Эмили - Купер Джилли - Страница 24

• Предыдущая
• 24/31
• Следующая

Вошел Рори со стаканом апельсинового сока.

— Проснулась? — спросил он. — Как себя чувствуешь?

— Не очень хорошо, — проговорила я нетвердым голосом.

— Поделом тебе. Не надо было столько пить.

И тут он заметил мой синяк.

— Господи! Откуда это у тебя?

— Наверно, ты меня ударил, — сказала я голосом мученицы. — Я ничего не помню. Но я поверить не могу, чтобы ты мог так со мной обойтись в мой первый вечер дома, когда я еще так слаба. Быть может, я налетела на дверь.

Я еще никогда не видела Рори в таком смущении.

— Ты была в истерике, — сказал он. — Это был единственный способ заставить тебя замолчать. Прости, Эм. Больно?

— Ужасно. — Я закрыла глаза. Чувство удовлетворенной мести согревало мне душу.

— Дай мне взглянуть.

— Не подходи ко мне! — взвизгнула я.

Взяв меня за подбородок, он поднял мне голову.

— Бедняжка, — покачал он головой. — Я просто скотина.

— Впредь будь осторожнее, — сказала я.

— О непременно, — отозвался он, вставая. Он выглядел воплощением раскаяния. — Впредь клади поменьше охры. Синяки обычно желтеют на второй день.

Я раскрыла было рот, снова закрыла и начала потихоньку хихикать. Я смеялась до слез, краска текла у меня по лицу, и Рори тоже засмеялся.

Я проспала почти целый день. Когда я проснулась, Рори рисовал, а за окном было темно.

— Который час?

— Около шести.

Шесть часов — я вдруг вспомнила о Финне.

— Кто-нибудь звонил?

Рори стоял ко мне спиной. После небольшой паузы он ответил зловредным тоном:

— Твой дружок звонил с полчаса назад. Я сказал, что ты спишь. Я сейчас поеду в деревню за сигаретами, — добавил он. — Не вздумай встать или попытаться сбежать. Я тебя мигом поймаю, и если ты причинишь мне такое беспокойство, добра от меня не жди.

Как только он ушел, я выскочила из постели и позвонила в больницу. Финн был рад моему звонку, но явно озабочен другими делами.

— Все в порядке, дорогая?

— Все отлично, — соврала я.

— Рори сказал, что ты спишь.

— Спала, но послушай, Финн, он просто на взводе, ты мне нужен, может быть, заедешь попозже?

— Не могу, детка, кое-кто из этих бедняг с танкера в паршивом состоянии.

— О Господи! — Почему Финн всегда вызывает у меня осознание собственной подлости и никчемности? — Что я за эгоистичная стерва. Я совсем о них забыла.

— Я о тебе не забывал. — Тут кто-то заговорил с ним. — Я должен идти. Постараюсь навестить тебя завтра.

Он повесил трубку. В этот момент вошел Рори и остановился в дверях.

— Ты с ума сошла? — сказал он негромко. — Стоишь на сквозняке, когда тебе следует лежать в постели. С кем ты говорила?

— С Коко. Я сказала ей, что вернулась домой.

— Она, между прочим, в Лондоне, — язвительно заметил он.

Подойдя ко мне, он положил мне руки на плечи и какое-то время смотрел на меня. Ярость в его глазах погасла.

— Послушай, — сказал он, — ты зациклилась на Финне, но он для тебя не выход из положения. Для него не существует ничего, кроме его работы. Он во всем руководствуется здравым смыслом. — Лицо Рори на мгновение смягчилось. — А в тебе его ни на волос. А теперь иди ложись, я тебе принесу что-нибудь поесть.

Я легла и стала думать о Финне, но в голове у меня, как неотвязчивый мотив, звучала одна и та же мысль: если бы он любил меня, он бы не отпустил меня домой. Рори вовсе меня не любит, он любит Марину, но все же он настоял, чтобы я вернулась домой. В голове у меня все перемешалось. Я не могла разобраться в своих чувствах. Мне хотелось домой, к маме.

На следующее утро зазвонил телефон.

— Это твой приятель-доктор, — сказал Рори, кладя трубку. — Он заедет навестить тебя через полчаса. — Он вернулся к мольберту и начал шумно рыться в поисках тюбика с охрой. Потом он эти поиски бросил, налил себе виски и взялся за кисть.

Мне смертельно хотелось встать и привести себя в порядок перед приходом Финна. Украдкой я спустила ноги с кровати.

— Ты куда? — не оборачиваясь спросил Рори.

— В туалет.

— Опять? Ты только что была.

— У меня что-то вроде расстройства желудка, — сказала я, пробираясь потихоньку к двери.

— В таком случае едва ли есть необходимость брать с собой косметичку, — сказал Рори.

— Ах, это, — я покраснела и положила сумку на столик.

В ванной никакой косметики не было. Я умылась, припудрила заблестевший нос тальком Рори и расчесала волосы щеткой Вальтера Скотта. Затем я снова легла. Рори работал с ожесточением. Очень осторожно я дотянулась до сумки и с такой же осторожностью открыла ее. Разумеется, флакончик духов оказался на самом дне. Я выгребла его оттуда, открыла и только что собралась надушить себе кисти рук, как Рори обернулся, и сумка со всем ее содержимым, включая открытый флакон, с грохотом рухнула на пол.

Рори не нашел в этом ничего смешного. Скандал был в разгаре, когда раздался звонок. Рори пошел открывать. Я запихнула сумку с ее содержимым под кровать. В комнате несло духами как в борделе.

Финн вошел с каменным лицом, но, увидев меня, улыбнулся. Рори стоял спиной к камину, не сводя с нас глаз.

— Не беспокойтесь, Рори, я не задержусь, — сказал Финн, взяв меня за руку.

— Я останусь здесь, если вы не возражаете, — сказал Рори.

— Возражаю, — огрызнулась я. — Когда вы тут оба, я чувствую себя подопытным кроликом.

— Я могу отвернуться, если хочешь, но вы рукам воли не давайте, доктор. — Рори повернулся к окну, насвистывая Моцарта.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Финн. — Аппетит есть?

— Волчий, — сказал Рори.

— Ничего подобного. — Я схватила Финна за руку.

— Тебе незачем щупать пульс доктору, Эмили, — сказал Рори.

— Да замолчи ты.

Финн немного походил на солидную рабочую лошадь, под ногами которой, огрызаясь друг на друга, крутится пара дворняжек.

— Это несправедливо, — сказала я потом Рори. — Стоит только посмотреть на вас с Мариной.

— Речь не обо мне и не о Марине. — Глаза Рори раздраженно блеснули. В углу Вальтер Скотт, урча, грыз вешалку.

— Вальтер возмущен твоим поведением, — сказала я. — А уж он-то знает все про собак на сене.

Прошла неделя. Я выправила корректуру каталога выставки Рори. Он работал без отдыха, создавая какие-то буйные, мятущиеся, напряженные образы: безногие младенцы, ищущие пути в мир живых; искаженные родовыми муками лица женщин. Это были безобразные, чудовищные и в то же время неимоверно впечатляющие композиции. Мне впервые пришло в голову, что Рори не остался равнодушным к потере нашего ребенка.

Он был весь как минное поле: стоило сделать один неверный шаг, и он взрывался, и вспыхивающий пожар мог тлеть часами. После посещений Финна все было еще хуже.

С каждым разом Финн казался все более отчужденным. Я не могла с ним даже поговорить, потому что Рори не сводил с нас свирепого взгляда. Выходило ужасно неловко.

Однажды ночью я проснулась и увидела стоявшего около постели Рори. Огонь в камине догорал. За окнами, как гигантский питон, шевелилось море.

— В чем дело? — спросила я встревоженно.

— Я кончил последнюю картину.

Я села, протирая глаза.

— Вот и умница. Ты работал всю ночь?

Он кивнул. Под глазами у него легли огромные тени.

— Ты, наверно, ужасно устал?

— Есть немного. Я думаю, нам нужно это отпраздновать.

Он налил два бокала шампанского.

— Который час? — спросила я.

— Около половины шестого.

Я отпила глоток. Шампанское было ледяное и восхитительное на вкус.

— Нам бы следовало сидеть на скамейке среди роз, — сказала я, смеясь. — Ты в парадной сорочке, перепачканной моей помадой, а я в вечернем туалете с ниткой жемчуга на шее.

Он засмеялся и сел на постель. Внезапно я почувствовала себя как на угольях — как будто я была девственницей, и мы никогда вместе не спали.

Слегка наклонившись, он смахнул со лба прядь моих волос, и тут это случилось. Снова обрело силу былое волшебство, прежние чары завладели мной.

• Предыдущая
• 24/31
• Следующая