Манолито Очкарик - Линдо Эльвира - Страница 9

• Предыдущая
• 9/22
• Следующая

— На память о Вороньем Овражке.

Я решил завести какой-нибудь интересный разговор, чтобы немножко разрядить обстановку, и сказал:

— А этот ножик из дедушкиной деревни.

Тут дедушка привязался к грабителю, как банный лист: «И откуда у тебя ножик из Вороньего Овражка? И давно ли ты там был? И как зовут твою маму?

И какая у тебя группа крови? И какого цвета у тебя трусы?» Дедуля у меня всегда так: как увидит кого-нибудь из Вороньего Овражка, провинция Куэнка, так потом три часа не отцепится. Тут наш грабитель возьми и скажи что и правда, сам он из Вороньего Овражка, и как зовут его маму, тоже сказал. (В смысле, маму грабителя, а не дедушкину. Дедушкина мама умерла уже лет триста назад, и не плакать же теперь по всем, кто за это время помер на планете Земля!) Маму грабителя звали Хоакина по прозвищу Молотилка, оказалось, дедушка ее знает. Грабитель сказал, чтобы мы ни за что рассказывали его маме про СПИД, а то вдруг она расстроится, и потом, это все подлое вранье, так теперь все грабители делают. А дедушка сказал, что если он еще хоть раз на кого-нибудь нападет у нас в квартале, то дедушка обязательно все расскажет Молотилке, хоть и жалко огорчать такую хорошую женщину. А еще он позвонит в полицию, на грабителя наденут наручники и поведут по улице, а все будут показывать пальцем и говорить: «Вон ведут ворюгу, который посмел напасть на Николаса Морено и Манолито Очкарика».

А под конец дедушка взял и сказал:

— И давай-ка сюда нож. Не позорь мою деревню своими грязными делишками, подлая твоя рожа.

Так прямо и сказал. Наш подлый грабитель повел себя очень даже прилично, отдал дедушке ножик с надписью «На память о Вороньем Овражке, Куэнка» и вернул нам все деньги, как говорит моя мама, «до копеечки».

Я думал, тут и закончится вся эта леденящая душу история. Ты, наверно, тоже так подумал. И президент США тоже так думал. Так вот, ни фига подобного, мы все трое промахнулись, потому что самое интересное было еще впереди.

Через пару дней наша «сита» Асунсьон сказала:

— Постройтесь парами, мы поедем в музей Прадо.

Только ты не подумай, что это был сюрприз. Мы про это уже неделю знали, но все равно так ломанулись к двери, как будто раньше никаких дверей в жизни не видели.

На экскурсию в музей Прадо мама дала мне с собой омлет с картошкой, пару бутербродов с жареным мясом, а на третье — булочку с шоколадом. Когда я все это вытащил в автобусе, Джиад обозвал меня деревенщиной и сказал, можно подумать, я собрался не в музей Прадо, а в лес на пикник. Я так разозлился, что ответил: «Хочешь, поделюсь?» Эта наглая рожа сожрала у меня пол-омлета, зато деревенщиной больше не обзывалась. Мама меня убьет, если узнает, она и так говорит, что вечно другие дети съедают все мои бутерброды.

Так вот, ехали мы, ехали, и только-только стало по-настоящему весело, Ушана два раза стошнило, а мы пару раз спели «Дяденька водитель с нами не смеется», как оказалось, что мы уже приехали в этот самый музей Прадо. «Сита» Асунсьон сказала, что если кто-нибудь будет плохо себя вести, его в жизни больше никуда не возьмут на экскурсию, разве что в нашу Карабанчельскую тюрьму, где ему самое место. «Сита» Асунсьон хотела отвести нас посмотреть картину Веласкеса «Именины». Это такая картина, на которой Веласкес нарисовал, как он веселится со всеми своими друзьями, потому что он вообще очень любил всякие тусовки. Поэтому наша школа и называется «Диего Веласкес».

Только эту картину я так и не увидел, потому что по дороге мы наткнулись на другую, где были нарисованы три довольно-таки старинные тетки. Сразу было видно, что тетки старинные, потому что головы у них были маленькие, а попы толстые. В общем, фигура — дура, как говорит моя мама. Мы втроем — Ушан, Джиад и я — так и застряли около этих теток. Честно говоря, в этом музее вообще все картины довольно-таки похожи, так что стоит посмотреть одну — считай, что все видел.

Три старинные телки были совсем голые, и ноги у них были мощнецкие, прямо как бревна. Пнет тебя такая тетка своей суперножищей, так на всю жизнь и скопытишься со всеми своими причиндалами.

Тут Ушану вдруг стукнуло в голову прочесть название. Оказалось, эта здоровенная картина называется «Три грации». Джиад со смеху повалился на пол, а мы с Ушаном быстренько плюхнулись рядом, чтобы не отставать. Джиад вытащил из кармана фломастер и собрался было написать: «Три толстухи». Тут к нам со всех ног прискакал охранник, спросил, где наша учительница, и чуть ли не в наручниках потащил нас к «сите» Асунсьон, которая вместе со всем классом торчала у картины, где была нарисована какая-то большая семья, и все стояли и пялились перед собой, прямо как мы с родителями и дедушкой на видео, где засняты крестины Придурка.

Я так струхнул, что у меня даже стекла очков немножко дрожали. Но тут произошла одна штука, которая круто изменила весь ход нашей жизни. Я увидел, что пока «сита» Асунсьон рассказывает про картину, к ней пристраивается какой-то чувак. И чувак этот был… тот самый, который хотел ограбить нас с дедушкой!

Пока музейный охранник не успел наябедничать на нас без всякого зазрения совести, я бросился в объятия к своей «сите» Асунсьон (в жизни бы не подумал, что когда-нибудь паду так низко) и сказал:

— «Сита» Асунсьон, к вам хочет залезть в сумку знаменитый вор из Вороньего Овражка, он мало того, что сын Хоакины по прозвищу Молотилка, так и СПИДа у него никакого нету!

«Сита» Асунсьон отчитала охранника за то, что в музее так плохо следят за порядком, а меня расцеловала и сказала, что обратно я поеду в автобусе в первом ряду, рядом с ней, то ли в честь заслуг перед отечеством, то ли в честь неизвестного солдата, точно не помню.

Перед тем как ехать обратно, нас всех отвели пописать в музейный туалет. Так всегда бывает, когда мы куда-нибудь ездим на экскурсию. В туалете я опять наткнулся на грабителя. Он вцепился мне руку и говорит:

— Слушай, ты, Очкарик (до сих пор не могу понять, откуда он узнал мое прозвище), я не для того свалил из Вороньего Овражка и приехал в Мадрид, где меня никто не знает, чтобы ты каждый день вертелся у меня под ногами и портил весь бизнес.

Я сказал, что это я не со зла, просто, если бы я его не выдал, мне самому влетело бы по первое число. А чтобы он меня отпустил и перестал щипать за руку, я ему посоветовал одно место, где можно махать ножом из Вороньего Овражка и грабить сколько влезет, а я уж точно не стану болтаться под ногами и совать нос, куда не просят.

Впервые в истории «сита» Асунсьон не отругала меня за то, что я позже всех вернулся в автобус. Она сидела в первом ряду и ждала меня. Перед носом у всего класса я плюхнулся на переднее сиденье рядом с училкой в своей новой роли главного подлизы всех времен и народов.

Правда, радовался я всего минуты две с половиной, а потом начал тихо дохнуть со скуки. Я слышал, как сзади Джиад орет во всю глотку: «У Ушана нету письки!», и готов был лопнуть от зависти.

Училка, конечно, вцепилась в меня и стала показывать все достопримечательности, какие нам встретились по дороге, и я подумал, что с достопримечательностями в Мадриде явно переборщили.

«Сита» Асунсьон была прямо сама не своя от радости, что у нее в классе появился новый подлиза. А у меня все не шло из головы, что я только что совершил вроде как не очень смертный грех, в котором даже исповедаться никогда не смогу, потому что хожу на этику, а не на религию, и знакомых священников у меня ни одного нету.

Короче, я посоветовал грабителю из Вороньего Овражка, провинция Куэнка, грабить в подъезде у «ситы» Асунсьон.

С тех пор я каждое утро смотрю на нее и думаю, ограбленный у нее сегодня вид или не очень.

Дедушка говорит, чтобы я особо не переживал, потому что у него в деревне грабители всегда дрыхнут часов до одиннадцати, а в это время моя училка давно сидит в классе и капает нам на мозги. Ну, я немножко успокоился, а то, честно говоря, я свою училку все-таки люблю, хоть и на расстоянии.

• Предыдущая
• 9/22
• Следующая