Няня - Стайн Роберт Лоуренс - Страница 34

• Предыдущая
• 34/45
• Следующая

Чип обнял меня за талию, и я почувствовала запах кокосового крема для загара. Я позволила ему обнять себя. Я плакала, всхлипывала в рукав его футболки. Так приятно, когда тебя обнимают! По-моему, он утешал меня вполне искренне. Хотя кто его знает!.. Но мне было все равно.

Я не знала, что делать, да и думать оказалась не в состоянии.

Давясь слезами, я смогла лишь оттолкнуть Харпера. Оторвав бумажное полотенце, я вытерла лицо.

Чип так и стоял, схватившись за табуретку и кусая губы, не сводя с меня глаз.

— Нужно обратиться в полицию, — начал он. — Нужно сообщить, что кто-то снова… докучает тебе.

«От полиции пока немного толка, — подумала я. — Они только и делают, что задают вопросы и оформляют протоколы».

— Значит, когда кота привезли, с ним все было в порядке? А кто был дома в тот момент? Только ты, Чип?

Он кивнул.

— Да, только я. Когда его привезли, я вынес перевозку на террасу. Мне показалось, что коту будет лучше на воздухе. Я думал, ты потом придешь и…

— Кто-нибудь еще был дома?

— Нет, никого. Эбби с Хизер, кажется, отправились в Бриджхэмптон. Ах да! Заезжала Мэгги с маленькими близняшками. Искала тебя.

— Мэгги?

— Она пробыла здесь буквально секунду и, как только я сказал ей, где ты, сразу уехала.

— Мэгги?

Мозги превратились в вату. Чтобы привести мысли в порядок, я стала моргать. Сквозь кухонные окна пробивалось солнце, но мне казалось, что я тону в темном кружащемся облаке.

Мэгги ни за что бы не навредила Лаки.

Дома оставался только Чип, и он утверждает, что кот был жив. Дома не было никого, кроме Харпера!

Это уже слишком.

Из горла вырвался протяжный крик. Я оторвалась от столика, пронеслась мимо остолбеневшего от шока Чипа и с криками бросилась прочь из дома.

— Я больше не могу здесь оставаться! Не могу!

Со второго этажа донесся смех Брэндона. Интересно, он смеется над сюжетом мультфильма или надо мной?

— Я больше не могу здесь оставаться!

Смех все еще звенел в ушах, а я уже вылетела из дома, на ходу перепрыгивая через ступеньки, и чуть не сшибла одного из озеленителей, подрезавшего деревья. Парень закричал от удивления и выронил большие садовые ножницы.

— Простите!

Другие рабочие тоже подняли головы и уставились на меня. Я бежала по выложенной плиткой дорожке, грудь неистово вздымалась, по щекам текли слезы.

Прочь отсюда!

Куда я бегу?

Что я делаю?

Разве в таком состоянии возможно мыслить?

Я просто бежала прочь. Кто-то решил разрушить мою жизнь. Кто-то ненавидел меня. Так сильно, что хотел убить.

Другого выбора не было — только бежать.

Я выскочила на подъездную дорожку. По небу плыли два красно-синих воздушных змея. На пляже кто-то веселился, пуская змеев по сильному океанскому ветру.

«Вот бы стать одним из этих змеев», — подумала я. Хотелось быть свободной и плыть по высокому небу. Я бы обрезала веревки и улетела прочь… Прочь от этого тяжелого тумана… Прямо к солнцу.

Нужно бежать.

У внедорожника я внезапно остановилась и в немом изумлении уставилась на бампер.

Внедорожник Чипа, черный «шевроле-блейзер». В нескольких местах бампер поцарапан, а слева — глубокая выбоина.

На лобовом стекле с левой стороны — трещина. Я провела пальцами по вмятине на бампере — на коже остались хлопья красной краски.

Красная краска? «Фольксваген-пассат» Джексона. Ведь «шевроле» Чипа черный…

Сегодня дома не было никого, кроме Чипа… У него черный внедорожник со вмятинами.

Подняв глаза, я как раз успела заметить, что Харпер вышел на террасу.

На последней ступеньке он остановился.

— Элли! Можно с тобой поговорить?

35

Теперь я здорово обращаюсь с ножом.

Кто бы подумал, что это так легко. Наверное, настоящей ненависти все по плену.

Бедный кот! Бедная Элли!

Такой милый старый кот! С ним почти не пришлось возиться. Конечно, он брыкался и шипел, когда его схватили за горло. Наверное, привык к хорошему обращению и доверял людям.

Безмозглое создание. Кто же доверяет людям? Одни дураки!

Что ж, когда-то давно мне тоже была знакома вера в людей. Очень давно. Люди чувствовали мое доверие, использовали его — а потом появилась Элли. Именно она навсегда убила мою веру в людей.

Хотя сегодня мне жаль Элли. Увидеть, что дорогое тебе существо убито таким зверским способом! Любимый член семьи. Часть детства. Часть юности отрезана навсегда.

А где моя юность, Элли? Где она?

Наверное, именно годы, проведенные на ферме, закалили меня, научили спокойнее относиться к животным.

Животные — это всего лишь животные. Именно этому учишься на ферме. Папа всегда убивал моих питомцев. Даже Билли, маленького козленка, моего любимца.

Ну, котик мертв. Его голова прекрасно украсила бы стол. Вот только его глаза… Они смотрели с таким укором.

В одном детективе рассказывается, что лицо убийцы навсегда запечатлевается в глазах жертвы. Детективы взглянули в глаза убитого и увидели преступника — ясно, как на фотографии.

Глаза кота проверены. Я не отличаюсь суеверием, просто стараюсь проверять все. Его глаза мертвы, как и тело, которое аккуратно закопано под рододендронами.

Интересно, а Элли — суеверна?

Дошло ли до нее, что следующей будет она?

Вот я вижу, как она выбегает из дома, орет во всю глотку, размазывает сопли по посеревшему личику. Думаю, скоро она все поймет.

Ей захочется уехать, оставаться слишком страшно.

Ну уж нет, Элли.

Я жду этого слишком долго!

Слышала выражение «Пришла беда, отворяй ворота?».

Вдумайся в его смысл.

Отворяй ворота, Элли.

Больше никаких танцев, шуток и веселья!

Все очень серьезно!

36

Сумка висела на плече. Не обращая внимания на крики Чипа, я нащупала ключи и побежала к «таурусу».

Бросится ли он догонять?

Дойдя до обочины, я открыла дверцу. Я повернулась к дому и увидела Чипа, отчаянно жестикулировавшего и кричавшего, чтобы я вернулась. Озеленители перестали работать. Побросав инструменты, они молча наблюдали за развитием драмы.

— Куда ты, Элли? — кричал Чип. — Нужно вызвать полицию.

Это последнее, что я услышала перед тем, как захлопнула дверцу и понеслась прочь.

Куда я ехала?

Прочь отсюда. Это — единственное, что я понимала.

Вообще-то я думала и о другом. В голове вертелся Чип и его помятый внедорожник с хлопьями красной краски.

Когда убили Лаки, дома не оставалось никого, кроме него.

Чип!

Но почему?

Я пыталась найти причину, по которой Чип меня бы ненавидел. Может, он просто ненормальный? А Эбби знает? Стала бы она жить с сумасшедшим?

Снова начав всхлипывать, я сильнее нажала на педаль газа и пролетела мимо Флайинг-Пойнт, высоких изгородей, зеленых деревьев, кирпичных и деревянных домов.

Навстречу мне несся зеленый фургон, я успела свернуть лишь в последнюю минуту, и только тогда до меня дошло, что я еду по середине дороги.

Водитель фургона просигналил мне. Повертел пальцем у виска и быстро уехал прочь. Подкатив к обочине, я остановилась и пару минут сидела, словно оглушенная.

Внезапно я перестала плакать. Взяла и перестала. Может быть, до меня дошло, что я чуть не врезалась в фургон. А возможно, просто наступает момент, когда грусть превращается в злость.

Наверное, именно это и произошло со мной. Я уже давно выплакала все глаза. Кто-то хотел, чтобы я плакала, кто-то хотел разрушить мою жизнь.

Теперь я чувствовала только злость. Злость на того, кто возомнил, что имеет право распоряжаться моей жизнью.

Заболела челюсть — наверное, оттого, что я от злости скрипела зубами. Руки затекли, а костяшки пальцев побелели, потому что я сидела, крепко вцепившись в руль.

• Предыдущая
• 34/45
• Следующая