Жертва мистификации - Константинов Владимир - Страница 30

• Предыдущая
• 30/77
• Следующая

— Спасибо за совет, — мрачно отозвался тот. — Учту на будущее.

— Вот-вот, обязательно учти. Кстати, зачем я тебя искал. Звонила Валентина и велела передать, что если ты сегодня не заплатишь за телефон, то его у вас обязательно обрежут.

— Вот пусть сама и платит, а мне некогда. Указчица тоже мне нашлась!

— Ты уж сам разбирайся со своими семейными проблемами. Ты хоть помнишь, что у вас с Валентиной сегодня годовщина свадьбы?

— А какое сегодня число? — озадаченно спросил Краснов.

— Девятнадцатое июня, Миша. В этот день, друг мой ситный, ровно шестнадцать лет назад ты поменял свободу на семейное счастье.

— Ой, правда. А у меня совершенно из головы того.

— То, что у тебя с головой не в порядке, я уже давно заметил. Потому советую позвонить Валентине и извиниться.

— Это ещё за что?

— Хотя бы за то, что шестнадцать лет отравлял ей жизнь своим брюзжанием. Это как же надо любить человека, что столько лет терпеть его свинство.

— Да иди ты, — обиделся Михаил Дмитриевич. Однако по его лицу было видно, что настроение его значительно улучшилось. — А что она ещё сказала?

— Пригласила меня сегодня на праздничный ужин. Или ты против?

— Я — за, — разулыбался Краснов.

— Тогда будем считать, что этот вопрос решен положительно. Теперь осталось решить вашу задачку. — Он повернулся к доске. — Надеюсь, вы догадались, что здесь обозначают буквы?

— Догадались, — ответил Истомин. — А что толку?

— Э-э, не скажи! — возразил Иванов. — Это доказывает, что вы не совсем безнадежны и какие-то, пусть простейшие вещи, но можете решить. Или у вас есть на этот счет возражения? Я готов выслушать.

Все рассмеялись. К своеобразию Иванова надо было привыкнуть. Многие, кто его плохо знал, считали его несерьезным. Солидный мужик, генерал, а ведет себя, как пацан какой. Но кому довелось с ним работать, знали, что это не так, а совсем наоборот. Серьезнее и требовательнее человека Колесов ещё не встречал, он умел заставить всех работать на пределе возможностей. Но делал это с присущим ему юмором, а потому работалось с ним легко и интересно. Все, кто его хорошо знал, были буквально влюблены в него и гордились дружбой с ним. И Михаил Дмитриевич, хоть и ворчал и часто обижался на друга, не был исключением. Потому-то они и дружат столько лет. Их дружба напоминала Сергею его дружбу с Димой Беркутовым. Только в смысле юмора, как бы выразился его друг, Краснов был гораздо большим тормозом, чем он, Колесов.

Сергей Иванович обвел всех насмешливым взглядом, констатировал:

— Молчание — знак согласия. Тогда вновь обратимся к нашим «баранам». Рассмотрим первую запись, так как она более полная и является ключом к разгадке всех остальных. Итак, что мы имеем? «Б.К.» — Это может быть с равным успехом, как, к примеру, Борис Кузьмич, так и какой-нибудь Бенедикт Криводановский. Если бы, ваши потерпевшие работали в Гохране, то я бы мог предположить, они отпустили этому сукиному сыну один килограмм золота за 50 тысяч.

— А что означает буква "б"? — спросил Колесов.

— Очень правильный и, главное, свевременный вопрос, Сергей Петрович. Правда, несколько нивный, я бы даже сказал, детский, но по существу правильный. Буква "б", молодой человек, означает, что ваши «клиенты» никакого отношения к Гохрану не имеют. Иначе бы они вместо "б" с точкой, поставили бы "д" с точкой, то-есть — 50 тысяч долларов. «Баксами» доллары называют совершенно некомпетентные люди.

— А ведь точно! — подскочил Истомин, влюбленно глядя на Иванова. — Это же так просто! А что означает второй ряд цифр?

— Спешите, Валерий Спартакович, — снисходительно усмехнулся Сергей Иванович. — Мы с вами ещё не закончили с первым рядом. Итак, мы выяснили, что потерпевшие в Гохране не работали, с золотыми приисками связаны не были, а потому к золоту имели весьма опосредствованное отношение — носили лишь в виде ювелирных украшений или золотых коронок. В таком случае, возникает вопрос: килограмм чего стоит такую прорву денег? Может быть, это редкоземельные металлы или уран? Возможно. Но я все же более склонен думать, что это героин.

— Сережа, ты молоток! — воскликнул Краснов. Кажется, и его проняло.

— Миша, не фонтанируй! Прибереги эмоции на вечер. Я ещё не все сказал. А вот теперь, коллега, — Иванов повернулся к Истомину, — попробую ответить на интересующий вас вопрос: а что же собой представляет второй ряд чисел, относящийся к тому же «Б.К.»? Думаю, нет, даже уверен, что именно здесь «собака зарыта».

— В каком смысле? — спросил Краснов.

— Именно это и явилось причиной убийств потерпевших. Что же означает эта запись: 500 — 25 (15 — К.К.) — 10 т.б.? Она может значить лишь одно — «Б.К.» является мелкооптовиком и получил не килограмм героина, а полтора. Тогда зачем же потерпевшей... Как её фамилия?

— Заикина, — ответил Истомин.

— Зачем Заикиной понадобилась двойная бухгалтерия? Вопрос на засыпку. Кто мне сможет на него ответить?

— Думаю, что Литвиненко и Заикина с каким-то «К.К.» имели свой бизнес, а потому вели отдельную бухгалтерию, — высказал предположение Валерий.

— Надо же! — делано удивился Сергей Иванович и обратился к висевшему на стене портрету Павлова: — А вы знаете, профессор, эта группа больших приматов совсем не безнадежна, она делает заметные успехи. Если прогресс пойдет такими же темпами, то мы с вами останемся без работы.

Мы покатились со смеху. Там, где Иванов, не заскучаешь. Это уж точно. Лишь сам Сергей Иванович был спокойным и невозмутимым. Недоуменно пожал плечами.

— Никак не пойму — над чем вы веселитесь, господа? Разве я сказал что-то смешное? Странное у вас понятие о юморе. Очень странное. Однако, как говорится, ближе к делу. Наш молодой коллега только-что высказал очень интересную и очень, не побоюсь этого слова, великолепную версию — второй ряд цифр может свидетельствовать, что Заикина и кампания втайне от главного босса наладили свой бизнес. Прежде всего нас интересует — кто такой «К.К.»? Он должен быть представителем поставщика, возможно правой или левой рукой главного босса. Предположим, что тот почуял неладное и послал в Новосибирск инспектора с проверкой. Прибыв в наш город, тот обратился к одному из мелкооптовых покупателей и вместе с ним нанесли визит Заикиной. Остальное, я думаю, вы знаете лучше меня. Вот так, или примерно так все и происходило. Вопросы есть?

Все молчали, несколько ошарашенные услышанным. Они лишний раз убедились, что в аналитическом мышлении Иванову нет равных. Его версия была великолепной и единственной, объясняющей произошедшие события.

— Нет, ты, Сережа, все-таки пижон! — после продолжительной паузы сказал Краснов.

— Есть маленько, — усмехнулся Иванов. — Мой тебе совет, Миша, — срочно включай в группу ребят из отдела по борьбе с наркотиками. Они могут знать, кто скрывается под вашими таинственными инициалами.

— Это само-собой, — кивнул Михаил Дмитриевич. — Спасибо тебе, Сережа, за помощь.

— Спасибо — это слишком много. А вот бутылка — будет в самый раз. Засим, позвольте откланяться, господа. Не смею более отрывать вас от важных государственных дел.

После ухода Иванова, Михаил Дмитриевич встал из-за стола, неспеша взад-вперед прошелся по кабинету. Остановился, сказал в задумчивости:

— Кажется, ребятки, мы с вами вышли на один из основных, понимаешь, каналов поступления наркотиков в наш город. — Повернулся к Колесову. — Сергей Петрович, срочно свяжись с парнями из отдела по борьбе с наркотиками.

— Хорошо, Михаил Дмитриевич.

— Все это так, — проговорил Истомин. — Одно меня смущает — отчего убийцы не нашли этой самой записной книжки? Ведь сумочка Заикиной висела на самом видном месте?

— Потому и не нашли, — ответил Краснов.

Истомину казалось, что жизнь окончательно вступила в черную полосу. Неприятности сыпались на голову — только успевай поворачиваться. Вчера схоронил маму. Инфаркт. Ее подкосило известие о старшем сыне, которым она всегда гордилась и ставила Валирию в пример. Вообще то, у него с ней были довольно сложные отношения. Она не нравилась ему своей категоричностью, тем, что постоянно лезла в его жизнь, желая её построить по своему разумению. Он, естественно, был против и часто выпрягался из-под её диктата. И тогда были слезы, истерика, обвинения в черствости и жестокости. Словом, отношения у них были очень даже напряженными, и Валерий предпочитал видеться с ней как можно реже. И вот, потеряв её, вдруг осознал — до какой степени был неправ. Понял, что дороже и ближе человека, чем она, у него не было и теперь уже никогда не будет. «Прости меня, мама!» — сказал он, в последний раз целуя её в холодный лоб. А потом земля поглотила её тело. А внутри Валерия осталась лишь огромная холодная и звенящая пустота. Она все разрасталась и разрасталась. И было чувство вины перед матерью. И отчаяние от того, что уже ничего невозможно ни исправить, ни изменить. Как же, порой, все нелепо получается. Мы замахиваемся на то, чтобы изменить мир, когда не может понять и простить близких нам людей.

• Предыдущая
• 30/77
• Следующая