Против течения - Картленд Барбара - Страница 35

• Предыдущая
• 35/56
• Следующая

Энн пошла в свою комнату. Бурные объятия близнецов растрепали ее волосы, и она причесала их, заворачивая концы внутрь, как это делала Лилит. В дверь постучали, и Энн, полагая, что пришла горничная, пригласила войти, не оборачиваясь. Кто-то вошел, раздался звук закрываемой двери, и только тогда она посмотрела, кто это.

К своему изумлению, она увидела, что в дверях стоит Вивьен в длинной меховой накидке с капюшоном, накинутой на золотые плечи.

— Я пришла узнать, готовы ли вы, — сказала Вивьен. — А кузина Маргарет предложила отнести вам вот это. Она полагает, что Чарлз не купил вам меха — пока еще. — Она бросила на кровать соболью пелерину.

— Очень любезно со стороны леди Мелтон, — сказала Энн. — Я не думала об этом, но у меня действительно нет ничего подходящего, чтобы надеть вечером.

Вивьен пересекла комнату и встала рядом с туалетным столиком, глядя на Энн.

— Вы полагаете, что будете счастливы здесь? — спросила она наконец.

У Энн возникло ощущение, что она давно ожидала услышать именно эти слова.

— Я надеюсь.

Вивьен стояла, не сводя с Энн глаз. Энн, сильно растерянная, смотрела на отражения в зеркале и поражалась, насколько полный контраст они представляли собой.

— Скажите, не будете ли вы возражать, если я задам один вопрос? — вдруг спросила Вивьен.

— Это зависит от вопроса, — осторожно ответила Энн.

— На самом деле вопрос очень простой, — сказала Вивьен. — Я хочу узнать: как вы добились этого?

— Добилась чего?

— Вышли замуж за Джона.

На миг Энн онемела от удивления. Потом, прежде чем рассердиться на нахальство Вивьен, она поняла, что это на самом деле вопрос. Она не грубила и не провоцировала, как делала это со времени их первой встречи. На этот раз она была совершенно откровенна и честна. Ей необходимо было знать, это было жизненно важно для нее. В первый раз Энн подумала о Вивьен как о человеке, который тоже может быть задет и унижен и пожалела ее.

В ответ она спросила:

— Вы очень любите Джона?

— Я собиралась выйти за него замуж, — сказала Вивьен жестко. — Мы можем поговорить с вами откровенно. Да, я хотела выйти за Джона и была уверена, что рано или поздно он женится на мне.

— Мне жаль. — Больше Энн нечего было сказать.

Вивьен посмотрела на нее:

— Что меня ставит в тупик, так это почему он женился на вас вместо меня. Думаю, я представляю собой все, что ему нужно, — подходящая жена, интересующаяся теми же вещами, что и он, дружная с его друзьями, осведомленная в политике, составляющей его мир. В то время как вы…

— Не обладаю ни одним из этих качеств, — закончила за нее Энн.

— Да, и вы сами это говорите. Я не хотела бы быть грубой.

— Вы не грубы. Скажу вам так же откровенно: я не знаю, почему Джон женился не мне. Но хотела бы знать.

Вивьен посмотрела на нее удивленно, потом вздохнула:

— Полагаю, ответ в том, что он любит вас.

В порыве чувств Энн была готова разуверить ее, но в ней заговорила осторожность. «Эта девушка — твой враг, — сказал ей внутренний голос. — Не доверяй ей чрезмерно. Она использует твое доверие против тебя. Будь благоразумной».

Энн встала.

— Я не хотела бы обсуждать Джона за его спиной, — мягко сказала она, так что ее слова прозвучали скорее как просьба, а не как отпор.

Вивьен взглянула на нее оценивающе:

— Это значит, что вы больше ничего не хотите говорить мне. Я вас не упрекаю, вместо этого я скажу вам кое-что. Я думаю, что вы не пара Джону. Я думаю, что вы здесь не будете счастливы. Я думаю, рано или поздно вы поймете, что сделали ошибку. — Она пошла к двери, шурша золотым платьем, остановилась, взявшись за ручку, и оглянулась. — Если вас это утешит, — добавила она мягко, — мой брат считает вас совершенно очаровательной.

Энн промолчала. Долго после ухода Вивьен она стояла, глядя на закрытую дверь. Потом, словно найдя в себе силу, чтобы заставить ноги слушаться, она прошла по комнате, подхватила соболью пелерину и медленно, очень медленно спустилась по лестнице к Джону и его родственникам, ожидавшим ее.

Энн перечитывала письмо Майры в третий раз: оно и смущало и тревожило ее. Что-то было в этом письме не так, что именно — Энн не знала, но инстинктивно чувствовала в нем некую фальшивую ноту. Оно было полно обычными для Майры выражениями любви, и все же казалось — за изъявлениями чувств и за круглым, почти ученическим почерком что-то прячется.

Энн припомнила вчерашний телефонный разговор с сестрой. Она спросила, когда Майра приедет в Галивер, но та лукавила и придумывала отговорки.

— У меня так много приглашений, дорогая… Здесь потрясающе интересно… Я почти не бываю дома. Вчера вечером я была в театре.

— С кем?

— О, с друзьями Доусона. — Майра так и не сказала ничего определенного.

Она что-то скрывает, думала Энн, поскольку поняла, что письмо было написано после этого разговора с единственной целью — как можно больше затуманить планы Майры и отложить на неопределенный срок ее приезд в Галивер.

— Что это значит? — спрашивала Энн и упрекала себя за то, что не настояла либо на своей поездке а Лондон, чтобы повидать сестру, либо на ее приезде в Галивер.

С Майрой она не виделась уже больше недели. Эта неделя показалась Энн неизмеримо долгой — столько событий произошло, столько впечатлений спрессовалось в ней, что их хватило бы на годы.

Была ли эта неделя такой же насыщенной для Майры? Энн предполагала, что была, и это еще больше усиливало ее волнение. Само собой разумеющимся был немедленный приезд Майры в Галивер вслед за близнецами. Однако, разговаривая с ней по телефону, Энн из раза в раз слышала, как одни отговорки сменяются другими.

Сначала Энн была довольна, что Майра осталась в Лондоне, это отчасти даже облегчило ей жизнь. Конечно, она хотела видеть сестру, хотела быть с ней рядом, но в то же время хотела до ее приезда освоиться на новом месте, тверже встать на ноги. Встреча лицом к лицу со всем чужим и устрашающим досталась Энн нелегко, даже когда она была одна, а если бы еще и Майра со своими замечаниями и критикой оказалась здесь, могло быть еще хуже.

Но потом Джон сообщил ей, что два наиболее тяжелых для нее момента — необходимость постоянно встречаться с леди Мелтон и Вивьен — на некоторое время будут исключены из ее жизни. Джон говорил очень откровенно и обстоятельно.

— Я тревожился за тебя, Энн, — сказал он. — Я уже признался, что совершил ошибку, привезя тебя прямо сюда на так называемый медовый месяц, и старался что-нибудь придумать. Мне казалось, что наиболее разумным было бы нам с тобой куда-нибудь уехать одним. — Если он и заметил быстрый взгляд Энн, он никак не отреагировал на него. — Но я вспомнил о близнецах, — продолжал он, — и подумал, что ты, возможно, не захочешь оставить их. Я не знал, что лучше предпринять. И вдруг мать сообщает мне, что в понедельник отправляется в больницу.

— Она заболела?

— Ей нездоровится уже довольно давно, — ответил Джон. — Доктор советует ей не принимать вещи близко к сердцу, но в случае с моей матерью это невозможно. Если она решила, что надо сделать какое-то дело, она не даст себе покоя, пока это дело не будет сделано, даже за счет собственного переутомления или перенапряжения. Во время войны она работала не жалея себя и, я думаю, как многие женщины ее возраста, не желая признавать, что она уже не так молода и энергична. Теперь наконец она вынуждена заметить, что не так крепка, как в молодости, и собирается в больницу для обследования. Я говорю тебе все откровенно и знаю не больше того, что сказал.

— Мне жаль, — сказала Энн вежливо и не смогла ничего добавить к этой условной формуле сочувствия. На самом деле она знала, что отсутствие леди Мелтон будет для нее серьезным облегчением.

— Похоже, что после понедельника здесь будет всеобщий исход, — продолжал Джон. — Вивьен собирается на юг Франции, Чарлз намерен сопровождать ее, а затем нанести визиты друзьям в Шотландии. Синклер тоже хочет навестить родственников в Шотландии. Как видишь, мы остаемся одни.

• Предыдущая
• 35/56
• Следующая