Клык Фенрира - Голубева Марина - Страница 56

— Вам чего надо, болезные?

Мужики сплюнули и растворились в придорожных кустах.

Больше ничего интересного за три утомительных дня не произошло. Очень хотелось снова побегать волком, но молодой человек понимал, что с прогулки он может и не вернуться, слишком привлекательной казалась вольная жизнь зверя. Теснившийся по обочинам дороги лес манил, но Алексей не поддавался соблазну, тем более спасительный браслет заметно потускнел.

До Труворова креста добрались, когда уже почти стемнело. Алексей, ежась от ночной прохлады, снял камзол и рубашку, чтобы не порвать их, когда придется перекидываться, но сапоги и штаны решил оставить — не бегать же по подземелью голым. Продев в петлю на ножнах кожаный шнурок, повесил на шею кинжал, отданный ему Сен-Жерменом. Молодой человек сомневался в том, что оружие пригодится, даже если он встретится в гробнице с чем-то опасным, но с ним было спокойнее.

— Барин, все-таки негоже одному-то идти, — в который раз затянул Семен. — Один — он и в поле не воин.

— Дядя Семен, не ной ты! Ведь знаешь же, что, кроме оборотня, там никто не пройдет.

— Ну, дык, хоть здесь подождем. Мало ли…

— Мы же договорились, — начал злиться Алексей, — вы будете ждать на постоялом дворе. Нечего лишнее внимание привлекать. Если все пройдет нормально, так сам туда приду — не заблужусь. А если что-то не так, то вы все равно не поможете.

— Ну, как знаешь, Лексей Дмитрич. Подождем только, когда спустишься, и пойдем.

Алексей подошел к кресту и в который раз удивился его размерам. Судя по стрелке, изображенной на рисунке, крест следовало поворачивать. Молодой человек с сомнением почесал затылок, примерился и, упираясь руками в один конец перекладины, попытался повернуть каменное надгробье. Ноги скользили по влажной земле, до боли напряглись мышцы спины, но крест даже не шелохнулся.

— Может, там механизм за столько столетий заржавел? — пробормотал молодой человек, переводя дух. — Как же его повернуть-то?

— Вот, барин, видишь, и наша помощь пригодилась. Давай-ка подсобим. — Семен толкнул в бок Хенну, который по своему обыкновению замер безмолвным истуканом.

Они навалились втроем, крест дрогнул, начала крошиться каменная плита в основании, но повернуть его так и не удалось. В конце концов Алексей плюнул и уселся на землю, вытирая выступивший пот. «Вот странно, — думал молодой человек, — почему над могилой языческого князя стоит крест?» Алексей слышал рассуждения о том, что могила не принадлежит Трувору, или памятник на ней поставили позже. Но на рисунке викинга изображен именно крест, а на этом даже нацарапано слово «крест», видимо, чтобы ни у кого сомнений не возникло.

А еще Алексей вспомнил: во многих книгах и фильмах про чудеса и магию для того, чтобы открыть тайную дверь, произносили заклинания. Сама мысль прочитать заклинание показалась ему абсурдной. Он даже хихикнул, представив себя эдаким магом, размахивающим руками и бубнящим под нос: «Крибле, крабле, бумс!» Но, с другой стороны, идея эта вполне вписывалась в мистическую реальность, в которой оказался Алексей. Вот только ни одного приличного заклинания он не знал. Неприличного, кстати, тоже. Если только попробовать… Алексей подошел к кресту, нажал на перекладину и, чувствуя себя идиотом, начал нараспев читать переведенную Сен-Жерменом вису:

Раздался неясный гул, крест повернулся, и могильная плита провалилась. Алексей еле успел отскочить в сторону, его спасло лишь то, что камень зарос травой, корни которой и удержали его на мгновение. Шумно выдохнув, молодой человек порадовался своей звериной реакции и заглянул в провал, но ничего там не увидел — яма как яма, из которой тянет запахом земли и сыростью.

— На-ка вот, посвети.

Семен протянул Алексею предусмотрительно захваченный масляный фонарь. Сам парень про такие нужные мелочи все время забывал, и если бы не старый солдат, то в дороге пришлось бы туго. Желтый дрожащий свет выхватил из темноты провала несколько ступеней каменной лестницы — дальше был мрак. Неизвестно зачем, парень наклонился над лазом и крикнул:

— Эй!

Крик ухнул в глубину, заскакал по ступенькам многократный «гей, гей, гей» и замер в бездне каким-то мерзким хихиканьем. Алексей поежился — лезть туда совершенно не хотелось. В желудке словно застрял кусок льда, от которого было холодно и противно.

Подошедший Семен глянул вниз, крякнул и похлопал парня по плечу.

— Ты, барин, долго-то не рассусоливай. Чем дольше готовишься, тем страшнее становится. Страх, он, такая зараза, всю душу изгрызет-измочалит. Чего ему потакать-то? Не робей!

Старый солдат перекрестил Алексея, сказал: «С богом!» — и легонько подтолкнул его к яме. Алексей смутился — не хватало, чтобы Семен его считал трусом. Он натянуто улыбнулся дядьке, взял фонарь и начал спускаться. Стоило ему пройти несколько ступеней, как надгробная плита заскрипела и встала на место, осыпав молодого человека землей и каменой крошкой. Ужас от того, что он оказался замурованным в чужой могиле, был настолько силен, что хотелось с воем рвануть назад и колотить мертвый камень кулаками. Алексей замер, пытаясь справиться с паникой, сделал несколько глубоких вдохов и начал решительно спускаться. В конечном счете, раз он уже здесь, а путь назад закрыт, нужно двигаться дальше. О том, как открыть плиту, можно подумать и на обратном пути.

Спуск был довольно крутой, а ступени из мягкого песчаника — неровными. Опасаясь сорваться, Алексей шел осторожно, держась рукой за шершавую стену. Дрожащий огонек фонаря освещал лишь несколько ступенек да кусочек каменной кладки, а дальше круг света казался обкусанным тьмой. Темноты парень не боялся даже в детстве, а теперь и вовсе предпочитал сумерки — яркий свет неприятен для оборотня. Но только здесь он понял, какой бывает настоящая тьма — абсолютная, такая плотная, что кажется материальной и даже живой и агрессивной.

Молодой человек вспоминал прочитанные книги, в которых разные фантастические существа, обладающие способностью видеть в темноте, свободно ориентировались в подземельях. И понимал — это полная ерунда, в такой темноте ничего увидеть невозможно, ведь предметы становятся видны только тогда, когда отражают свет, пусть самый слабый и рассеянный. А здесь нет света, только тьма, готовая, кажется, сожрать любое живое существо, попавшее в ее объятья.

Воображение разыгралось не на шутку, и, чтобы как-то отвлечься, Алексей начал вспоминать план подземелья. Рисунок Сен-Жермен не дал, заставив выучить маршрут наизусть — подозрительный граф боялся, как бы карта не попала в руки Самуила Розы. Правда, запоминать-то было почти нечего. Лабиринт оказался несложным — простая спираль, в центре которой черный прямоугольник. Смущали лишь некоторые рисунки и значки, изображенные по всему лабиринту. Смысл чередующихся рисунков волка и человека был понятен. Но вот что, например, означало изображения глаза, креста, похожего на свастику, или трех волнистых линий? Догадки, конечно, были, но, во-первых, у Алексея и графа они различались, во-вторых, одно дело строить предположения в уютном кресле у камина, и совсем другое — оказаться лицом к лицу с этими «предположениями» в темном подземелье.

Лестница закончилась неожиданно, и молодой человек в нерешительности остановился. Где-то здесь на карте было изображение трех волнистых полос, возможно, знак воды (так считал Алексей) или воздуха (по версии графа). Никакой воды тут не наблюдалось. А вот воздух… Алексей внимательно принюхался, но ничего необычного не почувствовал — нормальный воздух, сырой и затхлый, пахло землей, плесенью и немного тленом. Последнее настораживало, но, с другой стороны, чем еще может пахнуть в могиле? Решив, что стоять здесь бессмысленно, а опасность, если таковая вообще существует, рано или поздно сама объявится, Алексей осторожно пошел дальше.