Неподвижно летящая стрела - Бош Диана Борисовна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/51
• Следующая

Теперь ей казалось, что и море, и пляж, и небо над ними не имеют права на существование. Они должны были остаться в прошлой жизни, где ее ребенок, ее мальчик, ее Макарушка, был все еще рядом с ней. Когда все еще было хорошо.

Когда Марк, адвокат Макара, предложил встретиться и поговорить, Альбина сама назвала это место. Ей показалось, здесь будет легче разговаривать, чем дома в четырех стенах. Но она ошибалась.

— Альбина Витальевна?

Марк подошел так тихо, что она не заметила его.

— Вы напугали меня, Марк Сергеевич.

— Извините. Как вы себя чувствуете, удобно вам сейчас со мной говорить?

— Да.

Альбина сказала это коротко, отрывисто и тут же отвернулась к морю. Она следила за барашками волн с таким пристальным вниманием, словно это от их бега, а не от того, что скажет сейчас адвокат, зависела судьба Макара.

— Полтора года назад ваш сын лежал в больнице. Что с ним тогда случилось?

Альбина резко выпрямилась.

— Откуда вы узнали? От него?

— Да. Макар пристрастился к наркотикам, когда лечился от полученных травм?

— И да, и нет. У него был двойной перелом бедра, множественные повреждения груди и живота… Еле спасли. Боли были такие, что приходилось сильнодействующие лекарства колоть. Лежал Макар в больнице долго, понадобилось несколько операций. Я пропустила первый сигнал. Впрочем, нет, заметила, но не сразу поняла, в чем дело. Пришла как-то раз к Макару, а он такой весь благодушный, веселый, глазки блестят. И смеется все время, как пьяный.

— И что вы сделали?

— Да ничего. Глупая была. Решила, что это у него такое состояние от лекарств и еще оттого, что ему полегчало. Решила, на поправку пошел, оттого и эйфория.

— Как часто после того случая это повторялось?

— Да в больнице почти все время видела его таким. А вот когда он уже выписался, у меня закрались подозрения. Начала Макара расспрашивать. Он, конечно, сначала ничего говорить не хотел. Но я ж настырная. Пока он был на занятиях, обыскала всю квартиру и нашла таблетки. В ужас, конечно, пришла. А когда Макар вернулся, сразу его в охапку и к знакомому врачу.

— Слава богу, что быстро спохватились.

— Да, я не устаю это повторять. Но похлопотать много пришлось. И к психологам его водили, и даже к одной шаманке в горный аул возили. Мы с мужем на все были готовы, только бы вылечить его. Вытащили общими усилиями.

Альбина приложила кончики пальцев к болезненно сухим глазам и потерла их.

— Что с вами, вам плохо?

— Глаза болят. Наверное, я слишком много плачу. Извините, отвлекусь на секунду от разговора, — она достала из кармана лекарство и закапала его в глаза. Потом приложила к ресницам платок, убирая излишки влаги.

— Михаил Старченко вместе с Макаром куролесил? — спросил Марк, когда понял, что Альбина готова его слушать.

Она убрала капли обратно в карман и нервным движением обхватила себя руками.

— Вам и это известно, значит… Да, вместе. Хотя все и непонятно очень. Это именно Михаил принес в больницу первую дозу — моему Макару лекарство негде было взять: он на вытяжке лежал. А Лариса упорно старалась обвинить во всем моего сына. Вот скажите, почему тогда Макар уже давно в рот подобной гадости не берет, а ее Михаил то и дело срывался? Ладно, это я не в ту сторону сейчас понеслась.

— Почему же, очень даже интересно. Продолжайте.

— Знаете, Марк, сколько раз я объясняла Ларисе, что Макар в ее беде не виноват. Она же ни в какую! Уперлась, и все. К разуму не достучишься. Вот как так можно себя вести?! Мне совесть не позволила бы ее сына обвинить во всех смертных грехах, а она моего — запросто.

— Как последнее время чувствовал себя Макар?

— Давно уже все нормально. У него не было тяжелой зависимости, так что мы обошлись «малой кровью». Михаил же, по доходившим до меня слухам, так и продолжал периодически употреблять.

— У меня последний вопрос. Скажите, Альбина Витальевна, какие отношения были у Макара с Николаем Фокиным?

— Да нормальные отношения, — Альбина вздохнула.

— Фокин показания против вашего сына дает, именно на них строится обвинение.

Она покачала головой и опустила глаза.

— Я не знаю, зачем он это делает… И еще вот что я хотела рассказать… В октябре, перед тем как мы познакомились с вашей женой Диной, ко мне приезжал мой хороший знакомый. Он работает егерем в лесничестве. Он видел труп, который был опознан как тело Миши Старченко. Так вот, Валентин Яковлевич уверен, что он уже видел этот труп со следами таких же травм и гнилостных изменений за три месяца до этого.

— Дежа вю?

Альбина пожала печами.

— Я склонна ему верить.

— Скажите, как мне его найти, я поговорю с ним. Диктуйте фамилию и адрес.

— Караваев Валентин Яковлевич. Он егерь адлерского лесничества, живет на территории форелевого хозяйства.

Марк отложил копии отпечатанных на принтере листов дела в сторону и задумался. Итак, что же получается? Второго октября трое парней зачем-то решили прокатиться к форелевому хозяйству на реке Мзымте. Они ехали отдыхать, и им было весело. Но вернулись оттуда только двое, а третьего больше никто не видел.

Мать подает заявление об исчезновении сына в тот же день, не дождавшись вечера. Ну, хорошо, бывает. Сердце материнское почувствовало беду, и она поторопилась объявить сына в розыск. Труп же нашли только через восемь дней. Причем он лежал на противоположном берегу от того места, где парень предположительно упал со скалы и разбился. Никакого объяснения этому факту в деле не оказалось. Мать и отец, казалось бы, должны до последнего сомневаться, что найдено тело именно их сына. Не зря же говорят, что надежда умирает последней. Но нет. Родители опознают труп только по одежде и отказываются от генетической экспертизы. Трудно представить себе более абсурдную ситуацию: лицо разбито, посмертные изменения деформировали тело. Но родные ни в чем не сомневаются, им все ясно. Что это? Откуда такая уверенность в том, что неопознанный труп — это именно их покойный сын? Иные в истерике бьются, требуют дополнительных экспертиз и продолжения поисков, не верят, что найденное мертвое тело и есть их близкий человек. А тут — никаких сомнений, сразу признали.

Марк поднял глаза на картину «Иван Грозный и сын его Иван», которую они с Диной так и не сняли, и встал. Заложив руки за спину, он несколько минут изучал обезумевшее от горя лицо отца, потом взял телефон и набрал номер:

— Альбина, вы не в курсе, какие взаимоотношения были в семье Михаила последнее время?

— Нормальные вроде бы. Но мы же после истории с таблетками практически не общались с семьей Старченко. Так что я не могу с уверенностью об этом говорить.

— А до этого бывали у них в семье серьезные ссоры?

— Да как у всех. Иногда случались, но не так, чтоб очень сильные. Посуду никто вроде не бил… Да вы лучше их соседей обо всем расспросите, уж они точнее расскажут.

— Это пренепременнейше. Хотелось услышать именно ваше мнение.

Марк открыл папку на компьютере, куда скинул снимки с листов дела Макара Зеленского, и опять углубился в чтение. Дойдя до опроса Иннокентия Ракина, он споткнулся о слово «пэйн». Михаила Старченко все его друзья называли странным прозвищем Пэйн.

• Предыдущая
• 37/51
• Следующая