Трагедия с туфлями - Голдберг Вупи - Страница 2

• Предыдущая
• 2/15
• Следующая

Мама меряет меня взглядом.

— Нет, доктор Айболит, нельзя, — отвечает она. — Дело вот в чем; все взрослые разъезжаются, поэтому Тиффани некоторое время поживет у нас.

У меня ужасно чешется голова. Еще бы, такие новости!

—  Некотороевремя? Это сколько?

— Неделю-другую, плюс-минус пара дней.

Надеюсь, что минус, и побольше. Моя двоюродная сестра Тиффани носит одежду от известных модельеров. Ее дом похож на обиталища рок-звезд, к которым вечно приезжает телевидение. Как-то раз мама потащила меня к Тиффани на день рождения, когда той исполнилось десять лет, и Тиффани весь день без остановки трещала о своих новых нарядах (обо всех вместе и о каждом по отдельности), о своих украшениях, о своем новехоньком телевизоре с плоским экраном и о своих видеоиграх. Когда кто-то из ее подружек спросил, есть ли у меня игровая приставка, Тиффани расхохоталась и сказала: «Нет, у нее только куча книг», а мне и рот раскрыть не дала. Как-то она гостила у нас в прошлом году, я вышла из комнаты на минуту, а когда вернулась, эта дура украшала блестящими голубыми кристалликами корону, которую сделала для своей собачонки.

— Это из моего химического набора! Сульфат меди! — закричала я.

— Классный цвет, да? — ответила Тиффани, любуясь короной.

Это было последней каплей. Готова поспорить на что угодно — у настоящих ученых никто не крадет химикаты, чтобы потом разукрасить собачью корону.

Мама сливает воду с вермишели, режет наискось, как я люблю, чесночный хлеб и несет все это на стол. Мне нравится наша уютная квартирка, но сейчас я смотрю на нее глазами Тиффани. Над ней не потрудился модный нью-йоркский дизайнер интерьеров — в отличие от дома, где живет Тиффани. Не стоят дорогие стеклянные безделушки на столах, не висят написанные маслом картины на стенах. Посуда у нас не сервизом, а вся разная — мама считает, что так веселее. Мне тоже так нравится больше, но Тиффани наверняка решит, что на нормальный сервиз у нас нет денег.

Я жую чесночный хлеб, но сегодня он не такой вкусный, как обычно.

— А обязательно, чтобы она приезжала? — спрашиваю наконец я.

Мама смотрит сочувственно.

— Послушай, я знаю, что у вас с Тиффани мало общего. Мы с ее мамой тоже очень разные люди. Но если вы чаще станете бывать вместе, то, возможно, станете относиться друг к другу получше.

Лично я в этом сильно сомневаюсь.

— Может, все еще будет не так страшно, — говорит Джессика.

Мы поднимаемся по ступеням в школу балета «Щелкунчик». Сегодня первое занятие в осеннем семестре. Джоанна и Джерзи Мэй — сестры Джессики — идут впереди. Я не тороплюсь за ними и иду с Джессикой — она ходит чуть медленнее, потому что одна нога у нее немного короче другой. Как-то раз я рассказала ей, что одинаковых частей тела вообще ни у кого не бывает — у всех у нас одна ступня чуть-чуть больше, а одна рука чуть-чуть длиннее другой. Джессику это приободрило. И хорошо, потому что разговоры с ней всегда помогают приободриться и мне. Я могу рассказать ей, что терпеть не могу Тиффани, но Джессика ни за что не станет обзывать меня бессердечной эгоисткой, раз я мечтаю, чтобы мою сестру похитили инопланетяне.

— Дрожите? — спрашивает запыхавшаяся от быстрого подъема Эпата. Мы входим в двери и направляемся к раздевалке, где ждем начала занятий, и Эпата на ходу сворачивает в пучок свои длинные волнистые волосы.

— К Бренде приезжает пожить двоюродная сестра Тиффани, — говорит Джессика.

—  Та самаядвоюродная? — Эпата смотрит на меня с ужасом в глазах. — Та самая задавака, которой вечно все не так?

Когда Тиффани гостила у нас в прошлом году, мы отправились в «Белла Италия» — ресторан, который принадлежит семье Эпаты. Тиффани с ходу заявила, что ресторан без скатертей на столах — это «жуткий примитив», а потом стала разглагольствовать о фешенебельных ресторанах, в которых успела побывать, сморщила нос при виде замечательных тортеллини, которые подают в «Белла Италия», и презрительно ткнула пальцем в крошечную щербинку на дне тарелки. (Ну кому, скажите на милость, придет в голову разглядывать дно тарелки с обратной стороны?) Эпата чуть было не вылила Тиффани на спину кувшин оранжевой газировки, но Эпатина мама в последний момент успела оттащить дочь.

Джессика многозначительно смотрит на Эпату.

— Я говорю Бренде, что, может быть, все не так уж плохо.

— Ты совсем лока,чокнутая? — говорит Эпата. (Ее мама пуэрториканка, а папа — итальянец, поэтому Эпата говорит по-испански, по-итальянски и по-английски, причем иногда — одновременно.) — Плохо, да еще как! — Она обнимает меня за плечи.

— Придумай для нее что-нибудь жуткое. Приведи к нам в ресторан — я попрошу Фабио облить все ее выпендрежные шмотки красным соусом. Перепрограммируй ее айпод — пусть играет только ту музыку, которую крутят в магазинах. Одолжи у Джессики игуану и сунь ее этой задаваке в постель!

Теперь уже Джессика смотрит на нас с ужасом. Она любит своих зверей почти так же, как своих подруг. Но попытаться все равно стоит.

Я улыбаюсь Джессике, пытаясь без слов дать понять, что я человек ответственный, которому не страшно одолжить ящерицу на денек-другой.

— Пожалуйста, дай мне Германа всего на…

— Ни за что! — отвечает она. Кажется, ее уязвила даже сама просьба. Мне становится не по себе.

— Извини. Я просто не хочу, чтобы Тиффани у нас жила, — вздыхаю я.

Мы садимся на скамейку и надеваем балетные туфли.

— Ладно, — говорю я, — подойдем к вопросу с позиции логики. Тиффани наверняка тоже не хочется жить со мной в одном доме. Ну и чего я тогда должна злиться?

И все-таки я плюхаюсь на скамейку так, словно у меня вдруг исчез позвоночник.

— Вот и правильно, — успокаивает меня Джессика. — И Леонардо да Винчи тоже наверняка умел уживаться с неприятными людьми.

Все-таки Джессика — умница, что упомянула Леонардо. От одного его имени я немного успокаиваюсь и уже могу вести себя как разумный человек.

— Привет!

Входит Алекс и садится прямо на пол возле нашей скамейки.

— А где твоя пачка? — спрашивает Эпата. Алекс бросает в нее балетной туфлей и улыбается. Алекс с мамой приехали в Нью-Йорк из Джорджии всего пару месяцев назад. Ее мама придумывает всякую необычную одежду и заставила Алекс надеть на первое занятие огромную пачку в блестках и колготки с розовыми молниями на заду. Меня при этом не было, но историю слышала множество раз. Правда, потом мама все-таки одумалась, и теперь Алекс ходит в обычной форме. Сегодня на ней коричневое трико и коричневые же колготки. Печатая шаг, входит Террела.

— Привет! — говорит она, садится на скамейку и снимает уличную обувь. Движения у нее плавные и точные. Ничего лишнего. Леонардо такая правильность понравилась бы.

— Наконец-то Орден Феи Драже снова в сборе, — говорит Эпата, улыбаясь нам всем. Наш Орден возник этим летом, когда мы с Эпатой, Террелой, Джерзи, Джоанной и Джессикой помогали Алекс выучить танец к концерту.

— Тоже мне «наконец-то», — говорит Террела. — С летнего семестра всего-то две недели прошло.

Эпата бросается к ней с объятиями — больше чтобы подразнить, потому что Террела не из тех, кто любит всякие сюси-пуси.

— Но я так по тебе соскучилась, мия кара! — И она делает вид, будто покрывает поцелуями голову Террелы. Та вырывается на свободу.

Входит девочка в блестящей диадеме.

— У-сю-сю, деточка, — говорит она Терреле, — а ты знаешь, что миленькие маленькие девочки учатся не здесь, а на втором этаже? — она упирает руки в бока и приторно-фальшиво улыбается.

Увы, девочка в диадеме учится в нашем классе с самого начала. И она прекрасно знает, что Террела тоже ходит в наш класс. Террела на год нас младше, но танцует просто здорово. Ну, а девочке в диадеме обязательно надо кого-нибудь задразнить. Наверное, из-за тяжелой диадемы у нее нарушилось мозговое кровообращение.

• Предыдущая
• 2/15
• Следующая