Флорентийский монстр - Престон Дуглас - Страница 4

• Предыдущая
• 4/67
• Следующая

— Сейчас же отправляйся туда! — велел редактор. — Мы пришлем фотографа.

Специ вышел из главного управления и рванул по пустынным средневековым улочкам к флорентийским холмам. В час дня по воскресеньям все горожане после церкви расходились по домам и готовились приняться за самую священную еженедельную трапезу — в стране, где семейные трапезы вообще причислены к священнодействиям. Виа дель Арриго круто карабкалась на холм через виноградники, рощи кипарисов и старых олив. Сверху, от крутой лесистой вершины холма Валикайя, открывалась широкая панорама на Флоренцию и дальше, до величественных Апеннин.

Специ высмотрел машину офицера местных карабинеров и поставил свою рядом. Все было тихо, Чиммино со своей командой еще не подоспел, не было и медэкспертов, и вообще никого. Офицер карабинеров, охранявший место преступления, хорошо знал Специ и не остановил репортера, когда тот, кивнув, прошел мимо. Он направился по узкой тропинке через оливковую рощу к одинокому кипарису. Там, за деревом, он увидел место преступления, еще не огороженное и не закрытое для посторонних.

Это зрелище, рассказывал мне Специ, навсегда запечатлелось у него в памяти. Тосканская земля под кобальтово-синим небом. Средневековый замок среди кипарисов на соседнем пригорке. Вдали, в золотистой дымке первых летних дней, терракотовая громада Дуомо над Флоренцией — каменное воплощение Ренессанса. Паренек как будто уснул за рулем, припав головой к боковому окошку: глаза закрыты, лицо спокойно и безмятежно. Только маленькое черное пятнышко на виске, прямо напротив дыры в стекле, по которому разбежалась паутина трещин, говорило о преступлении.

На земле, в траве, валялась соломенная сумочка, открытая и вывернутая, словно кто-то обшарил ее и отшвырнул прочь.

Он услышал шорох шагов по траве. Сзади к нему подошел офицер карабинеров.

— Женщина? — спросил его Специ.

Тот кивком указал за машину. Тело девушки лежало чуть поодаль, под невысоким откосом, среди полевых цветов. Она тоже была убита выстрелом и лежала на спине. На ней не было никакой одежды, только золотая цепочка на шее, запавшая между приоткрытых губ. Голубые глаза остались открытыми и как будто бы удивленно смотрели вверх, прямо на Специ. Все было неестественно спокойно, неподвижно, никаких признаков борьбы или смятения, словно на музейной диораме. И только одно внушало ужас: половых органов под лобком жертвы просто не было.

Специ отвернулся и наткнулся на стоявшего позади полицейского. Тот, как видно, прочел вопрос в его взгляде.

— За ночь зверье подходило… а остальное доделало жаркое солнце.

Специ нашарил в кармане пачку «Голуаз» и закурил в тени кипариса. Он курил молча, стоя на равном расстоянии от двух убитых, мысленно реконструируя преступление. Пару, очевидно, застали, когда они занимались любовью в машине, возможно, они приехали сюда после танцевального вечера в модном среди местной молодежи клубе «Диско Анастасия». (Впоследствии полиция подтвердила, что так и было.) Ночь новолуния, убийца мог подкрасться в темноте, возможно, он некоторое время наблюдал, как они занимаются любовью, а потом нанес удар в момент, когда они были наиболее беззащитны. Безопасное преступление — преступление труса — застрелить в упор двоих, запертых в тесной машине, когда они совершенно не замечают ничего вокруг.

Первый выстрел был в него, сквозь окно машины, и он, наверно, так и не узнал, что случилось. Ей пришлось хуже: она, должно быть, успела понять. Убив ее, убийца выволок ее из машины — Специ видел след на траве — и оставил у откоса. На удивление открытое место. Прямо у тропы, тянувшейся вдоль дороги, на самом видном месте.

Здесь размышления Специ были прерваны появлением главного инспектора Сандро Федерико и прокурора Адольфо Иццо с командой судмедэкспертов. Федерико, типичный римлянин, небрежен и воспринимает все с беспечной насмешкой. А Иццо, только недавно назначенный на свой пост, прибыл на место взведенный как пружина. Выскочив из машины, он сердито набросился на Специ:

— Что вы здесь делаете, синьор?

— Работаю.

— Вы должны немедленно покинуть это место. Вам нельзя здесь оставаться.

— Хорошо, хорошо…

Специ уже видел все, что хотел. Он убрал карандаш и блокнот, дошел до своей машины и поехал обратно в полицейское управление. В коридоре перед кабинетом Чиммино он столкнулся со старым знакомым, сержантом полиции, с которым они время от времени обменивались небольшими услугами. Сержант вытащил из кармана фотографию и сунул ему:

— Нужна?

Это была прижизненная фотография двух погибших — они сидели, обнявшись, на каменной стене.

Специ взял снимок.

— Верну сегодня же, как только мы сделаем копию.

Чиммино назвал Специ имена убитых: Кармела де Нуччо, двадцати одного года, работала в доме мод «Гуччи» во Флоренции; мужчина, Джованни Фогги, тридцать лет, рабочий местной электростанции. Были обручены, собирались пожениться. Полицейский, решивший прогуляться в свой выходной день по сельской местности, нашел их в 10:30. Преступление совершено незадолго до полуночи, имелся и своего рода свидетель. Фермер, живший через дорогу, слышал, как в машине крутили запись «Имеджин» Джона Леннона. Песня внезапно прервалась на полуслове. Он не слышал выстрела, сделанного, по-видимому, из пистолета двадцать второго калибра — если судить по оставшимся на месте преступления гильзам от патронов «винчестер» серии «Н». Чиммино сообщил, что у обоих убитых чистое досье и врагов у них не было, если не считать мужчину, которого оставила Кармела, когда начала встречаться с Джованни.

— Страшное дело, — сказал Специ. — Никогда не видел в наших местах ничего подобного. И потом, если вспомнить, что с ней сделали звери…

— Какие звери? — перебил Чиммино.

— Те, что подходили ночью… Кровавая каша между ног у девушки.

Чиммино уставился на него.

— Ни хрена не звери! Это работа убийцы!

Специ почувствовал, что внутри у него все леденеет.

— Убийца? Что он сделал, ткнул ножом?

Инспектор Чиммино ответил деловым тоном, возможно, стараясь сдержать ужас:

— Нет, не ткнул. Он вырезал ей вагину… и забрал ее.

Специ понял не сразу.

— Забрал вагину… Куда?

Едва задав вопрос, репортер осознал, как глупо он звучит.

— Просто ее там нет. Он забрал ее с собой.

На следующее утро в понедельник в одиннадцать часов Специ приехал в район Кареджи на окраине Флоренции. Было жарко даже в тени, а влажность — как в горячем душе. Он проехал по ухабистой дорожке к большому желтому зданию, неухоженной вилле, превращенной во флигель больничного комплекса. Со стен ее кусками отвалилась штукатурка.

Приемная патологоанатома напоминала пещеру. Почти все место занимал массивный мраморной стол, и на нем — компьютер, укрытый простыней, словно труп. Больше на столе ничего не было. Из стенной ниши за столом сурово взирал на Специ бронзовый бюст бородатого светила в области анатомии.

Мраморная лестница уходила вверх и вниз. Специ стал спускаться.

Лестница вывела в подземный коридор, освещенный гудящими флюоресцентными лампами. Вдоль стен коридора, облицованных плиткой, тянулись два ряда закрытых дверей. Но последняя была открыта, из нее доносился прерывистый визг анатомической пилы. Ручеек черной жидкости полз из-под двери к стоку в коридоре.

Специ вошел.

— Смотрите-ка, кто пришел! — воскликнул Фоско, ассистент медэксперта. Закрыв глаза и простерши руки, он процитировал Данте:

— «Не многие ко мне сюда приходят…»

— Чао, Фоско, — поздоровался Специ. — Это кто? — Он указал подбородком на труп, лежащий на цинковом столе. Дисковая пила как раз вскрыла череп. Тут же на столе, рядом с белым лицом трупа, стояла пустая кофейная чашка и были рассыпаны крошки съеденной булочки.

— Это? Блестящий ученый, почетный профессор Академии делла Круска собственной персоной. Но, как сам видишь, меня сегодня постигло очередное разочарование: я вскрываю его череп и что же нахожу внутри? Где вся его премудрость? Ба, изнутри все точь-в-точь как у шлюхи-албанки, которую я вскрывал вчера. Может, профессор думал, что он лучше нее? Но я их вскрываю и обнаруживаю, что они совершенно равны! И оба кончили одинаково — на моем цинковом столе. Зачем, скажи, он изнемогал, трудясь над множеством томов? Ба! Послушай моего совета, газетчик, ешь, пей и радуйся жизни…

• Предыдущая
• 4/67
• Следующая