Имя убийцы - Кварри Ник - Страница 4

• Предыдущая
• 4/30
• Следующая

Уже сидя в машине и направляясь у центру города, он все еще улыбался, вспоминая ласковое лицо Кэт...

Бар «Трех ангелов» представлял собой вполне приличный ночной клуб, расположенный между зданиями варьете и магазина спиртного. Он находился на Тридцать седьмой стрит, несколько заброшенной и малолюдной улице, сжатой набережной Делавера и Шайлкиллом. Здесь, несмотря на все усилия хозяев магазинчиков и домовладельцев, чувствовались какое-то запустение и тоска.

Дэв Бэньон поставил машину прямо под неоновой рекламой и вошел в бар. Его длинное и узкое помещение, в одном из углов которого на эстраде играло трио, было переполнено сегодня солдатами, матросами и пестро разодетыми молодыми людьми.

— Мне нужно видеть девушку по имени Люси, которая у вас служит. Нельзя ли ее попросить?..

— Что вам от нее нужно? — ответил бармен, узколобый пожилой мужчина с заплывшими глазами.

— Я ведь тебе уже сказал, сынок, — улыбнулся Дэв, не любивший ни такого тона, ни взглядов, подобных тому, которым его одарил бармен. — А если хочешь успокоиться, вот: полиция. Люси здесь?

— А, вот оно что! Она сидит недалеко от стойки, на третьем кресле слева.

Девушка на третьем кресле оказалась очень нежной и стройной. На ней было черное вечернее платье, она носила короткую прическу, и ее красивое лицо с добрыми глазами, несмотря на видимую усталость, выглядело довольно весело. Нечто необычайно привлекательное было во всем ее облике, совершенно неожиданно для девушки, зарабатывающей себе на хлеб в этом районе. Лицо ее осветила улыбка, когда к столу подошел Дэв Бэньон, и это была не просто стереотипная улыбка, потому что лицо девушки сразу преобразилось, усталости на нем как не бывало.

— Вы, наверное, мистер Бэньон? — сказала она.

— Правильно, Люси.

— Мне очень жаль, что я позвонила вам среди ночи, — она встала и отодвинула кресло. — Не пересесть ли нам в одну из ниш? Когда они, — Люси кивнула на музыкантов, — начинают играть, здесь не услышишь ни слова.

— С удовольствием.

Они перешли в нишу и сели за небольшой столик. Дэв попросил два коктейля, но Люси отрицательно покачала головой.

— Только когда я работаю.

— Ты что здесь — барменша?

— Ну, это еще очень вежливо сказано, — откровенно ответила она. — А вот от сигареты, если у вас есть, я бы не отказалась.

— Конечно, кури, — он протянул ей портсигар. — Так о чем ты хотела со мной говорить? — осторожно начал он.

— Я уже сказала вам — речь пойдет о Томе, — она положила на стол вырезку из газеты, которую держала в руке.

Это было сообщение о самоубийстве Тома Дири из ночного выпуска «Экспрэсса».

— М-да, так что же? — спросил Дэв.

— То, что здесь написано, неправда, — ее слова прозвучали как вызов, и все-таки Бэньон не мог отделаться от впечатления, что в голосе девушки сквозит неуверенность.

Дэв испытующе взглянул на Люси. Сейчас она почему-то вызвала в нем полнейшее доверие, и то, что она говорила, следовало принять всерьез.

— Да? — он вопросительно поднял брови. — Тогда что же его беспокоило?

— Ничто. Он никогда в жизни не был так счастлив, как в последнее время.

— Он это говорил тебе?

— Да.

— Когда?

— На прошлой неделе. Точнее — пять дней назад.

— Так, так, — он затянулся и принялся размышлять над тем, что сказала девушка. Эта новость была поразительной, и она показывала Тома Дири, а тем более его жену в совсем новом освещении.

— Не скажешь ли ты мне, как ты познакомилась с Томом Дири?

Она опустила глаза, долго разглядывала свои руки.

— Хорошо, — она вздохнула. — Я знаю Тома уже давно. У него есть небольшая летняя дача в Атлантик-Сити, а я пела там в одном из ночных клубов. Не смейтесь, я начинала как певица, пока мой импресарио вдруг не заявил, что голос у меня маленький и что... по-другому я смогу заработать больше. Но это не имеет отношения к делу. Так вот, однажды вечером Том зашел в клуб, чтобы выпить свой коктейль, а потом задержался на минутку. Один мой знакомый представил меня Тому, и мы сразу друг другу понравились. Он был очень милый, у него нежная душа... Не знаю, поймете ли вы меня правильно. Он всегда повторял, что мир устроен ужасно, раз в нем могут процветать разные сволочи. Иногда он приезжал в Атлантик-Сити вместе с женой, но чаще всего один, ей больше нравились другие места. Он говорил мне, что она в Майами или на другом фешенебельном курорте. И в такие дни, когда он был один, после представления я шла к нему. По утрам мы плавали, а после завтрака загорали на пляже.

— Все это выглядит очень мило, — заметил Бэньон, стараясь придать своим словам оттенок безразличия. И все-таки в них звучал легкий сарказм.

Люси Карровэй покачала головой.

— Нет, вы меня совершенно не поняли, — девушку явно угнетало отношение Дэва к ее рассказу. — Но я на вас не обижаюсь. Боже мой, я совершенно не знаю, как вам это объяснить! Вы не думайте, что Том какой-нибудь кот, который сразу липнет к женщинам, как только жены нет рядом! Он не был таким, слышите, не был! Неужели вы не дадите мне рассказать все по порядку? Может быть, вы тогда лучше поймете Тома, ведь речь идет о нем... Он страшно переживал, что вынужден обманывать жену, а я — я особенно не переживала. Я радовалась, когда он приезжал без нее, я была просто счастлива. Но он-то был женат, и Том никогда об этом не забывал. То, что было между нами, он считал чем-то ужасным.

— Он любил свою жену?

— Нет, но он чувствовал свою ответственность за нее — вот в чем загвоздка! И поэтому... — она запнулась, а потом быстро закончила, — я даже думаю, что поэтому-то он нравился мне еще больше. Он чувствовал себя ответственным за все: за несправедливость мира, за меня, за свою жену, за каждое преступление, которое он расследовал. Том не мог относиться к чему-нибудь легкомысленно, оставляя все заботы господу Богу. Во всяком случае, я знаю, что его жена ни за что не соглашалась разойтись с ним и делала все, чтобы его удержать. Она даже пошла на то, что порядочная женщина никогда не сделает: она сказала ему, будто ждет ребенка, хотя до этого времени отказывалась даже и говорить о чем-либо подобном. И вот она сказала ему, но это была ложь. Она вывернулась и тогда: дескать, случился выкидыш.

— И тогда ты порвала с ним?

Люси кивнула.

— Я ведь знала, что мой вагон идет по другой колее. О, я любила Тома, даже очень любила; поймите меня правильно. Но я не могла быть с ним вместе, не причиняя ему страданий. Ведь развод не освободил бы его от ответственности ни за жену, ни за меня. А я не хотела причинять ему боль. Я ушла от него — вот и вся история.

— Хотя и не совсем, — сказал Бэньон и улыбнулся ей. — Но ближе к делу. Почему ты думаешь, что здоровье вовсе не беспокоило Тома?

Люси посмотрела ему прямо в глаза:

— Несколько дней назад я говорила с ним, мы вместе ужинали. Это была наша первая встреча с лета прошлого года. Мы чуть не столкнулись с ним на Маркет-стрит, было пять часов вечера. Том сказал, что жена уехала к сестре в Гаррисбург, и сразу пригласил меня зайти куда-нибудь пропустить стаканчик, — тут она улыбнулась. — Но из «стаканчика» получился настоящий ужин. Он был в чудесном настроении, таким я его никогда не видела. Он сказал мне, что никогда еще не чувствовал себя таким счастливым.

— Он подразумевал свое здоровье?

— Этого я не могу утверждать, ведь он говорил о другом: о том, что он болен или здоров, не было сказано ни слова. Да и зачем? Он выглядел очень хорошо и говорил, что у него все в порядке.

— Это может означать многое, — сказал Бэньон. — То ли душевное состояние, то ли жизненные обстоятельства или состояние здоровья.

— Я знаю, но не только поэтому самоубийство Тома кажется мне загадочным. Он был вовсе не из тех людей, что кончают с собой, он был человеком совершенно иного склада.

Бэньон задумался ненадолго, потом пожал плечами.

— И все-таки, Люси, его самоубийство — неоспоримый факт.

Она покачала головой, хотя, как видно, уверенности в ней поубавилось.

• Предыдущая
• 4/30
• Следующая