Правосудие во имя любви - Бакстер Мэри Линн - Страница 47

• Предыдущая
• 47/75
• Следующая

В свою очередь, сторонники судьи Колсон не придают принципиального значения данному процессу. Они намерены поддерживать ее кандидатуру в ходе предвыборной кампании и противостоять любым попыткам сместить Кейт Колсон с занимаемой должности».

Дальше можно было не читать. Харлен решил действовать. Он достал телефонный справочник и набрал нужный номер.

Мик Престон, посвистывая, шел сквозь редакционные помещения к себе в кабинет. Пусть это была лишь тесная клетушка — его все равно переполняла гордость: отдельный кабинет, что ни говори, свидетельствует об особом положении. А положение было сейчас важнее всего. Одному Богу известно, сколько задниц ему приходилось лизать ради карьеры. Он занял высокую ступень и никому ее не уступит — разве что двинется дальше вверх.

Он все для себя решил, когда вернулся из Вьетнама и узнал, что невеста ушла к другому. Отбросив всяческие иллюзии и сантименты, он целиком и полностью посвятил себя единственному ремеслу, которым овладел за многие годы: раскапывать и публиковать сенсации. Какими способами он добивался своей цели, кому ломал жизнь — это не имело ни малейшего значения. Мик шагал по трупам. Он готов был продать душу дьяволу, лишь бы заполучить горячий материал.

— Эй, Престон, какого черта ты не подходишь? У тебя телефон трезвонит целое утро!

Мик ускорил шаги.

— Мог бы сам трубку снять, руки не отвалятся, — пробурчал он, проходя мимо заваленного бумагами стола одного из репортеров.

— Я тебе что, личный секретарь?

Мик бросил на коллегу уничтожающий взгляд и побежал к телефону.

— Мик Престон слушает, — лениво сказал он, переводя дыхание, но непререкаемый тон собеседника заставил его вытянуться по стойке «смирно»: — Да, сэр. Выезжаю немедленно.

Захлопнув за собой дверь, Мик ринулся к выходу, протискиваясь между столами и расталкивая беседующих сотрудников.

Через пятнадцать минут он был в назначенном месте — на стоянке у южной границы города. Человек, который ему звонил, был уже там; он нетерпеливо расхаживал взад-вперед у стоявшей на отшибе скамейки.

Даже не поздоровавшись, он сказал, сверля Мика взглядом:

— У меня есть для вас дельце. Даже два.

Мика трудно было удивить, но от такого напора он слегка растерялся:

— Какие именно?

— Хочу, чтобы вы кое-кому подпортили репутацию.

Мик явно заинтересовался:

— Кому же?

— Судье Кейт Колсон.

Мик присвистнул и поинтересовался:

— А второе?

— Вам приходилось заниматься слежкой?

— Большинство газетчиков этим кормится. — Мик сделал паузу. — Только надо стараться, чтобы за руку не поймали. — Он снова помолчал. — Можно задать вам один вопрос? Как вы на меня вышли?

— Читаю ваши публикации. Вы не страдаете излишней сентиментальностью.

— Это правда, однако…

— Вам что-нибудь говорит имя Сойер Брок?

Мик почесал в затылке:

— Не припомню.

— Мне надо, чтобы вы с ним познакомились. Так как, возьметесь за мои поручения?

— Возьмусь — если сойдемся в цене.

Незнакомец посмотрел на Мика с нескрываемым презрением. Мик чуть не бросился на него с кулаками. Не много ли этот старый черт себе позволяет? Мик прекрасно сознавал, что его материалы отдают гнильцой. Но они рассчитаны как раз на таких типов, как этот — охотников покопаться в чужом грязном белье и остаться чистенькими. Впрочем, если старик отвалит приемлемый гонорар, можно и потерпеть.

— Сколько?

Мик назвал сумму.

Человек сглотнул слюну, но тут же достал бумажник и протянул Мику несколько крупных банкнот вместе со своей визитной карточкой.

— Это задаток. Постоянно держите меня в курсе. Остальное получите, когда доведете дело до конца.

Мик пожал плечами:

— Вы хозяин, вам решать.

— Похвально, что вы это понимаете.

Старик, не прощаясь, повернулся и пошел прочь. Мик ухмыльнулся ему в спину и по-военному отдал честь.

Заголовки вчерашних газет не тронули Кейт. Перед тем как идти в зал суда она взяла со своего стола газетную вырезку, скомкала и бросила в корзину.

Дело об убийстве из сострадания было самым трудным за все время. Газеты и телевидение трубили о нем с утра до вечера, но Кейт не находила в сообщениях прессы ничего заслуживающего внимания. На процессе только что закончились слушания свидетельских показаний как в пользу, так и против подсудимого.

Кейт не могла позволить себе торопиться. Ей нужно было тысячу раз все взвесить и проверить, прежде чем вынести решение. Если прокурор или адвокат — а может быть, оба — надеялись, что она огласит решение после этого краткого перерыва, их ждало разочарование.

Кейт взглянула на огромную стопку документов, относящихся к текущему процессу. Через несколько минут она с высоко поднятой головой уже входила в зал суда.

— Встать, суд идет, — выкрикнул судебный пристав, перекрывая шум.

Все встали. Поднявшись на судейское место, Кейт выхватила взглядом два мужских лица: одно молодое и уверенное, другое старое, но столь же уверенное.

— Все показания, прозвучавшие в ходе слушания, будут приняты к сведению и учтены при вынесении приговора. — Кейт обвела глазами присутствующих и встала со своего кресла.

Судебный пристав последовал ее примеру.

— Заседание объявляется закрытым. Прошу всех встать!

Выходя, Кейт слышала за своей спиной неодобрительный ропот, но не обернулась. Атмосфера в зале накалилась с самого утра. Свидетелей явилось множество. До сего момента они соблюдали приличия. Ей только один раз пришлось пригрозить очистить зал.

В тишине своего кабинета Кейт глубоко вздохнула, но это не был вздох облегчения. Она сняла мантию, повесила ее на вешалку, села за стол и придвинула к себе досье подсудимого. Кейт потерла лоб, чтобы сосредоточиться. Ей всегда было мучительно трудно принимать решения, но в этом в конечном счете и заключалась ее работа.

Пол Бронсон, семидесятипятилетний обвиняемый, оказался на скамье подсудимых за то, что приставил к виску жены ружье и нажал на курок. Он клялся, будто они с женой заключили такой договор: когда Элеонора больше не сможет терпеть боль, вызванную раковой опухолью в последней стадии, он избавит ее от мучений.

— Она заставила меня дать слово, — говорил Пол Бронсон сквозь рыдания, стоя в свидетельской ложе. — И я его сдержал.

Его сбивчивая речь всколыхнула весь зал. Но далеко не все прониклись сочувствием. У стариков было двое взрослых детей, которые не могли оправиться от горя и обвиняли отца в бесчеловечности. Их чувства разделяли противники убийства из сострадания, а также все городское отделение движения «За право на жизнь».

Кейт отложила в сторону досье и взяла служебную записку адвоката, содержащую ссылки на решения по аналогичным делам, принятые апелляционным уголовным судом. Из нее следовало, что решения принимались то в пользу обвиняемых, то против.

Кейт внимательно проанализировала все прецеденты. Она убедилась, что судьи весьма тщательно рассматривали подобные случаи, проявляя осмотрительность при учете всех обстоятельств дела.

В свое время она крайне неохотно взялась за это дело, но отказаться не могла, так как подошла ее очередь и обвиняемый отказался от суда присяжных. Поскольку его действия не квалифицировались законом как убийство при отягчающих обстоятельствах, он имел право выбирать.

— И все же убийство есть убийство, — вслух сказала Кейт, надеясь, что звук собственного голоса придаст ей силы. Будет ли ее решение абсолютно справедливым — об этом никому не дано судить. В любом случае та или иная общественная группа останется неудовлетворенной. В ее руках была человеческая судьба. Судьба человека, который, судя по всему, много и тяжело страдал.

Любого судью нередко обвиняют в том, что он стремится заменить собой Господа Бога. Кейт такое стремление было совершенно чуждо, но она остро ощущала возложенную на нее ответственность.

• Предыдущая
• 47/75
• Следующая