Промзона - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 49

• Предыдущая
• 49/100
• Следующая

– Что он хотел?

– Поужинать.

– А ты?

– Я отказалась.

Извольский помолчал. Потом:

– Завтра ты уезжаешь из России.

– Почему? Мне здесь весело.

– Ты что, не понимаешь? Бельский мой враг.

– А если я ему нравлюсь?

– Это не имеет значения, – сказал Извольский. – Когда речь идет о бизнесе, личные чувства не имеют значения.

На следующий день личный бронированный «Мерседес» Извольского подвез Майю и Джека к залу отлета в Шереметьево-2. Они летели в Сардинию, на виллу, которая принадлежала полпреду Ревко. Полпред очень настойчиво позвал их покататься на яхте. Шеф личной охраны директора АМК сопроводил студентов до стойки регистрации. Они сдали багаж и остояли очередь на паспортный контроль. После этого они поднялись в зал для пассажиров бизнес-класса. До рейса оставалось еще сорок минут, Джек все любил делать заранее.

– Ты знаешь, – сказал Джек, когда они уселись в кресла, – по-моему, твой брат не просто так захотел, чтоб ты поплавала на этой яхте. По-моему, ему хотелось отослать тебя из Москвы.

– Зачем?

– Не знаю, наверное, из-за его проблем. Но ему точно не хотелось, чтобы ты была в Москве. Поверь мне, я очень наблюдательный человек.

И тут за его спиной раздался знакомый голос.

– Ничего себе, – сказал голос, – да тут жрачку бесплатно дают!

Джек и Майя обернулись. Позади них стоял Степан Бельский, со стаканом апельсинового сока в одной руке и дипломатом в другой. Он был в бежевых брюках и черном потрепанном свитере. За ним маячило улыбающееся лицо Яши Ященко.

– А еще там булочки дают и даже выпить! – продолжал Бельский, плюхаясь в кожаное кресло, – ух ты, и телефон есть позвонить!

Последнюю фразу он сказал по-английски.

– Вы, наверное, впервые летите бизнес-классом? – сдержанно спросил Джек.

– Да я не просто бизнес-классом! – в полном восторге заорал русский пилот, привлекая к себе всеобщее внимание и заставляя обернуться двух пожилых леди, мирно кушавших кофе со свежевыпеченными muffins, – я на частном самолете лечу! По приглашению «Аэроспасиаль»! У нас с ними переговоры! Прикинь, я на тренажере над Францией летал, над вероятным противником, а теперь они мне чартер оплачивают! Е! Ты когда-нибудь на частном самолете летал?

– А когда ваш рейс? – спросил Джек.

Бельский взглянул на часы.

– Через пятнадцать минут.

Майя встала и демонстративно села подальше от Бельского. Джек последовал за ней.

– Правильно, – сказал он, – нечего общаться с этими людьми. Он забавный, этот пилот, но это не наш круг общения. И к тому же он русский.

До посадки оставалось еще около получаса. Майя оглянулась. Бельский о чем-то спорил с Ященко. Ященко считал на калькуляторе, Бельский возражал.

– Ты знаешь, – сказал внезапно Джек, – я думаю, нам надо подумать о свадьбе. Я понимаю, что у твоего брата сейчас трудности, но я думаю, что мы сможем ему помочь, особенно в том, что касается квот на экспорт стали…

Майя положила ему руку на запястье и нежно заглянула в глаза.

– Джек, милый, – сказала она, – ты знаешь, это такой серьезный вопрос. И вообще… Я совсем забыла, мне одну вещь надо купить в duty-free… Я сейчас.

– Простите, у вас сейчас должен лететь чартерный рейс на Париж, – сказала она через пять минут у стойки авиакомпании. – Где регистрируют пассажиров?

Спустя десять минут хорошо одетый молодой человек провел ее на посадку в небольшой представительский «Боинг». Бельский уже сидел в салоне, спиной ко входу, и, перегнувшись через столик, о чем-то увлеченно спорил с блондином Яшей. Майя уловила слова «носок» и «предельные углы атаки». Рядом с Бельским в широком кожаном кресле дремал еще один летчик фирмы, Коля Свисский.

Майя остановилась над креслом Свисского и сказала:

– Вы не позволите сесть?

Бельский повернул голову, и Майя второй раз в жизни увидела, как он улыбается. Первый раз на ее памяти он улыбался на аэродроме, сразу после посадки.

– Да, Коля, – сказал он, – уступи-ка девушке место.

Рейс на Сардинию занимает больше трех часов, и когда Извольский набрал номер сестры, в Москве было около четырех утра. Ее мобильный был выключен, и Извольский позвонил на мобильный Джеку.

– Но она же осталась в России, – сказал Джек.

– Как – в России?

– Так. Она вышла перед посадкой, а когда я сидел в самолете, позвонила и сказала, что я обязательно должен лететь, и что она непременно прилетит следующим рейсом и объяснит, в чем дело. Мистер Извольский, я страшно переживаю, и если я могу чем-то помочь…

– Она ушла сама? Ты не заметил… чего-нибудь странного?

– Нет. Ничего странного. Вот только этот пилот, из Жуковского, помните, я рассказывал? Он тоже был в VIP-зале. Только летел во Францию.

Звонок на мобильный Степана раздался почти сразу же.

– Степан? Ты случайно не знаешь, где моя сестра?

Шепот. Легкий женский смех. Извольский почти кожей почувствовал, как на том конце связи шуршат шелковые простыни.

– Знаю. И даже могу дать ей трубку.

Извольский помолчал.

– Степан, я не верю, что ты ее любишь. Но если это одна из твоих разводок, если хоть волос упадет с ее головы… Степан, тебе никто не поможет, даже твой партнер, с которым ты пилишь государственную нефть.

– Ты имеешь в виду Костю?

– Я имею в виду вице-премьера, – ответил Извольский.

Черяга и Горный встретились в час ночи в ресторане того самого Дома Культуры, в котором год назад торговал наркотиками Мансур. Ресторан уже закрывался; с кухни доносилось громыхание тарелок, да маялся на всякий случай бармен за стойкой.

Бармена выгнали, и его место занял молчаливый парень с короткой стрижкой и удостоверением сотрудника службы безопасности АМК. Четверо парней – по двое с каждой высокой переговаривающейся стороны – встали у порога. Еще двое прошли к черному ходу. «Скоро я буду ходить с небольшой дружиной», – подумал Денис, задумчиво провожая взглядом своих охранников.

Горный сидел посередине зала, большой и грузный, как экскаватор, и прихлебывал из фарфоровой чашечки зеленый листовой чай. Когда Черяга подсел к нему, Горный не пошевелился и не сказал «здравствуй», а только вопросительно поднял брови.

– Афанасий Никитич, – сказал Черяга, – я бы вполне мог обойтись без этой встречи. Я думаю, Слава был бы этому рад, а Сергей уж точно. Они очень злы на вас.

– Какое совпадение, – усмехнулся Горный, – а я на них. С чего бы это?

Денис помолчал. Потом выложил на стол папку.

– Пункт первый, – сказал Денис, – вчера арбитражный суд соседней области принял к рассмотрению иск о банкротстве Тихвинского машиностроительного завода. Девяносто процентов ваших долгов скуплено нами. Это обошлось нам в четыреста тысяч долларов, но Слава посчитал, что завод по производству железнодорожных костылей – это удачное дополнение холдинга, основой которого является завод-монополист по изготовлению железнодорожных рельс. Вы прекрасно понимаете, что для вас приемлемого выхода из этой ситуации нет. Либо мы обанкротим завод, либо вы погасите эти долги, а по номиналу это около пяти миллионов долларов.

– Это для меня не новость, – сказал Горный.

– Пункт второй. – Вчера в органы налоговой полиции Черловской области поступило анонимное заявление о том, что две «бочки» бензина, которые вы реализовали через свою сеть автозаправок, оформлены по липовым документам и на самом деле принадлежат преступной группировке Мансура. Вы лучше меня знаете, что весь бензин, который вы якобы реализуете как клиентский, поставляется по липовым документам. Вы лучше меня знаете, что начальник налоговой полиции области совсем не дружит с губернатором и очень дружит с полпредом, и что в этих условиях возбудить дело будет мне стоить меньше десятки. А вот прекратить дело – совсем другой коленкор. Оно уйдет наверх, и даже я не смогу его контолировать, и тут уж не только десяткой, а и сотней штук не обойдешься.

Горный молчал.

– Пункт третий. – сказал Денис, – ваш самый крупный бизнес – это золотой бизнес. Сеть ювелирных магазинов «Росинка». Ею очень заинтересовались федеральные чекисты. Которые, как вы понимаете, с губернатором совсем не дружат. А дружат опять-таки с полпредом. Особо обращаю внимание, что в этом бизнесе вы пополам со Степаном, а вот в ваших железнодорожных делах Степан не дольщик. А также на то, что золото, которое приносит Степан – это не золото с приисков. Это золото, полученное из черновой меди на заводах Цоя. Его крадут после того, как занижают его содержание в документах. Поэтому когда ФСБ начнет разбираться с вашей ювелиркой, то все претензии Степана будут к вам.

• Предыдущая
• 49/100
• Следующая