Владыка Севера - Тертлдав Гарри Норман - Страница 59

Вроде бы Маврикс не ускорял шага, но следующая поляна появилась подозрительно быстро. Маврикс шагнул на нее почти с вызовом, словно бы ожидая новых штучек Ничто.

Но божество, вернее, богиня, стоявшая перед ним, имела явно физическую оболочку.

— Джерин Лис, элабонец, — сказала Волдар. — Ты оказался более беспокойным соперником, чем я ожидала, и твой союзник довольно силен. — Ее улыбка показалась Джерину немного манящей. — Но насколько и вправду ли он силен, еще предстоит выяснить.

Сейчас она выглядела не совсем так, как во сне, который ему был навязан. И отчасти напоминала ту ведьму, которая так напугала Адиатануса. То и дело, во время коротких световых вспышек, ее волосы седели, кожа покрывалась морщинами, зубы кривились, редели, грудь теряла девическую упругость и свисала до живота. Иногда ее тело казалось приземистым и слегка деформированным, а иногда нет. Джерин понятия не имел, каков ее настоящий облик, а может, у нее их вообще несколько, кто ее знает.

Маврикс заговорил с некоторым возмущением:

— Ха! Мне это нравится! Богиня приветствует смертного раньше, чем бога. Но я не удивлен: я уже познакомился с манерами поведения, принятыми в Домегради. Пожалуйста, можешь меня игнорировать, я не задет.

— Ничто пыталось это сделать, — отвечала Волдар, — но у него не вышло. Это значит, мне самой придется покончить с тобой. Но я заговорила сначала с этим смертным потому, что без него ты бы здесь не оказался и не причинил бы столько вреда нашим менее значительным богам.

— Я приветствовал их тем же образом, что они меня, — ответил Маврикс. — Разве моя вина, что они не вынесли натиска моих приветствий?

— Да, — сказала Волдар тем смертельно холодным голосом, который Джерин помнил по своему сну. — Тебя следовало изгнать из Домагради скулящим или позволить Ничто втянуть тебя в свою бесконечность.

— Я с радостью покину это холодное противное место, — сказал ситонийский бог, — и сделаю это сразу же, как только ты поклянешься прекратить свои опыты по доведению материального мира до крайности. Бог не может солгать богу, давая такую клятву: так было, так есть и так будет.

— Я могла бы солгать тебе, — сказала Волдар, — но не стану. Домгради распространяет свое влияние на земле. Так есть и так будет.

— Нет, — сказал Маврикс. — Так не должно быть. В материальном мире и без того хватает холода, уродства и бесплодия. Я не позволю тебе увеличить их мощь.

— Ты ничего не сможешь остановить, — ответила Волдар. — У тебя нет для этого ни могущества, ни корней на той земле, о которой ты говоришь, какие позволили бы тебе черпать в них силу, как это уже шаг за шагом делаем мы.

— Это и не твоя земля тоже, — сказал Маврикс. — А если я так слаб, то почему же я теперь стою перед тобой?

— Ты стоишь передо мной, как я уже говорила, из-за коварства хитрого смертного, чье сознание притаилось в тебе, — ответила Волдар, — и я не удивлюсь, что именно его хитрость позволила тебе одолеть моих помощников.

— Ха! Мне это нравится! — Маврикс вытянулся во весь рост, всем своим видом демонстрируя, что оскорблен. — Сначала ты в первую очередь обращаешься к этому смертному, затем говоришь, что считаешь его умней. Мне следует наказать тебя за такое неуважение.

Джерин вдруг ощутил себя мышью, имевшей несчастье оказаться посреди лужайки, на которой столкнулись медведь и длиннозуб. Теперь даже не имело значения, кто из парочки спорщиков победит, поскольку не тот, так другой мог запросто раздавить его в ходе схватки.

И все же схватка началась не сразу. Волдар явно призадумалась, удивляясь, что Маврикс сумел-таки до нее добраться. Он же, в свою очередь, тоже пребывал в замешательстве, разглядывая богиню, господствовавшую над такими грозными божествами, как те, каких он только что одолел.

Неожиданно он заговорил сладким, убедительным, искушающим голосом:

— А зачем нам вообще ссориться, богиня гради? Ты можешь быть очень привлекательной, когда захочешь, я это чувствую. Почему бы нам не заняться любовью? Как только ты познаешь истинное наслаждение, тебя уже не будут так привлекать смерть, гибель и холод.

И он принялся наигрывать на своей свирели мелодию, которой пастух заманивает пастушку на укромный лужок теплым летним вечером.

Но Волдар не была пастушкой, а Домгради не ведал тепла.

— Ты не соблазнишь меня и не собьешь с толку, чужеземный бог. Пусть твое сладострастие застынет и заледенеет, а твой пыл иссякнет.

— Я и есть пыл, целиком и полностью, — сказал Маврикс, — и именно я разжигаю его в других существах. Я попытаюсь разжечь его и в тебе, чтобы обучить тебя некоторым жизненным проявлениям, о которых ты, кажется, не имеешь ни малейшего представления.

— Я уже сказала тебе, что не восприимчива к твоим уловкам. — Голос Волдар сделался резким. — Покинь Домгради немедленно, и тогда ты не пострадаешь. Если же ты останешься, то скоро спознаешься с последствиями своего безрассудства.

— Я и есть безрассудство, — произнес Маврикс тем же голосом, что и в тот раз, когда объявлял себя «пылом». Джерин подумал, что, вероятно, правда и то и другое. Пыл всегда толкает на безрассудства. Быть может, бог вина именно это и имел в виду.

— Ты глупец, безусловно. — Волдар говорила таким же тоном, которым Джерин отчитывал за дурацкие выходки своих вассалов. — Очень хорошо. Если желаешь оставаться глупцом, оставайся, но держи ответ. — И, подняв свой громадный топор, она двинулась на Маврикса.

Все ситонийские притчи о боге плодородия представляли того отъявленным трусом. Лис, и сам был однажды свидетелем его постыдного бегства, хотя к тому не имелось никаких веских причин. Поэтому он был почти уверен, что Маврикс бросится прочь при виде столь явной угрозы. Но вместо этого бог язвительно бросил:

— Ты и вправду взяла в руки боевой топор или просто решила поохотиться за моей «пикой»? — И его «пика» тут же вздыбилась, не оставляя у Волдар никаких сомнений в плане истолкования его слов.

Она прорычала что-то, Джерин не понял, что именно. Возможно, и к лучшему. Затем взмахнула топором так, что любой из воинов, ей поклонявшихся, счел бы за честь право назвать своим подобный замах. Интересно, подумал Джерин, что случится, если удар достигнет цели? Скорее всего, ситонийскому пантеону понадобится новое божество.

Но удар не попал, куда нужно. В воздух взметнулся не только фаллос Маврикса, но его прут, отбивший в сторону грозное лезвие. Тоненький тирс, казалось, должен был переломиться, но внешний вид зачастую обманчив, особенно когда речь идет о богах.

Обманулась и Волдар. И закричала от ярости, обнаружив, что ей помешали.

— Тихо, тихо, — сказал Маврикс слащавым, утешающим тоном и, потянувшись, похлопал ее, но вовсе, кстати, не утешающе, по голому заду. Джерин не понял в точности, как это произошло. То ли у бога удлинилась рука, то ли, как это подвластно одним лишь богам, он изменил свое положение, а в следующую секунду вернулся на прежнее место.

Как бы там ни было, его действие еще больше озлобило Волдар. Ее следующий выпад, выражаясь метафорически, наверняка «обезоружил» бы Маврикса. Но тот вновь вскинул прут и отразил удар, хотя примостившийся на одном из краев его сознания Джерин ощутил, каким усилием ему это далось. Маврикс не был богом войны, тогда как Волдар, казалось, существовала лишь ради завоеваний.

— Сможешь ли ты справиться с ней? — спросил он у ситонийского бога.

Этот вопрос имел для него весьма существенное значение. Если Волдар одолеет Маврикса, останется ли его собственный дух навсегда в Домегради? Более мрачной участи себе и представить было нельзя.

— Вскоре мы это узнаем, не так ли? — ответил Маврикс.

Это было не самым ободряющим ответом из тех, которые Лис хотел бы услышать.

Очень скоро он убедился, что Маврикс уступает своей противнице. Ситонийский бог сражаться действительно не умел.

Он пытался соблазнить Волдар, распалить ее, довести до безумия. Она же, напротив, мрачно концентрировалась на том, чтобы причинить врагу как можно больше вреда и, по возможности, уничтожить.