться.

— После смерти Шеффи у тебя ведь кто-то был…