Воин древнего мира - Ламли Брайан - Страница 59
- Предыдущая
- 59/73
- Следующая
Так что семь черных магов разбудили силы тьмы, и те дали чародеям совет. Колдуны приняли его и постарались исполнить то, что им советовали...
Кхай взял Танос два дня назад. Теперь его армия стояла лагерем в лесу между Таносом и Милах-Тоном, на краю высохших болот. Хамсин царствовал над Нилом. Пелена пыли затянула небо на востоке, но жгучий ветер пустынь оставил свой след: трава пожелтела, ветви и листья деревьев и кустарников высохли и опали, Стояла ночь, Кхай лежал в своем маленьком шатре и спал, стараясь отдохнуть — настолько, насколько позволяли условия. На следующий день он планировал начать наступление на Милах-Тон, а еще через день взять его. Однако полководец спал беспокойно и не только из-за жары, которая проникала сюда из сердца Кемета. Сон приходил и уходил, легкий, как привидение. Кхай вертелся на своей грубой постели и потел. Он лежал в полутьме. Его шатер освещала лишь небольшая, свисающая с потолка светильня. Наконец сон овладел полководцем, Кхай поддался его чарам, и к нему явились видения.
...Он оказался в сердце Куша.
Над головой Кхайя горели звезды, а рядом с ним стоял маг — толкователь снов, тот, что с коричневой кожей и проницательными глазами. Неподалеку застыли Гендухр Шеббитон и Манек Тотак. Они стояли рядом и смотрели на восток, на Кемет.
— Ты боролся с моими чарами, Кхай, с силой, которую мне редко доводилось встречать, — сказал маг. — Разве ты не почувствовал, что это я. Тот, кто не только растолковывает сны, но и использует их в других целях? Хотя неважно, потому что сейчас ты здесь, и я должен тебя предупредить.
— Предупредить? — повторил Кхай.
— Да. Семь черных магов фараона нашли ужасного союзника, и сейчас десять миллионов тварей движутся в сторону твоей армии!
— Десять миллионов? — резко вдохнул воздух Кхай. — Но такого количества воинов нет в Кемете, Аравии и Тире, вместе взятых!
— Людей — нет, — ответил маг-толкователь. — А крысы есть.
— Крысы? — застонал Гендухр Шеббитон. — Крысы?
— Да, крысы. Они несут чуму из глубин преисподней. Тот, кого они укусят, умрет на месте и сгниет.
Плоть его тела превратится в слизь.
— Где и когда они нападут на нас? — спросил Манек, держа руку на рукоятке меча.
— Они сейчас идут к вам, — ответил маг. — Они движутся со стороны Нила. Вы должны немедленно разжечь костры, выстроить стену огня с севера на юг.
Вы остановите крыс, и они повернут назад, туда, откуда пришли.
— Костры? — нахмурился Кхай. — Но ветер? Хоть он и слаб, но все равно сейчас дует в нашу сторону!
— Верь мне, Кхай, — с улыбкой ответил маг. — Верь.
Верь в могущество стихий, которое пошлет вам ветер с гор Куша.
Пока волшебник говорил, холм, на котором они стояли, закружился под ногами Кхайя, уменьшился в размерах. Полководца подняла гигантская рука и понесла, чтобы бросить назад на походную кровать в шатре на опушке леса.
Кхай проснулся среди ночи с криком, выскочил из шатра и стал охрипшим голосом отдавать команды.
Кемет немедленно поднял своих воинов и отправил посыльных во все концы лагеря с четкими указаниями. Затем к востоку от лагеря он сам запалил первый костер, и когда лес занялся пламенем, налетели первые порывы западного ветра, который стал играть с пляшущими языками огня, гоня их на север и юг, заставляя пламя перепрыгивать с дерева на дерево.
Затем ветер усилился и понес огонь на восток. Лес ярко пылал, и стало светло, как днем.
Тогда Кхай увидел крыс и понял, что успел как раз вовремя. Крысы натолкнулись на стену пламени. Они старались преодолеть этот барьер и добраться до людей, спрятавшихся за огненной стеной. Некоторым это удалось, потому что их гнала вперед магия семи черных колдунов. Но эти несчастные твари больше напоминали тлеющие клочья меха. Они визжали, бились о землю и кусались.
Кхай стоял рядом с воином, которого укусила такая крыса. Солдат успел убить ее перед тем, как упал, а потом Кхай увидел, как тело воина тает. Мышцы и мясо превратились в слизь, и от человека остались только кости и жидкая вонючая гниль!
— Убивайте их! — заорал Кхай, вкладывая в этот крик весь свой страх и ужас. — Убивайте всех прорвавшихся сквозь огонь крыс и старайтесь, чтобы они вас не укусили!
То же самое повторилось в горах к западу от Асорбеса, где Гендухр Шеббитон поджег лес и траву. Огонь с ревом понесся на восток, уничтожая серую орду. То же произошло и в саванне к северу от нубийских лесов, где стоял лагерем Манек.
Утром солнце взошло над черной, тлеющей пустыней. Казалось, что могущественный архитектор провел по земле прямую линию длиной в восемьдесят миль. К востоку от нее до самых берегов Нила вся земля почернела. В Пех-Иле кеметы увидели приближение огня, наполнили водой оросительные каналы и каким-то чудом спаслись и от пожара, и от повернувших назад уцелевших крыс, но все остальное сгорело.
К западу от самого Асорбеса пожар остановили болота.
Так что семь белых магов смогли победить черную магию слуг фараона... в этот раз.
Кхай направился к Милах-Тону, который от пожара спасли лишь окружающие его болота. Его колесницы и воины прошли вдоль границ мертвых болот. Сидонцы переправились через реку южнее дельты и направились на восток в Синай. Сами синайцы, находившиеся под игом бесчисленное количество поколений, взялись за оружие и присоединились к ним. Они обратили свои клинки на юго-восток в Аравию.
На юге Манек Тотак взял Пех-Ил и повернул на север вдоль Нила, в то время как к востоку от Нила Ньяка со своей армией наступал на Фемор. Тиранцы — в основном народ трусливый — бежали в горы за Узким морем, потому что почувствовали, что дни Кемета сочтены. Теперь им больше не хотелось ни союзов, ни дружбы с фараоном. В восьмидесяти милях к западу от Асорбеса у подножия гор широким полукругом стояла лагерем армия Гендухра Шеббитона.
Сам полководец долго в тот вечер смотрел на восток в сторону столицы Хасатута и, как огромный кот, лежащий перед мышиной норой, облизывал губы в страшном нетерпении.
Город Охат сдался Кхайю, и он перебрался через реку, чтобы взять Бану.
Кеметские солдаты гибли тысячами. Тех, кто не покинул Кемет и не убежал, испугавшись железных завоевателей, отогнали назад, в самое сердце их страны.
Восемь дней спустя после Великого пожара, Фемор сдался нубийцам, и теперь фараон оказался в кольце вражеских армий. Он еще мог бежать на восток — но куда? Узкое Море в конце концов остановило бы его, и он попал бы в ловушку между водой и безжалостными армиями Куша. Нет, лучше было остаться и защищать Асорбес, который фараон считал неприступным, подобно смотрящей на восток стене Гилф-Кебира.
Более того, Хасатут получил знаки, подсказавшие, что ему следует остаться в Асорбесе. Теперь небеса над столицей Кемета на рассвете становились зелеными, а по ночам — оранжевыми. Легенды гласили, что подобное происходило перед тем, как боги спустились на землю. Семеро черных магов также предупредили своего повелителя, что сверхъестественные эксперименты подвели их очень близко к Великому Источнику всех Знаний, который был одновременно и источником всего Зла. Не исключено, что они еще подарят Хасатуту бессмертие, обрести которое он так страстно желал, а это даст фараону огромную власть над всеми людьми и животными. Ценой, которую придется заплатить за бессмертие, как Хасатут понимал, будет пришествие на Землю сил Зла, но это казалось фараону низкой платой...
С благословения фараона семеро черных магов продолжали оккультные эксперименты. Они планировали наслать вторую и третью волну ужаса на приближающихся кушитов. Чем больше они трудились, тем легче им становилось общаться с силами Зла.
Что касается фараона, он постоянно был в ярости: и угрожал всем, кто осмеливался предстать перед его очами. Анулеп постоянно успокаивал его, умоляя и давая обещания. Еще визирь выполнял поручения своего повелителя: передавал приказы и распоряжения Хасатута семи черным магам и военачальникам, а их ответы и извинения царю-богу.
- Предыдущая
- 59/73
- Следующая
