Миндаль для Белки (СИ) - Ручей Наталья - Страница 40

• Предыдущая
• 40/49
• Следующая

Он говорил негромко, и даже не говорил – шипел ненавистью, но любопытным было прекрасно слышно каждое слово, и ропот снова прошелся по залу:

– … на коленях ее умолял…

– … его можно понять, она же дурнушка…

– … скандал! Старая дева и такое вытворяет!

Граф насмешливо усмехнулся. Она проиграла, общество с готовностью втопчет ее репутацию в грязь, и даже пожилой сосед не возьмет ее в жены. Она будет сидеть в своей келье, грызть проклятые орешки и думать о нем!

– А она хороша в гневе, – послышался голос одного из свидетелей. Сейвудж с недовольством наблюдал за приближением Стерлинга, Гейдж – с недоумением, графиня – с большим подозрением, учитывая довольный взгляд молодого человека.

– Леди Сейвудж… – Стерлинг поклонился. – Мисс Карлейн…

Граф ушам своим не поверил, когда Стерлинг, несмотря на разыгравшийся скандал и поникшую репутацию мисс Карлейн, мягко добавил:

– Буду счастлив, если оставите за мной первый танец.

Граф был уверен, что сейчас его невеста сделает вид, что и пришла вовсе не за ним, а потанцевать со Стерлингом. Он подарил ей ядовитый взгляд, отгородился безразличием – к маскам так привыкаешь, что они врастают в кожу, – и отвернулся в поисках партии на танец для себя.

– Позволите? – услышал.

Обернулся. Мисс Карлейн просила о танце… его? Он рассмеялся и указал ей небрежным жестом на дверь.

– Если вас не устраивает Стерлинг, вряд ли найдется еще один желающий танцевать с вами!

Мисс Карлейн вздрогнула, он даже подумал – удастся ли остаться равнодушным, когда она упадет к ногам, заглянула в душу – и как только нашла? – и, не замечая смеха и гомона окружающих, спросила:

– Я уйду, но перед этим… Прощальная речь главной героини, не против? – Сейвудж пожал плечами, и Гейдж продолжила. – Я благодарна вам за откровенность, и как обещала…

Она отдала кольцо пра-пра-пра.

– Я искренне желаю, чтобы когда актеры уйдут со сцены и опустится занавес, вы не пожалели, что пьеса закончилась именно так. Прощайте, ваша светлость.

Гейдж присела в реверансе, поднялась, глядя графу в глаза, направилась к выходу. Одна из женщин наступила ей на платье, как будто случайно, и Гейдж неуклюже упала.

– Тейн! – умоляла леди Сейвудж. Но он сдержался. И даже когда Гейдж поднялась, сама, никто не подал руки отверженной, обернулась и в дверях сказала, обращаясь к нему:

– Пьеса, в которую я играла – жизнь.

Он не бросился к ней. Несмотря на то, что хотел, несмотря на то, что поверил: она, действительно, любит его. Или правильней говорить: любила?

Несмотря на то, что он сам, только что, разорвал свое сердце в клочья.

– Дорогая, вы готовы?

Гейдж прислушалась к себе. Страха не было, в суете, она даже успела забыть, что это такое. Когда ей было страшно последний раз? Целую жизнь назад, в доме Алистера, но кошмары развеялись, оставив легкую дымку воспоминаний и кусочек вечного льда в подарок.

Больно по-прежнему было, но с этим можно жить, веселиться или казаться веселой, можно даже строить планы на будущее.

– Вы сделаете выгодную партию, о которой заговорит весь высший свет, – уверяла графиня, – или я не леди Сейвудж.

Она представила Гейдж как свою протеже, и никто не выразил недовольства или презрения открыто. Да, шептались, но о ком не говорят – тот мертв. Впрочем, некоторых сплетни преследуют и после смерти. К примеру, Хэнскрафт, с которым Гейдж встретилась вчера на балу у маркиза Торнтона, не был рад свалившемуся титулу и состоянию в связи с кончиной дядюшки.

– Титул виконта меня устраивал, денег хватало, тишина и покой – что могло быть лучше? А сейчас склоки, шепот за спиной, лицемерные улыбки в глаза. Ставят в укор сходство с дядюшкой, считают, что я его сын, – поделился Хэнскрафт. – Как будто дядя – это не родственник и нельзя быть похожим на него просто так, без прелюбодеяний.

– Ваша светлость, – Гейдж по-дружески сжала его ладонь, – это не самые страшные слухи. Если хотите, сравним их с теми, что говорят обо мне.

Хэнскрафт оценил попытку поднять ему настроение. О мисс Карлейн, преследовавшей лорда Сейвуджа, не говорил только немой, правда, благодаря поддержке леди Сейвудж и ее влиятельных друзей, история подавалась в розовом цвете, весьма благоприятном для обеих сторон.

– Да, – говорили сплетники, еще недавно смеявшиеся над глупостью девушки, – умоляла его вернуться на глазах у десятка свидетелей.

И не желая впасть в немилость, снисходительно добавляли:

– Настоящие чувства – редкость в наше время.

Мисс Карлейн не стала изгоем, более того, ввела моду на любовь в этом сезоне. Джентльмены, присматриваясь к дебютанткам, пытались определить, какая из юных нимф рискнула бы поставить ради них репутацию и гордость на кон?

Нельзя было списывать со счетов поддержку не только Хэнскрафта, новоиспеченного графа Линстайка, но и виконта Стерлинга, приехавшего в Лондон вслед (опять же по слухам) за мисс Карлейн. Они так ожесточенно пресекали вспышки раздражения у некоторых снобов, что были записаны в поклонники скандальной мисс.

– Советую вам заткнуться и присмотреться к своей супруге, – сказал как-то Хэнскрафт в ответ на злую реплику лорда Броуди, – если раньше она была просто холодна, то сейчас розовеет как девица, стоит оказаться рядом вашему племяннику.

Он бросил карты на стол и демонстративно покинул элитный мужской клуб.

– И как оно, ежедневно ожидать порцию яда в суп? – парировал Стерлинг обсуждение Гейдж лордом Крантом. – Любой мужчина мечтает о пылкой женщине, но иногда получает клочок желчи после свадьбы и сам ею пропитывается. Дурной запах, не чувствуете?

Стерлинг немедля покинул общество говорливого барона. В принципе, за свои колкие замечания и он, и Хэнскрафт могли быть убиты на дуэли, если бы их не отменили более двух веков назад и если бы их противники сами не боялись быть убитыми.

Оказываясь на одном балу с Гейдж, он и Хэнскрафт первыми вносили свои имена в ее карточку. Гейдж приписывала их опеку стараниям Артура, но он уверял обратное:

– Я зарекся играть в купидона.

И убедительно уверял, без лукавых искорок в глазах, выдававших его ранее. Обязанности купидона взяла на себя леди Сейвудж. Она уехала из МартинХолл вместе с Гейдж и Артуром, в ту же ночь, когда разразился скандал.

– Чем раньше мы окажемся в Лондоне, – сказала она, – тем меньшие корни пустят сплетни.

– Мне уже все равно, – отмахнулась Гейдж.

– А вашим детям? – строго спросила графиня. – Вашим нарожденным детям, как думаете, все равно?

– Возможно, барон…

– У вас будет муж, – нетерпеливо оборвала графиня, – которого вы сами выберете. Не говорите мне о Тейне, теперь не только я знаю, что вы выбрали его, но… Так сложилось. Я очень его люблю, он мой единственный сын, но я слишком зла, чтобы говорить о нем спокойно сейчас. Поездка в Лондон пойдет на пользу не только вам – мне нужно развеяться и все такое, и ваш брат пока не планирует возвращаться в ДримКарлейн.

Модистки, умопомрачительно дорогие и красивые наряды, балы у знати – Гейдж не имела этого даже в свой дебютный сезон, и, казалось, жизнь решила вернуть утраченные жемчужинки, нанизывая их на нить радости. Она научится казаться сильной и равнодушной, особенно, если сегодняшний утомительный вечер когда-нибудь закончится.

– Дорогая, вы готовы? – повторила леди Сейвудж, и не дожидаясь ответа, зашла в комнату.

Гейдж выдержала цепкий взгляд графини, приветливо улыбнулась.

– Идем искать вам мужа, а в глазах у вас все еще мой сын! – подвела итог осмотра леди Сейвудж. – Нет, нет, вы должны показать, что несмотря на глубокое чувство, посетившее вас, вы открыты для новых отношений.

– Как показать?

Леди Сейвудж ударила веером по задорно торчащему перу своей шляпки, обошла Гейдж, остановилась напротив, прищурилась, размышляя.

– Одного декольте мало, – сказала она, – это должны быть во взгляде, в поведении, в улыбке, в походке, в жестах. Вот что вы ответили мистеру Крассу, когда он пригласил вас сегодня в оперу?

• Предыдущая
• 40/49
• Следующая