Яд для королевы - Бенцони Жюльетта - Страница 46

• Предыдущая
• 46/87
• Следующая

Де Сен-Форжа понял, что пора уходить, и удалился. Он шагал и время от времени делал выпад шпагой, насвистывая модную арию, — судя по всему, он был очень доволен собой.

Девушки перешли в спальню, Шарлотта сняла мокрое платье, хорошенько вытерлась, надела ночную рубашку, выпила чашку горячего бульона, чтобы согреться, и улеглась в кровать. Ее деятельная подруга успела хорошенько согреть постель грелкой, словно за окном была зима, а не жаркое лето. Но она поступила правильно: гроза, все еще бушевавшая над Фонтенбло, понизила температуру не на один градус, и стало почти что холодно.

Шарлотта с наслаждением свернулась клубочком под одеялом, стараясь не думать о кошмаре, который ей довелось пережить. Но сейчас надо спать, а о случившемся она подумает завтра. От природы мужественная Шарлотта обладала драгоценным свойством — умела отстранить от себя заботы и неприятности, словно бы на время позабыв о них, чтобы не лишаться столь необходимого для нее отдыха. Ее монастырская подруга Виктория, посмеиваясь над этой ее способностью, говорила: «Перед тем, как заснуть, ты снимаешь голову и кладешь ее под подушку».

Единственная ночь, когда Шарлотта не «положила голову под подушку», а потеряла ее от страха, была ночь ее бегства. Она поддалась панике, она действовала, не размышляя, ею целиком завладел ужас от осознания того, что она навсегда будет заточена в стенах сурового монастыря...

Эту ночь, вернее, ту небольшую часть, что от нее осталась, Шарлотта проспала сном праведницы. И проснулась совершенно отдохнувшая, правда, пробудилась не сама, а ее разбудила Лидия, сообщив о том, что на дворе уже позднее утро и что герцогиня пребывает в гневе и в огорчении из-за того, что королевский парк так небезопасен, что невинная прогулка может принести столько бед юной девушке. Шарлотта должна была поспешить в ее покои и рассказать герцогине начало той истории, печальный конец которой уже был известен. Девушка сразу же решила, что ничего не скажет о своей встрече с мадемуазель де Фонтанж. Но ей пришлось изменить свое благое намерение. У самых покоев герцогини ее остановила присланная де Фонтанж камеристка: фаворитка просила мадемуазель де Фонтенак навестить ее во второй половине дня. Врачи прописали ей постельный режим, и она готова была принять гостью в любое подходящее для той время. Но для того, чтобы узнать, какое время ей подходит, Шарлотта должна была поговорить с герцогиней Орлеанской.

Поэтому во время прогулки с герцогиней Елизаветой по кабинету — той стало гораздо лучше, и она, прихрамывая, уже отваживалась понемногу ходить в надежде вернуть утраченную подвижность, — Шарлотта рассказала ей и Лидии о своей ночной встрече с Анжеликой и о состоянии ее здоровья. Однако она ни словом не обмолвилась о тех подозрениях, которые та питает в отношении маркизы де Монтеспан, зная, что семейство герцогов Орлеанских находится с маркизой в прекрасных отношениях.

— Бедная девочка! — вздохнула герцогиня, опускаясь в кресло, которое жалобно скрипнуло под ее тяжестью. — Боюсь, что ее заветной мечте не суждено сбыться. Болезнь, которой она страдает, препятствует нормальным взаимоотношениям любовников. Страсть короля к ней была всепоглощающей. Он был без ума от ее молодости, от ее красоты, столь безупречной, что все остальные красавицы меркли рядом с ней. Он возвысил ее, дав ей титул, и совершал ради нее такие безумства, от которых даже наша несгибаемая королева иногда вздрагивала. Но обладая большим аппетитом, Его величество нуждается в партнершах, которые могут в любой момент его удовлетворить... Болезнь окончательно отвратит его от бедняжки... Когда Фонтанж вернулась из Мобюиссона здоровой — по крайней мере, внешне, — огонь разгорелся с новой силой, но если болезнь возобновилась...

— Мадам считает, что Его величество вскоре оставит герцогиню? — шепотом переспросила Лидия. — Шарлотта говорит, что король вернется к маркизе де Монтеспан.

— Это не мое мнение, так думает мадам де Фонтанж, — подтвердила Шарлотта.

— Не вижу в этом ничего удивительного. Хотя прекрасной Атенаис лет на двадцать больше, чем ее сопернице, но она с годами ничуть не поблекла, она по-прежнему в полном расцвете красоты, ума, остроумия — в чем Анжелика ей сильно проигрывает — и жизненной силы... У маркизы де Монтеспан отменное здоровье. А прелестный цветок Овернских гор, потеряв свежесть, утратил и прелесть. Я ничуть не удивлюсь, если бедная Анжелика уже осталась для короля в прошлом. Но вам нужно навестить ее, милая Шарлотта, разона вас об этом просит. Кажется, что вы можете ей хоть как-то помочь и утешить.

Камеристке передали, что она может прийти за мадемуазель де Фонтенак в четыре часа.

Время было выбрано как нельзя более удачно. Ночная гроза, хоть и сломала в парке несколько деревьев и прибавила работы садовникам, но зато принесла прохладу и освежила воздух. Король, придворные дамы и весь двор, обрадованные отсутствием жары, пожелали устроить большую прогулку по лесу, а потом перекусить на берегу Сены. Так что Шарлотта, следуя за присланной за ней девушкой, почти никого не встретила на своем пути. А поскольку ее никто при дворе не знал, она и не привлекла к себе любопытства.

Расположенные рядом с покоями короля, покои молоденькой герцогини были едва ли не самыми красивыми во дворце и выходили на две противоположные стороны — в Овальный двор и в сад Дианы. Войдя, Шарлотта отметила, как они просторны и пустынны. Следуя за провожатой, она миновала обширную прихожую и оказалась в изысканном кабинете, обитом полупарчой, где, куда ни кинь взгляд, повсюду в вазах стояли чудесные букеты. Здесь провожатая попросила ее подождать и сама тоже остановилась. Дверь в другую комнату, очевидно спальню, была полуоткрыта, и оттуда доносилось рокотание довольно низкого и глухого голоса и сдержанный тихий плач. Лицо у служанки стало испуганным, даже как будто отчаянным. Шарлотта подумала, что сейчас ее попросят удалиться, но этого не произошло. Служанка подвела ее к оконному проему, попросила подождать и вести себя как можно тише.

— Мне кажется, я пришла не вовремя, — прошептала Шарлотта. — Если герцогиня надумала побеседовать со своим духовником...

Голос, доносившийся из спальни, низкий, мягкий, с переливами, в самом деле напоминал голос священника, который проводит исповедь.

— Нет, это совсем не священник, — возразила камеристка, — и я уверена, что беседа не продлится долго. Стойте, не шевелясь, и ждите. Только потише, пожалуйста. Постарайтесь не привлекать к себе внимания. Я скоро приду за вами...

С этими словами камеристка исчезла за боковой дверью, оставив Шарлотту стоять у окна. Мерное рокотание время от времени прерывалось сдержанными всхлипами, которые становились все громче. И вдруг — это был крик возмущения и отчаяния — Шарлотта услышала:

— Вы хотите, мадам, чтобы я рассталась с любовью, как расстаются с платьем. Но это же невозможно! Невозможно!

— Вас все равно принудят к этому. А так, по крайней мере, вы заслужите славу добровольно покинувшей двор. Бог готовит особые милости душам, которые смиренно принимают Его волю.

— С чего вы взяли, что Бог требует, чтобы я принесла в жертву свою любовь? Бог заповедал нам любить друг друга, и я люблю всей душой, всем сердцем.

— Ваше толкование Господней заповеди очень наивно, будет куда лучше, если вы посмотрите правде в глаза.

— Какой правде?

— Вы надеялись избавиться от болезни, но вы от нее не избавились. Вам нет еще и двадцати, а красота ваша уже поблекла. Не обольщайтесь, болезнь очень скоро украдет остатки вашей прелести. И поверьте, вашему возлюбленному не понравится, как вы увядаете у него на глазах. Уезжайте, пока ваш вид еще доставляет ему удовольствие... Он о вас будет плакать... Недолго. Но для такого человека, как он, и это немало.

— Он сам попросил вас прийти ко мне и все это высказать?

— Нет. Я пришла к вам самостоятельно из искренней симпатии к вам. Уезжайте, пока есть еще время. Поверьте мне, что это самое лучшее решение.

• Предыдущая
• 46/87
• Следующая