Нелегал - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 44

— Ты следил за мной.

— Я хотел посмотреть на тебя, пока ты один, — объяснил Арилье.

Авденаго кивнул, показывая, что подобное намерение ему понятно.

И заговорил о другом:

— Дом в этом саду принадлежит тебе?

— Моей семье, — тотчас ответил Арилье немного рассеянно. Он поглядывал на Авденаго исподлобья, так, словно все время ожидал услышать от него некий вопрос и заранее волновался, готовясь дать правильный ответ.

Молчание становилось все более напряженным. Наконец Авденаго не выдержал:

— Что тебя мучает?

— Ты не удивился, услышав мое имя.

— Я слышал здесь не так много имен, чтобы удивляться, узнав еще одно.

— Мое имя — эльфийское, — сказал Арилье. — Разве ты не понял?

Авденаго едва не ахнул и удержался лишь в последний момент. Как он мог не догадаться? Эльфийское имя. Это должно что-то означать. Что-то великое и страшное. Тролли не станут давать своему отпрыску подобное имя без чрезвычайной причины.

— Я мститель, — объяснил Арилье просто. — Я ношу имя врага нашей семьи для того, чтобы ни на миг не забывать об этом.

— Некий эльф по имени Арилье — враг твоей семьи?

— Да. Он убил моего отца и моего дядю, он убил моего старшего брата, который тоже был в той битве. Это случилось четыреста восемьдесят лун назад.

«Давно, — понял Авденаго. Он не в силах был вот так сразу, в уме, перевести лунный счет троллей на обычный человеческий. — Очень давно некий эльф по имени Арилье уничтожил почти всех мужчин этой семьи».

— Я родился уже после этой битвы, — продолжал Арилье-тролль. — Мать дала мне имя того, кто осиротил нас. Теперь я воин. Я хочу служить тебе.

Авденаго поперхнулся. Он ожидал чего угодно, только не этого.

— Что ты имеешь в виду, Арилье?

— Ты всегда будешь рядом с Нитирэном, — ответил молодой тролль. — Когда настанет пора двинуться вслед за Серой Границей, ты окажешься в самой гуще сражения. Я желаю прислуживать тебе, угадывать твои желания, подавать тебе копье или топор в разгар поединка. Я буду твоим напарником, когда тебе захочется тренироваться на мечах. Я поднесу тебе вина, если тебя одолеет жажда. Я закрою тебя от вражеской стрелы, если понадобится, потому что в конце концов именно ты приведешь меня к эльфу по имени Арилье, и на земле по обе стороны Серой Границы останется только одно существо с таким именем.

Авденаго долго молчал, осваиваясь с услышанным. Арилье смотрел на него не отрываясь и не моргая. Он даже дышать, кажется, перестал в ожидании — что решит дахати Нитирэна.

Наконец Авденаго вздохнул и рассмеялся.

— Удивительно устроена моя судьба! Ни одно важное для меня решение не было принято с моим участием. Не я выбрал себе господина — Нитирэн сделал это за меня. Не я выбрал себе коня — мне вручил его незнакомый тролль. Моя прекрасная возлюбленная супруга сама назвала меня мужем. И даже слугу мне не позволено найти самостоятельно.

— Ты не дозволяешь мне быть с тобой? — спросил Арилье гордо.

— Напротив! — ответил Авденаго. — Во всех случаях, когда я отдавал свою судьбу на волю других, все выходило наилучшим образом. Твоя просьба обрадовала меня, Арилье. Она избавила меня от необходимости приводить в дом кого-то из этих грязных существ, комков злобы и страдания.

— Ты говоришь о людях? — Арилье чуть пожал плечом. — Я с тобой согласен, но… разве они не были твоими соплеменниками?

Авденаго плюнул.

— Я слишком хорошо узнал их и, поверь, иметь их соплеменниками — самое последнее дело. Ты знаешь, мститель, к какому народу я принадлежу, и какая семья признала меня родичем.

Нитирэн молчаливо одобрил своего дахати, когда тот впервые явился в Гарагар в сопровождении слуги, хотя многие тролли сочли подобный выбор чересчур рискованным. У народа действительно существовал обычай избирать мстителя за целый род и наделять его каким-нибудь ненавистным, страшным именем, однако прибегали к такому очень нечасто. Подобные тролли считались проклятыми, и остальные сторонились их, предпочитая иметь дело с кем-нибудь более приятным и безопасным.

Но Авденаго, казалось, был лишен подобных суеверных страхов. Вместе с Арилье он часами тренировался на мечах, метал в цель копье, стрелял из лука. Для тренировок тролли использовали тупые железные мечи раза в полтора тяжелее боевых. Арилье был гораздо опытнее, и Авденаго непросто приходилось в единоборствах с ним. Арилье вовсе не имел намерения щадить своего господина и наносил удары всерьез, так что тело Авденаго покрывалось каждый день новыми синяками. По ночам Атиадан усердно вылизывала их языком, так что к следующему утру они почти сходили на нет.

Нитирэн часто приглашал Авденаго к своему столу, и он засиживался часами за трапезой в обществе самых знатных троллей. Арилье в таких случаях устраивался на полу у его ног, слушал все разговоры и с жадностью поглощал все то, что господин, надкусив, сбрасывал на его тарелку.

Эти пиршества еще больше сближали Арилье и Авденаго.

На одном из них Авденаго услышал историю о Кохаги. О Кохаги и о том, что наследие Кохаги есть истинный жезл для побивания врагов. Тот самый жезл, о котором грезили в народе троллей и о котором рассказывал Авденаго смотритель карьера — Тахар.

Авденаго пора было бы понять, что Нитирэн ничего не делает без особого умысла, поэтому и про Кохаги упомянул он, держа в уме некую отдаленную цель. А впрочем, есть ли разница: знать или не знать обыкновение Нитирэна каждому своему поступку придавать два, три, а то и четыре смысла? В любом случае Авденаго подчинился бы воле Нитирэна, не задавая вопросов и не сомневаясь в его правоте.

В тот день Авденаго шел по двору Гарагара, и все кости в его теле болели и умоляли о покое, так сильно бил в этот раз мечом Арилье. Арилье поступал так из любви к своему господину, потому что пытался помочь ему как можно скорее стать непревзойденным воином. И Авденаго был ему благодарен.

Путь от казармы, перед которой они тренировались, до пиршественного зала, где ожидал их Нитирэн, показался Авденаго очень долгим. Однако он не жаловался, а лишь тяжело опирался на руку Арилье, словно был ранен и истекал кровью.

Неожиданно Авденаго остановился и стиснул пальцы на запястье Арилье.

— Кто-то смотрит на меня, — проговорил он тихо.

Арилье качнул головой:

— На нас всегда смотрят, потому что обо мне думают, будто я проклят, а о тебе — что ты знаешься с Джуричем Мораном.

— И то, и другое — правда, — ответил Авденаго. — Но когда на меня смотрят тролли, я не чувствую себя скверно, потому что они не желают мне зла. А этот нас ненавидит, и меня — в особенности. Я хочу понять, кто это.

Они оглядели двор, один поворачиваясь слева направо, а другой — справа налево, и заметили только одно живое существо: возле колодца на корточках сидел чумазый раб в грубой одежде и что-то оттирал, держа на весу огромный сапог. Он-то и поглядывал на Авденаго исподлобья и что-то бормотал себе под нос.

Авденаго отпустил руку Арилье и, хромая, приблизился к рабу.

Тот съежился, по-прежнему сидя на корточках, втянул голову в плечи. Авденаго подтолкнул его ногой.

— А ну, подними голову!

— Нет, ну нет, вот нет! — быстро ответил человек и закачался, перекатываясь с пятки на носок. — Нет уж, ни за что, нет!

— Почему? — спросил Авденаго, делая знак Арилье, чтобы тот повременил бить наглеца.

— Потому что ты увидишь, ты увидишь Клефа! — ответил раб.

Он обхватил себя руками за плечи, выронив сапог, который пытался отчистить.

— Клеф — твое имя? — переспросил Авденаго.

— Клеф! — выкрикнул раб и сник.

— Встань! — сказал Авденаго. — Ты смотрел на меня, теперь я желаю смотреть на тебя!

Клеф не пошевелился. Авденаго повернулся к Арилье, и тот весьма ловко ударил Клефа в подбородок. Клеф отчаянно вскрикнул, челюсть его лязгнула, и бедняга растянулся на камнях во весь рост. Авденаго подошел поближе.

Клеф ежился, словно пытаясь втереться спиной в камни и раствориться в них или закопаться каким-нибудь чудом под землю, но у него ничего не получалось. Тогда он просто зажмурился и затих.