Вор (Журналист-2) - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 35

• Предыдущая
• 35/92
• Следующая

— Каких слов? — удивился Колбасов.

— Самых обыкновенных, — усмехнулся Юрий Александрович. — Скажите, что я действительно старый вор, неоднократно судимый, особо опасный рецидивист, ну и прочую бодягу, не мне вас учить… А в конце добавите, что на этот раз Барон залетел в тюрьму ну не то чтобы случайно, но, так сказать, не окончательно… Что вина моя не доказана и что, вполне возможно, доказана не будет, потому что много спорных моментов… И что любого другого человека при имевших место обстоятельствах никто задерживать, а уж тем более арестовывать не стал бы… Что меня закрыли с учетом биографии и в связи с отсутствием питерской прописки — следователь при таком раскладе никак не мог меня на подписку о невыезде посадить… И что есть информация о том, что я все-таки завязал и в последний год по крайней мере жизнь веду тихую и добропорядочную. В общем, что-нибудь в этом роде… И вот если вы это скажете, начальник, и если статью в газете напечатают — вот тогда я вам и назову свой отстойничек… Потому что у меня тогда больше гарантий будет, что вы свои обещания насчет воли выполните… Вот так. Как придете ко мне утром с газеткой, в которой статья про меня, так я вам и называю место…

Владимир Николаевич выслушал старика молча, потом удивленно покрутил головой и даже присвистнул.

— А ты, оказывается, комбинатор, дедуля… Вон чего выдумал… Не ожидал…

— Не дурнее других. — Барон упрямо поджал губы и продолжил: — Да, и с любым, с первым попавшимся журналистом я разговаривать не буду…

— Ну, естественно, — ернически развел руки Колбасов. — Ты же у нас особа коронованная… Прикажете из Москвы для интервью с вами товарища Познера высвистать, ваше величество?

— Познер мне без надобности, — буркнул Юрий Александрович. — Он на телевидении работает, а не в газете… А я буду говорить с Андреем Серегиным. Этот наш, питерский…

— Ага, — кивнул Колбасов. — С Серегиным, значит… А почему именно с Серегиным?

— Да просто нравится мне, как парень пишет, — пожал плечами Барон. — Просто, доходчиво… Жаль только, слишком много на веру принимает из того, что ему ваше начальство рассказывает… Но, в принципе, по сравнению с остальными — вполне ничего… По крайней мере, мне кажется, этот Серегин поймет, что я ему хочу рассказать, и не переврет потом в своей газетке… Колбасов задумался и прошелся несколько раз туда-сюда по тесному кабинету. Наконец, как следует обсосав верхнюю губу, он снова повернулся к старику.

— М-да, Михеев, удивил ты меня, не скрою… Я уж думал, что на этой работе совсем удивляться разучился, а вот поди ж ты… Спасибо, дедуля, что хоть не об издании твоих мемуаров в двух томах вопрос ставишь… Слушай, а если этот Серегин сам не захочет с тобой встречаться?

— А чего это ему не хотеть? — удивился Барон. — Я что-то не слыхал, чтоб кто-то из нас, законников, интервью в газеты давал… У нас это не принято…

— Вот и я про такое не слышал, — ввернул Владимир Николаевич и хитро прищурился. — Понятия нарушаешь, а, Саныч?

Юрий Александрович сделал вид, что не обратил на насмешку внимания, и продолжил:

— Стало быть, для понимающего журналиста интервью с таким, как я, это что-то вроде сенсации будет…

Колбасов не выдержал и фыркнул — похоже, старик действительно начал впадать в маразм, проявляющийся в виде мании величия. Однако заметив, как потемнело лицо вора, поспешил исправить допущенную бестактность:

— Все-все-все, молчу-молчу… Ладно тебе, Михеев, не надувайся… Пока обещать ничего не буду, но… Пожалуй, попробую уговорить этого Серегина… Слушай, а если он, к примеру, болеет сейчас?

— Если болеет, подождем, пока выздоровеет, — упрямо ответил старик. — Он парень молодой, с чего ему болеть-то… Колбасов еще немного пожевал губу в раздумье, потом решительно кивнул:

— Лады! Постараюсь все устроить… Только смотри, Барон, этот уговор у нас — окончательный… Вздумаешь потом динаму включить — сильно пожалеешь…

— Опять вы меня пугаете, начальник, — досадливо скривил губы Юрий Александрович. — Лишнее это. Я вам уже все сказал. Чего порожняк гонять-то? Владимир Николаевич хмыкнул и пошел к выходу из кабинета.

— Жди, Михеев. Завтра-послезавтра я тебе ответ дам… Чем быстрее с этой историей покончим, тем лучше будет. Для всех. Ну, пока! Сейчас тебя выведут — лежи, набирайся сил перед встречей с прессой, звезда ты наша…

Не удержался все-таки Колбасов, подпустил еще одну шпильку на прощание. Уж больно у него настроение хорошее было. По всему выходило, что дело с этой чертовой «Эгиной» к концу идет. Остановившись в дверях, опер, перед тем как выйти из кабинета, покрутил головой и коротко хекнул — в точности как товарищ Сухов из «Белого солнца пустыни»…

А Барон, оставшись один, в изнеможении откинулся на спинку стула — дорого дался ему этот спектакль, почти все силы высосал… Лишь бы мусора поверили в то, что он всего двух зайцев убить хочет — подстраховаться и тщеславие свое старческое потешить… Лишь бы не просчитали третьего.

Опасения Юрия Александровича были не напрасными — Ващанов, выслушав доклад Колбасова, не спешил разделить победно-радостное настроение опера. Желание Михеева встретиться с Андреем Серегиным подполковника насторожило, хотя Владимир Николаевич и убеждал шефа, что никаких подвохов тут нет, старик, мол, просто страхуется и покрасоваться хочет напоследок… Геннадий Петрович долго размышлял, прикидывал различные варианты, но все же начал склоняться к тому, что Колбасов прав. Первый заместитель начальника ОРБ кивнул оперу и усмехнулся:

— Возможно, все так и есть… Значит, ты, Володя, полагаешь, что дедушке просто славы захотелось? Может быть, может быть… Сейчас кто только в прессу не лезет со своими откровениями… И этот туда же… Тоже мне — Диоген из бочки. Мыслитель, понимаешь…

— Ага, — подхватил иронию начальника Владимир Николаевич. — Жан-Жак Руссо! Только отечественного розлива…

Офицеры поулыбались друг другу, но потом Ващанов закурил и снова стал серьезным.

— Все равно нужно как следует проверить этого Серегина — мало ли, вдруг он где-то с Михеевым пересекался… Вообще надо в его биографии покопаться, связи высветить… Это в любом случае лишним не будет. Я кое-что читал из творчества Серегина…

— И как это у вас, Геннадий Петрович, времени на все хватает? — с восхищенным удивлением округлил глаза Колбасов. — У меня до газет ну никак руки не доходят… Только когда вот подшивки проверял — полистал… Подполковник покровительственно улыбнулся и пояснил:

— Руководителю, Вова, положено все эти заметки читать, чтобы в курсе быть. Я тебе по секрету скажу, что у нас сейчас даже генералы часто из газет информацию черпают… И есть такие, которые газетчикам верят больше, чем нашим внутренним справкам и отчетам… Они же там, наверху, скорее не менты уже, а политики… А для политика газета важнее служебного документа.

— Не может быть! — изумился Колбасов.

— Правда-правда, — заверил Ващанов. — Вот и мне приходится все эти газетенки просматривать, чтобы обстановку чувствовать… Так вот Серегин этот… Скользкая довольно фигура… Носится по городу, с бандитами встречается, пытается от них информацию сосать… Неоднозначно все это. Есть, кстати, мнение, что он просто кое-кому из братков рекламу делает… Понимаешь? Чем страшнее он какую-нибудь бригаду или группировку распишет, тем проще им потом на бизнесменов наезжать. Слава впереди бежит, барыги уже заранее боятся… Так что к этому мальчику нужно повнимательнее присмотреться… Барон ведь его неспроста выбрал, он специально газетки-то листал, приценивался, так сказать… И из всех журналистов выбрал именно Серегина! Это ведь симптом, Володя… Михеев — вор со всеми вытекающими… А если вору нравится, что и как пишет журналист, это, я тебе скажу, очень странно… Наводит на определенные размышления… Так что давай торопиться не будем, чтобы все не испортить напоследок, газетчика этого проверь как следует. Пары дней тебе хватит?… Ну вот, действуй. А потом уже и окончательное решение примем…

• Предыдущая
• 35/92
• Следующая