Полночные узы - Эдриан Лара - Страница 58
- Предыдущая
- 58/59
- Следующая
Мог ли он теперь называть Темную Гавань своим домом?
За те несколько дней и ночей, что он провел в обществе воинов, его органы чувств обострились, кобура с девятимиллиметровой «береттой» и ремни с кинжалами стали привычной тяжестью на теле. Разве мог он теперь вернуться к размеренной жизни, которую вел прежде?
И Элиза?
Чейз больше не мог так мучиться — безумно желать женщину, обладать которой ему не суждено. Он должен сказать ей о своей любви, и пусть будет что будет. Она обязана все узнать. Чейз не тешил себя иллюзией, что Элиза ответит на его чувства. Честно признаться, он ни на что не надеялся. Он знал только одно: у него началась новая жизнь.
С легким сердцем Чейз свернул на дорогу, ведущую к воротам Темной Гавани. Все должно измениться. Он не знал, какие это будут перемены, но чувствовал, что в его жизни наступил переломный момент. Он проехал по усыпанной гравием дорожке и остановился у входа в Темную Гавань.
В спальне и гостиной Элизы горел свет. Она не спала, возможно, волновалась, ждала его возвращения с последними новостями из бункера.
Чейз заглушил мотор, открыл дверцу машины, но едва его ботинок коснулся земли, как Чейз почувствовал, что поблизости кто-то есть. Он вылез из машины и потоптался на месте, предусмотрительно расстегнув пуговицы бушлата. Чейз обвел взглядом все темные углы в поисках врага, его слух обострился, улавливая малейший звук: шорох голых ветвей, потревоженных осенним ветром, джазовая композиция, которую любила Элиза…
И чье-то хриплое дыхание где-то совсем близко за спиной хрустнул гравий, Чейз сжал рукоятку «беретты» и повернул голову.
Кэмден.
Его появление поразило Чейза, как удар в живот. Племянник выглядел еще хуже, чем в их последнюю встречу, хотя это казалось невозможным. Одежда и лицо в засохших пятнах крови — свидетельства недавних убийств, которые не удовлетворили его ненасытной жажды. Кэмден начал быстро приближаться, с обнаженных клыков капала слюна, он не сводил с Чейза кровожадного взгляда, болезнь окончательно овладела его разумом и телом. Когда они столкнулись в квартире Салливана, сознание Кэмдена оказалось закрытым для Чейза, что бы он ни говорил, он не смог пробудить в племяннике хотя бы искру здравого смысла. Но сейчас Кэмден был непредсказуем и опасен, как одичавшая собака.
С состраданием Чейз смотрел на племянника, ставшего Отверженным, он чувствовал за собой вину, что не сумел вовремя найти и спасти его.
— Прости, Кэм, этого несчастья не должно было случиться. — Под прикрытием бушлата он осторожно взвел курок. — Окажись я на твоем месте, клянусь…
За спиной Чейза открылась дверь дома, кто-то приглушенно вскрикнул. Чейз узнал голос Элизы. Время как будто замедлило ход.
— Кэмден! — Крик Элизы летел откуда-то издалека, долго и мучительно терзая сердце. — Господи, Кэмден!
Чейз резко повернул голову, он требовал, чтобы она остановилась, вернулась в Темную Гавань, но Элиза уже бежала к сыну, простирая руки, и ее белое одеяние развевалось, как крылья ночного мотылька, летящего на огонь. Она бежала навстречу смерти, и она погибнет, если Чейз позволит ей приблизиться к Отверженному, который еще недавно был ее любимым сыном.
— Элиза, остановись!
Но она не слышала его, продолжая бежать, хотя сквозь слезы видела, в какое чудовище превратился ее сын. Из груди Элизы вырвался сдавленный всхлип, но она не сводила с Кэмдена глаз, а ноги несли ее по лужайке к гравиевой дорожке, где он стоял.
Краем глаза Чейз отметил, как внимание горящих диким огнем глаз переместилось в сторону Элизы, взгляд нацелился на нее, Отверженный угрожающе зарычал и присел, готовясь к прыжку. Чейз быстро переместился и встал между матерью и сыном. Почти машинально он вытащил пистолет и навел его на Отверженного.
Мгновения тянулись бесконечно долго.
Элиза приближалась, рыдая и выкрикивая имя сына.
Чейз считал оставшиеся метры, понимая, что еще несколько секунд, и он не сумеет предотвратить трагедию. Выбора не было. Он должен действовать. Он не может безвольно стоять и смотреть, как Элиза…
Выстрел громом прозвучал в ночи.
Элиза закричала:
— Нет… не смей… нет…
Чейз стоял в оцепенении, продолжая давить на курок. Титановая пуля попала прямо в грудь Отверженного, он упал. В ту же секунду началось разложение отравленного Кровожадностью тела, лишний раз доказывая, что шансов на спасение у Кэмдена не оставалось. «Малина» превратила его в ходячего мертвеца. Теперь его страдания закончились.
А страдания Элизы — и Чейза — только начинались.
Элиза молотила его кулаками — по груди, лицу, плечам… В ее лавандовых глазах стояли слезы, они ручейками стекали по бледным щекам, она захлебывалась рыданиями.
Чейз сносил все молча. Что он мог сделать? Что мог сказать ей в утешение?
Он позволил ей выплеснуть на себя всю ненависть, и только когда она замерла, повернулась и опустилась на колени перед горкой пепла, оставшейся от ее сына, Чейз нашел в себе силы пошевелиться. Он смотрел на ее припавшее к земле, сотрясавшееся в оглушительных рыданиях тело, и рука сама собой разжалась, выпустив пистолет.
Чейз повернулся спиной к Элизе и Темной Гавани, которая до сих пор была ему домом, и в полном одиночестве зашагал в темноту.
Данте, вздрогнув, проснулся, мгновенно открыл глаза и шумно выдохнул. Пламя кольцом окружило его, ослепляя яркими всполохами. Он тянулся и не мог добраться до Тесс. Данте сел, но сон не отпускал, сжимая сердце отчаянным страхом.
Господи, если бы он не успел…
Если бы потерял ее навсегда…
— Данте?
Звук ее голоса вызвал облегчение и радость: Тесс здесь, рядом с ним, задремала на краю кровати. Он невольно разбудил ее, она подняла голову — волосы растрепаны, в глазах усталость.
— Данте, ты проснулся. — Лицо Тесс озарилось, она протянула руку и погладила его по голове. — Я так беспокоилась. Как ты себя чувствуешь?
Данте прислушался к себе и подумал, что могло быть значительно хуже. Но он чувствовал себя достаточно бодрым, чтобы заключить Тесс в объятия, и достаточно сильным, чтобы притянуть ее к себе и крепко поцеловать.
Он ожил настолько, что больше всего на свете желал заняться с ней любовью.
— Прости, — тихо пробормотал Данте, касаясь губами ее губ. — Прости за все, что тебе пришлось пережить из-за меня…
— Тсс, у нас еще будет время об этом поговорить. Мы потом все обсудим и во всем разберемся. А сейчас тебе нужен отдых.
— Нет. — Данте переполняла радость оттого, что он проснулся, оттого, что Тесс была рядом, ему не хотелось вновь погружаться в сон и разлучаться с ней. — Я должен сказать тебе нечто важное. Мне снился кошмар, я терял тебя, я знаю, как это страшно. Я не хочу, чтобы это случилось в реальности. Мне нужна уверенность, что ты в безопасности…
— Я здесь. Ты спас меня, Данте.
— Это ты спасла меня, Тесс. — Он с благодарностью погладил ее по бархатистой щеке.
Чудесные руки Тесс вылечили его ожоги; в первую ночь их знакомства, когда он балансировал на грани жизни и смерти, она дала ему свою кровь и вернула силы, но не об этом сейчас говорил Данте. Она спасала его не единожды. Эта женщина владела его телом, сердцем и душой, и он хотел, чтобы она знала об этом.
— Тесс, когда я с тобой, все меняется. Мое существование наполняется смыслом после стольких лет бегства в темноте. Ты стала моим светом, целью моей жизни. Я глубоко привязан к тебе. Никогда у меня не будет другой женщины.
— Отныне мы соединены кровными узами. — Легкая улыбка тронула губы Тесс. Но вдруг она нахмурилась и опустила глаза. — А если бы в ту ночь в клинике ты не укусил меня… без кровной связи ты бы…
— Полюбил тебя? — закончил Данте, за подбородок поднимая ее лицо так, чтобы она могла видеть его глаза. — Ты всегда была в моем сердце, только до вчерашней ночи я этого не знал. Всю жизнь я искал тебя, с тобой меня связывало видение смерти, твоей смерти, которая вчера ночью чуть не отняла тебя у меня.
- Предыдущая
- 58/59
- Следующая
