Матросы «гасят» дикарей - Зверев Сергей Иванович - Страница 31
- Предыдущая
- 31/50
- Следующая
– Да нет, мужики, действительно пакостно на душе, – вздохнул Глеб, поднимаясь на колени. – Нужно было держаться до последнего, как-то вытаскивать девчат.
Чувствую себя последней сволочью…
– Ты тоже дурак?! – взвился возмущенный Платов. И товарищи одобрительно загудели.
– Ты башкой хоть думай, командир! Нам в этом карнавале только твоего трупешника не хватало! В общем, кончай посыпать голову пеплом, без тебя тошно. Вел себя самоотверженно, так имей мужество в этом признаться! – Он вдумался в смысл сказанной фразы, рассмеялся. – Ладно, Глеб, все в порядке, обсыхай. И не создавай больше таких ситуаций, чтобы нам приходилось тебя оживлять.
Продолжалось безумное плавание, казалось, оно уже никогда не закончится.
Спецназовцы сидели в своих обустроенных гнездах, чистили оружие, подсчитывали боеприпасы, оказалось, что половину благополучно отстреляли. Карденос из рубки поставил в известность, что указатель топлива не сообщает ничего утешительного, бензина осталось меньше полбака, и, судя по показаниям приборов, которые еще целы, с начала путешествия отмерено не менее сорока миль. То есть господа спецназовцы находятся в самой нелюдимой глуши острова Новая Гвинея, с чем он их и поздравляет.
А стало быть, имеется пища для размышлений. Но он это вовсе не к тому, что нужно развернуться и плыть обратно, хотя, если вдуматься, только так они имеют шанс вернуться к морю…
– Ничего страшного, – проворчал Саймон. – Догоним ублюдков, попросим у них бензина, неужели не поделятся?
Глеб уже пришел в себя, съел две банки консервов, запил теплой водой из корабельных запасов, если верить бережливому Карденосу, этих запасов осталось с гулькин нос.
– А у Женьки Волокушина сейчас ужин… – не к месту и меланхолично помянул Семен подстреленного товарища. – Мясо жрет, сволочь, с макаронами крупного калибра…
Рад, поди, что с нами не пошел. Слушай, командир, – приподнял голову Семен. – А что там сейчас происходит по поводу наших персон, ты не задумывался?
Глеб пожал плечами. Даже думать об этом не хотелось. Но вероятность небольшая, что их уже облили позором во всех инстанциях, исключили из рядов вооруженных сил и приговорили к длительным срокам тюремного заключения за дезертирство. Капитан первого ранга Осадчий ничего о них не знает, это понятно. Доложил о пропавших по команде. Небось, допросили блондинку Катю, та призналась, что в заведении «Кентаурус» прошлой ночью имел место инцидент, возможно, связанный с исчезновением пловцов.
Поступила информация о пропаже группы «котиков» с борта эсминца «Кертис Уилбер».
И что? Поубивали друг дружку? Но где? Осадчий может думать о Дымове что угодно, но начальство Глеба знает его как облупленного и должно понимать, что если человек пропал, значит, дело серьезное. Самоволку, пьянку и прочие неприличности рассматривать не будет. Бекшанский в далеком Севастополе рвет и мечет, но помощь не окажет, разве что сам примчится на ближайшем регулярном рейсе. Сообразят отцы-командиры, что группа Дымова попала в неприятность, но станут ли их искать на полном серьезе?
Ведь остров Новая Гвинея такой большой, загадочный, неизученный…
На борту становилось тихо. Люди припали к бортам, прекращали возиться. К наступлению вечера становилось не по себе. Солнце опускалось за деревья, золотистые блики шныряли по воде. Стих ветерок, который приносил хоть какое-то облегчение, и от сгустившейся духоты становилось совсем тяжко. Такое ощущение, что они находились в запертой кухне, где включены все конфорки на плите и бурлит вода в баке, с которого сняли крышку. Скорость – десять узлов, наращивать обороты двигателя рулевые побаивались. Рельеф береговой полосы усложнялся, глинистые возвышенности чередовались глухими зарослями тростника. Деревья свешивались в воду, на отдельных участках создавали сплошную непроницаемую стену.
Контролировать это буйство становилось все сложнее.
– Черт, боюсь, они оторвутся, а у нас не хватит горючего, чтобы их догнать, – проворчал Мэрлок.
– Не разделяю вашего пессимизма, коммандер, – отозвался Глеб. – По моим наблюдениям, судно у бандитов еле держится на плаву, дает крен, и двигатель работает на износ.
По течению оно смогло бы осилить приличное расстояние, но против течения продержится недолго, уверяю вас. Бандитам придется высаживаться на берег либо сдаваться в плен. Что из этого они предпочтут, выберите сами.
– Сдается мне, я уже выбрал, – усмехнулся Мэрлок. – Это не сдача.
– А почему бы нет? – усмехнулся Глеб. – Ваши действия, коммандер? Вы видите толпу людей с поднятыми руками. Неужели всех расстреляете? Или еще хуже – затолкаете эту публику в трюм и повезете в Порт-Морсби, где местная Фемида станет чинить над ними суровый, но справедливый суд? Знаете, Мэрлок, я не специалист по местной системе отправления правосудия, но мне кажется, что над вами будут долго и взахлеб смеяться. Держу пари, вы отберете девушек, надаете этим поганцам тумаков и прогоните их в лес жить растительной жизнью.
– Отличная, кстати, идея, – усмехнулся Мэрлок. – Не имея средств связи, они из глуши никогда не выберутся. Удивляюсь, почему эти твари упорствуют, на их месте я давно освободил бы женщин. Это верная гарантия, что мы не будем продолжать преследование. Но нет, они настырны и рассуждают совсем не так, как нормальные люди…
«И в чем принципиальная разница между нами и американцами? – думал Глеб, украдкой посматривая на фыркающего коммандера. – Разве только в том, что об этом думают телевизор и “независимые” СМИ?»
Внезапно он почувствовал, как убыстряется течение. Катер замедлил ход, хотя двигатель продолжал чихать и фыркать на тех же оборотах. Звенела и неслась вода на звонких перекатах. Это было как-то не к добру. Потом случился поворот, повергший людей в шок! Рулевой привычно направил судно в излучину, не сбиваясь со стремнины. Оно уверенно прошло изгиб, спецназовцы пригнули головы, остерегаясь ловушки, а когда увидели, что было по курсу, их физиономии стали вытягиваться…
Впереди, примерно в четырехстах метрах, речное русло перегораживали пороги!
Это было чертовски красиво, живописно, просилось на фотообои в квартиру, но… ПОЧЕМУ?! Люди вставали, недоуменно переглядывались – не подводит ли зрение? Увы, ни о какой галлюцинации речи не шло. Русло Анокомбе сужалось, шло на повышение, по курсу возвышалась каменная гряда, за ней другая, значительно выше, нечто вроде обрывистой стороны плоскогорья, и с нее водопадом, звучно разбиваясь, серебрясь в лучах заходящего солнца, обрушивалась река. Затем она проходила через ближние пороги, закручивалась, пенилась, вздымалась и текла себе дальше…
– Лопни мои глаза… – потрясенно пробормотал Семен.
– Не вставать… – крикнул Глеб. – Смотреть в оба!
В ближайших зарослях укрыть громоздкий барк было невозможно. Судно пропало, как корова языком слизала. И чем ближе приближался катер к порогам, тем очевиднее становился факт. Оставалось метров двести до красивейшего водопада, сто пятьдесят…
Ничего не происходило. Берега помалкивали, перемещений живых существ на них не отмечалось. Рукава и ответвления отсутствовали. Через несколько минут катер вплотную приблизился к порогам, уже ощущалась качка. Масса воды с грозным шумом разбивалась о подножие скалы, заглушала треск двигателя. Люди изумленно озирались. Чудеса, иначе и не скажешь. Становой украдкой перекрестился, как бы избавляясь от злых чар. Из рубки высунулась вытянутая физиономия Мигеля, мол, мотор глушить или на водопад?
– Мигель, разворачивайся, глуши! – проорал Мэрлок. И весь какой-то нахохленный, набыченный, исподлобья уставился на Глеба. – Вам что-то непонятно, Дымов? Нас обманули! Бандиты знали про пороги, о том, видать, и спорили, когда вы сунулись к ним в гости! Где-то там, – он показал большим пальцем за спину, – остался приток, который мы не заметили! Немудрено, помните, сколько там было зелени и какая сложная местность? Это рядом, нужно спешить, они не могли далеко уйти!
– Шеф, это глупость! – проорал Кенни. – Как мы могли не заметить приток, в который может протиснуться большой барк?
- Предыдущая
- 31/50
- Следующая
