Кровавый план египтянина - Бабкин Борис Николаевич - Страница 19
- Предыдущая
- 19/79
- Следующая
Двое по пояс голых мужчин в масках тащили за руки кричавшего молодого мужчину со связанными ногами. Подтащив его к врытым в землю столбикам с цепями, растянули его руки и сунули в оковы. Человек хрипло выл. К нему подошел мужчина в маске. Подняв руки, что-то прокричал. Потом провел ладонями по лицу и медленно опустил их к поясу. Выхватил два искривленных ножа и крест-накрест полоснул привязанного по голому животу. Мужчина, словно подавившись отчаянным криком, замолчал. Убийца ударил свою жертву ножом по глазам, потом распорол ему горло. Брызнул фонтанчик крови. Подняв руки, убийца подставил под кровавую струю оголенную грудь и, выкрикнув «Аллах акбар!», одновременно всадил лезвия кривых ножей в шею жертвы. Потом с торжествующим криком приподнял голову убитого.
– Ловко, – одобрительно заметил Абу. – Ножами очень трудно отделить голову от тела. Ловко!
Двое в масках вывели длинноволосого молодого, отчаянно кричавшего мужчину и поставили у сложенной из камня стены. Привязав его руки к тонким цепям, отошли. Метрах в десяти перед ним встал мужчина в маске. Привязанный начал, крича, метаться, насколько позволяли цепи. Человек в маске стоял неподвижно. Затем, вскинув руки, медленно поклонился и, выхватив из укрепленных на икрах ножен два ножа, бросил их в человека. Сверкнув на солнце, лезвия вошли в правое и левое плечи жертвы. Пробив плечи, острия ножей, воткнулись в стену и пригвоздили человека.
– И что из этого? – непонимающе спросил Абу.
– Он его обездвижил, и тот от боли потерял сознание. Можно брать, – проговорил Шарафутдин.
– Это киношные трюки, – усмехнулся Абу. – Хотя, может, и такое пригодится кому-то. Но не мне. Я бы хотел видеть подготовку смертников.
– Я узнаю, – вздохнул Фридрих, – можно ли видеть все уровни подготовки.
– Все? – переспросил Абу.
– Их несколько, – ответил немец. – Но я не могу говорить об этом. Да я и сам толком не знаю…
– Поговори с кем считаешь нужным, – сказал Абу, – и постарайся убедить, что я не выдам секрет подготовки смертников.
– Конечно, – торопливо согласился немец. – Я все объясню. Но вам нужны будут…
– Посмотрю и решу, – перебил его Абу. Взглянул на игравшего желваками Шарафутдина. Усмехнулся. – Все думаешь о счетах Басаева?
– Не я один, – ответил тот.
– Да, – раздраженно проговорил Басаев, – значит, я нищий! Сколько денег проходило через Штаты, и все было хорошо. Никто ничего не видел, и было все равно, кому и куда идут деньги. А стоило России помочь ЦРУ взять продавца ПЗРК «Игла», все – и Басаев террорист, и Удугова тоже в этот список внесли. Обложили! – скрипнул зубами Шамиль.
– Халилова гоняют по Ингушетии, – сказал вошедший в схрон лысый араб. – Он потерял нескольких человек и пытается пробиться в Ичкерию. В Моздоке арестованы трое участвовавших в подготовке акции против госпиталя. Гяуры смогли найти номерные знаки машины и вышли…
– Знаю, – кивнул Басаев. – Сейчас и разведка не нужна, – усмехнулся он, – смотри новости центрального телевидения. Например, мы и не думали о том, что на слухи, пущенные нашими сторонниками о якобы готовящейся акции, приуроченной к шестому августа, когда в девяносто шестом Масхадов вошел в Грозный, чеченскую милицию, ОМОН и оставленные в Ичкерии войска перевели на казарменное положение. И уж совсем смешно было слушать о введении усиленного режима работы милиции Москвы. Гяуры никак не научатся не быть смелыми. Во всеуслышание заявляют о том, что чеченские бандформирования уже ни на что не годны. Активных боевиков, в основном арабов и тех из чеченцев, кому терять уже нечего, осталось тысячи полторы, и в то же время повышены меры безопасности в самой Ичкерии и даже в Москве. Этими заявлениями они предупреждают нас и пугают население. Велико искушение что-то придумать и провести акцию. Но нет исполнителей. Те, кого имеем сейчас, не совсем готовы, да и использовать их лучше на выборах президента Ичкерии. Гяуры не думают о том, что подрастает смена Басаеву, Масхадову и настоящему первому президенту Ичкерии Дудаеву. У них была возможность покончить со мной, когда меня оперировали в Ханкале. Волк, попадая в капкан, отгрызает себе лапу и уходит. Не зря на знамени свободной Ичкерии волк. Конечно, сейчас многие из наших людей после сообщения о том, что заморожены мои счета в банках США, престанут видеть во мне просто воина Аллаха. Хотя, с другой стороны, я, имея деньги, не покинул Ичкерию, а остался и продолжаю борьбу. Конечно, сейчас становится все труднее, нас поддерживают все меньше и меньше жителей, даже в горных районах, да и они в основном из страха. Другие из-за денег, третьи – потому, что сами боятся федералов. Но, слава Аллаху, такие люди есть. Без их помощи нам было бы гораздо труднее. Очень хорошо, что мы приготовили заранее схроны с оружием, с продовольствием и прочее. На помощь из-за границы сейчас рассчитывать все труднее. Гяуры укрепляют границу, и грузины сейчас чувствительно мешают нам. Деньги мы так и не получили. Жду еще два дня, а потом отдам приказ о ликвидации Тамары и ее людей.
– Шамиль, – войдя, проговорил Сулейман, – среди боевиков все больше недовольных использованием женщин как смертниц. Они, – он посмотрел на араба, – считают, что женщины должны продлевать род воинов, а не взрывать себя…
– Опозоренная чеченка не может жить, – спокойно ответил Басаев. – Мы же никого не принуждаем к этому. Женщины мстят за своих мужей, родственников, а некоторые за себя. Это надо объяснить воинам. Зря вы убили Мурада. Надо было отпустить и его, и ее, а уж потом убить. Сыграть под федералов. Раньше ты так и делал, а сейчас…
– У Мурада много родственников, – горячо заговорил Сулейман, – поэтому я и поторопился убить его. И правильно сделал. Сейчас многие считают его предателем. Конечно, если люди узнают о группе Кабана, – усмехнулся он, – тогда…
– Этого не должно быть! – отрезал Басаев. – Как Масхадов отнесся к известию о признании США меня террористом и внесении моего имени в черный список ООН?
– Черный список ООН? – переспросил Сулейман. – Как это понять?
– Страны – члены ООН не должны пускать меня на свою территорию. И граждане этих стран не должны оказывать мне никакой помощи. Разумеется, в случае моего появления в той или иной стране немедленно задержать и передать России или США. Скорее всего меня, если возьмут где-то не в России, отдадут Штатам. Они заявили миру о том, что я связан с «Аль-Каидой» и являюсь опасным врагом США. Одиннадцатое сентября до сих пор отдается эхом для нас. Раньше за нас даже пытались заступиться, – Басаев криво улыбнулся, – а теперь – всё. США против, а значит, и мир увидел в Басаеве международного террориста.
– Я не раз заявлял, – раздраженно проговорил Масхадов, – что деньги поступают к нам не полностью. Часть из них оседает в банках западных стран. Значит, Басаев хотел уехать из Ичкерии?.. Почему никто не знал о его личных счетах?
– Да ладно, Аслан, – усмехнулся сидевший с трубкой в зубах крепкий чеченец, – неужели ты думаешь, никто не знает, что и у тебя и…
– Перестань, Ваха, – недовольно перебил его Масхадов. – Я избранный народом Ичкерии президент. Шамиль заявлял, что он заставил федералов уйти из Ичкерии. И тем не менее народ избрал президентом меня.
– Аслан, – Ваха выдохнул дым, – сейчас мы все загнанные звери. Что касается Шамиля, то его объявили опасным террористом и внесли в черный список ООН. Заметь, не тебя, который заявлял о джихаде, когда захватили «Норд-Ост». И именно тебе было предложено участвовать в выборах, – насмешливо напомнил он. – Сегодня ты президент только на словах. Об этом, наверное, и помнишь только ты. Сейчас главное для всех – выжить. И чтобы не было между нами трений. Я знаю, да и ты, и все остальные, что чеченцы недовольны привилегиями арабов. Сейчас с нами остались только те, кто понимает, что прощения им не будет. Ни от федералов, ни от простых чеченцев, для которых еще осталось такое понятие, как кровная месть. Ведь большинство сотрудников чеченской милиции и чеченского ОМОНа как раз и состоит из тех, кто хочет отомстить нам за убитых родственников. Во времена нашей свободы и независимости сколько мы убили чеченцев? Никто не считал. Федералы поступают в отличие от нас мудро: если все эти годы ты был боевиком, но не совершал терактов и похищений, а просто воевал, тебя амнистируют. И мы потеряли многих боевиков. Среди них немало хороших воинов. Сейчас они пополнили ряды чеченской милиции. Конечно, нам удалось с помощью амнистии внедрить туда наших людей. Но их единицы. И даже из этих единиц уже трое отказались помогать нам. А удары по городам и поселкам Ичкерии? Ничего, кроме ненависти к нам чеченцев, у которых от этих акций пострадали родственники, мы не имеем. А акции в Ингушетии, в Северной Осетии? – Ваха затянулся. – Мы просто разжигаем ненависть к себе…
- Предыдущая
- 19/79
- Следующая
