Земля войны - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 108

• Предыдущая
• 108/123
• Следующая

После этого Ташов ненадолго ушел куда-то, и вернулся с электрической плиткой в одной руке и кастрюлей – в другой. Кастрюлю он поставил на плитку, а плитку – под стул, и когда оказалось, что шнур у плитки слишком короткий, один из боевиков сбегал за удлинителем.

Федор Комиссаров, заместитель Генерального прокурора России и самый могущественный человек в республике в последние три месяца, смотрел на плитку и на кастрюлю, и предчувствия его по поводу плитки были самые мрачные. Другие заложники, казалось, тоже что-то поняли.

Они все так же сидели за столами, как им велели захватчики, и хотя никто из заложников не вставал и шевелился, как-то возле Комиссарова образовалось пустое пространство.

Джамалудин между тем кончил говорить по телефону и молча принялся расхаживать перед заложниками, видимо ожидая чего-то. Он ходил, как маятник, туда-сюда, и когда он поворачивался на запад, он глядел в пол, а когда он поворачивался на восток, он глядел на огромный портрет своего предка Амирхана, изображенного на фоне гор в черной черкеске с васильковыми погонами.

Федор Комиссаров знал, что случилось с казаками в крепости Смелая. Люди из рода Кемировых отличались пониженным человеколюбием.

И в этот момент в зале появился Шахид. В правой руке он держал веревку, и конец этой веревки был привязан к хвосту здоровенной, размерами с моську, крысы. Заложники завертели головами при виде крысы, а Джамалудин присел на стол перед Федором Комиссаровым.

– Федор Александрович, – спросил Джамалудин своим тихим, отчетливым голосом, который, однако слышал весь зал, – это правда, что по твоему приказанию моего друга Шапи посадили на кастрюлю, которая стояла на плите, а в кастрюле этой была крыса?

– Это не я, – хрипло сказал Комиссаров, – я клянусь, я не знал, это он! Это Сливочкин!

– Что ты врешь, – заорал Миша, – ты мне приказал! Это ты!

– Про крысу?! Да я…

Джамалудин наотмашь ударил Комиссарова рукоятью пистолета.

– Ты слышал, что я сказал Углову? – спросил Джамалудин. – А теперь позвони президенту и передай ему наш разговор. А то Углов что-нибудь напутает.

В этот момент один из заложников, вице-спикер парламента, с достоинством откашлялся и проговорил:

– Джамалудин Ахмедович, вы храбрый человек. Поверьте, я понимаю ваши чувства. Мы все были поражены, когда услышали, о чем говорит Комиссаров… Я, со своей стороны, готов обещать вам публичное, парламентское расследование обстоятельств теракта в роддоме. Мы готовы создать комиссию…

Горец посмотрел на слугу народа тяжелым, ничего не выражающим взглядом. Потом вынул из кармана рацию, нажал на кнопку и спросил:

– Арзо?

– Я на связи, брат.

– Ты один или с Вахой?

– А ты как думаешь?

Джамалудин криво усмехнулся и сказал:

– Хорошо. У меня есть три условия. Во-первых, из Торбикалы вскоре вылетит вертолет. На нем повезут Шапи, и ты не станешь с ним ничего делать. Во-вторых, если ко мне от русских приедет Углов, ты пропустишь его. В-третьих, Арсаев должен прийти сюда. Один.

– И что, – спросил Арзо, – будет после того, как я выполню твои условия?

– Я уйду и оставлю тебе русских, – ответил Джамалудин.

Заложники глядели на аварца расширившимися от ужаса глазами. По правде говоря, никому из членов делегации не нравилось, что в их присутствии заместителя генпрокурора готовы скормить крысе, да еще таким срамным способом. Но все же они понимали, что если аварцы уйдут, то следующая волна посетителей скормит крысам не только Комиссарова.

– Но постойте! – вскричал замминистра финансов, высокий и полный человек в очках, специализировавшийся в этом правительстве на трансфертах регионам, – Джамалудин Ахмедович, это нечестно! Мы готовы увеличить городу финансирование! Мы готовы…

Джамалудин бросил на стол перед Комиссаровым сотовый.

– Звони, – сказал Джамалудин.

Комиссаров молча глотал воздух. По его лицу тек уже не пот: казалось, из него выкатывались белые шарики жира. Лицо его было красно-синим с натуги, и он дышал, как лошадь после скачки.

– Это невозможно! – вскричал Комиссаров.

– Федор Александрович, – сказал Джамалудин, – не смеши меня. За последние три месяца ты звонил президенту прямо на глазах трех моих друзей. Ты решал их проблемы прямо по телефону. Реши свою.

– Но я не могу!

Лицо Джамалудина исказилось. Шахид, над плечом главы Чрезвычайного Комитета, дернул за веревочку, и крыса забилась и запищала в воздухе.

– Он действительно не может, – раздался спокойный голос полковника Аргунова, – никто не может дозвониться президенту России прямо по сотовому. Просто нет такого номера, на который можно позвонить. Для этого нужна спецсвязь. Здесь нет аппаратуры спецсвязи.

Джамалудин удивленно повернул голову, и тут же в зале раздался отчаянный крик председателя Пенсионного Фонда:

– Ах ты сукин кот! Ты взял с меня за этот звонок два лимона! А выходит, ты даже никуда не звонил?

– И с меня он взял лимон! – заорал министр финансов, – он сказал: «я-то решил бы вопрос бесплатно, но в Кремле за такие дела такса лимон!»

– А с меня он взял сорок тысяч, – закричал еще один заложник, по имени Насрулла Шамхоев, – он сказал, что может позвонить Кондолизе Райс, чтобы моей дочке сразу дали визу в Штаты!

Несмотря на газовые баллоны, крысу на веревочке и боевиков в камуфляже, кто-то из российских членов делегации истерически расхохотался.

– Звони! – заорал Джамалудин.

Федор Комиссаров заглотил воздух – и так и не выдохнул. Глаза его заскользили куда-то вверх, как тающее масло на сковородке, зампрокурора глухо вскрикнул и стал валиться со стула. Хаген от удивления выпустил крысу, и она свалилась Комиссарову прямо за ворот рубашки. Комиссаров рухнул на пол, крыса отчаянно запищала, свалилась куда-то в брюки, выскочила из широкой штанины и полетела, от ужаса, прямо по складкам скатерти, сброшенной боевиками в проем столов вместе с румяным хвостом осетра, стаканами, ножами и вилками. Леди Хильда вскочила со стула, когда Комиссаров стал валиться вбок.

– Не притворяйся! – закричал Джамалудин.

Комиссаров хрипел, руки его силились расстегнуть воротничок рубашки. Хаген подбежал к нему, чтобы ударить, но Джамалудин поднял руку, и боевики молча наблюдали, как всесильный глава Чрезвычайного Комитета шевелится на полу, как выброшенный из моря кит.

– Не притворяйся, – снова рявкнул Джамалудин и вытянул руку с пистолетом.

– Он не притворяется, – закричала леди Хильда, – у него приступ!

Но это был явно не просто приступ: Комиссаров хрипел все реже и реже, дергаясь одной половинкой тела. Джамалудин опустил оружие, и молча смотрел, как шевелится у его ног зампрокурора. Никто из заложников не решился помочь ему. Англичанка, под взглядом Джамалудина, села на место. Когда Комиссаров затих, Джамалудин повернулся к заложникам.

– Очень хорошо, – сказал аварец, – если эта тварь не имела доступа к президенту, кто из вас имеет?

Заседание Антитеррористического штаба началось в мэрии города Бештоя в пять часов сорок минут. Кроме вице-премьера Углова, на заседании присутствовали полковник внутренних войск Лепешкин, руководители всех бывших в городе СОБРов, включая красноярский, ростовский и собственно бештойский, и официальные представители местной власти – Гамзат Асланов и Заур Кемиров.

Кроме этого, на заседании был Сапарчи Телаев. В качестве главы «Авартрансфлота» он вряд ли мог считаться руководителем силовой структуры, но Углов посмотрел на его охранников и решил не вдаваться в бюрократические подробности.

В кабинете мэра, под бархатным знаменем с черным волком на зеленом фоне, на столе лежала карта района, и на ней красными и зелеными булавками были отмечены позиции федералов и мятежного батальона «Юг». Первый вице-премьер сухо сообщил, что делегация на Красном Склоне захвачена сепаратистами, и что эти же люди блокировали Куршинский тоннель и выходы из авиабазы.

– Я хочу услышать ваши предложения по преодолению кризиса, – сказал он.

• Предыдущая
• 108/123
• Следующая